Юрий Александров - Кудеяров стан
Есть ведь что-то в этом сундучке. Может быть, драгоценные сосуды, украшения, добытые славянами в походах на византийские города… А может быть, оружие…
Недаром же Дмитрий Павлович, как обнаружили эту площадку, прямо чуть не затрясся от радости. Говорит: «Редкая удача».
Мысль об украшениях, что, быть может, хранятся в глиняном ларце, разбудила в душе другое… мутное, нехорошее, о чем хотелось забыть: утаенная находка. Ещё позавчера поднял Игорь в раскопе бронзовый Зарянин браслет. Поднял и… никому не показал, спрятал. Хотелось навсегда оставить у себя эту зримую, осязаемую память о сказочной славянской девушке. Потом начала мучить совесть, да никак не может паренек ни на что решиться.
Подкинуть прямо в раскоп, а потом самому же поднять и вручить Дмитрию Павловичу? Но третий пласт, где поднят браслет, давно закончен, после него закончен и четвертый пласт и выборка ямы. А Дмитрий Павлович хорошо разъяснил своим «младшим научным сотрудникам», как важно точно знать, где, в каком пласту, в каком квадрате найдена вещь.
Значит, выход один: отдать находку Дмитрию Павловичу и честно обо всём рассказать. Надо. Игорек знает, что надо, но не знает, хватит ли у него решимости. Знает, что обязан отдать находку. Да. Обязан. Хоть и дорого уже ему это незатейливое девичье украшение… Зарянино украшение. Хоть и нелегко признаться археологу в нечестности…
Но вот вблизи чей-то шепот, шум чьих-то тяжелых шагов. Игорь быстро поворачивается… Они! Те самые, что глушили на реке рыбу! Впереди длинный. В сапогах, в брюках-галифе. В брюки заправлена кремовая шелковая сорочка, поверх сорочки голубеют новенькие подтяжки. В зубах папироса.
За ним его толстенький товарищ. Идет уточкой, с боку на бок на коротеньких ножках переваливается.
Мальчик нахмурился, вскочил на ноги. Незваные гости заметили его не сразу, и по лицам их видно было - не особенно обрадовались.
- Ты чего, паренек, тут околачиваешься? А ну, сматывайся отсюда! - сразу накинулся на мальчика первый незнакомец.
- Это ещё почему? - удивился и обиделся Игорь. - Никуда я не уйду, да и нельзя мне уходить. Я дежурный.
Коротенький исподтишка дернул товарища за подтяжки.
- Оставь, Валя, свои шутки. Вечно ты так. Юный гражданин не понял. Подумал, что ты его в самом деле прогнать хочешь… а мы наоборот - даже очень рады…
Он сел на пенек, вынул из кармана несколько конфет и протянул их Игорю:
- Угощайтесь, молодой человек.
- Я на посту, - не удержавшись, похвастал Игорек, - мне запрещается принимать что-нибудь от посторонних, - и покраснел: «Зачем я это?»
- Ого! Молодец. Да у них серьезно!
- Ну конечно, серьезно. У нас раскопки. Экспедиция, ценные находки…
- Что же вы нашли такого интересного? - спрашивает толстый гость. Голос сладенький, как конфета, которую сосет говорящий. - Верно, оружие? Монеты?
- Пока ещё не знаем, не открывали, но хранилище какое-то обнаружили. - Мальчик кивнул головой в сторону раскопа и в ту же секунду замолк: «Зачем? Зачем я болтаю… хвастун! И с кем?»
Высокий насторожился, как ищейка, потянул носом и с решительным видом полез в раскоп.
- Нельзя посторонним, - уже с отчаянием предостерегает проболтавшийся дежурный, - это же экспедиция Академии наук… Дмитрий Павлович…
- Чхали мы на твоего Дмитрия Павловича с его академией разом, - бормочет высокий, и Игорь к ужасу своему только теперь понял, что высокий и его товарищ пьяны.
А высокий между тем, оглядевшись в раскопе, заметил северо-западный угол тщательно расчищенной ямы, присыпанной рыхлой землей, и, склонившись, начал руками отгребать землю.
- А ну, где у вас здесь лопаты?
- Нет лопат. Дедушка точить взял, - упорно изворачивается мальчик, - и по закону…
- Тоже мне законник выискался!
Коротенький шарит возле куреня и, конечно, находит лопату.
- Молодой ещё, а лгун изрядный… Нет лопат, - зло передразнивает он Игорька.
Мальчик кидается в раскоп, ложится на заветную площадку, прикрывая её грудью, но высокий, как котенка, выбрасывает его на отвал.
- Уйди, пока голову не отвинтил. Не мешайся под ногами.
Бедный дежурный слышит, как хрустит разбитый лопатой слой обожженной глины, видит, как мужчина запускает руку в образовавшийся пролом, как вытаскивает… глиняный горшок. Целый, закопченный, с зубчатым орнаментом по венчику и по пухлым округлым плечикам.
Высокий заглядывает в сосуд и вдруг разочарованно кривится:
- Мерзость какая-то… кости свинячие!
Сосуд летит на землю и раскалывается на несколько частей. Из него действительно вываливаются кости и ещё какие-то сцементированные временем остатки варева.
Падает и раскалывается второй горшок, за ним глиняная миска.
- Зачем вы бьете? Это же славянские! Древние!
- Жаль, нет здесь твоего Дмитрия Дураковича… и ему бы так башку расколол, - пьяно бахвалится высокий невежда. - Тоже откопали… Печь какую-то стародавнюю да горшки бабьи… Барахольщики. А других учат, что нельзя, что можно.
Плюнул в разрушенную им древнюю печь и полез из раскопа. За ним - его товарищ.
- Брось, парень, с этим прощелыгой водиться, - поучает Игоря высокий, - с Дмитрием твоим. Подозрительный он тип. И скажи ему: если ещё не в свои дела соваться будет - ноги ему переломаем.
- До беды с ним достукаешься, - подтверждает второй, - именно достукаешься. Ну, адьё, а ревуар, сэр.
И оба ушли вниз по тропинке, а Игорек стоит, широко раскрыв глаза, бледный, растерянный, подавленный…
Так бедой закончилось Игорево дежурство. Ну, а что потом было, читатель уже знает.
ГЛАВА XXVI. ЖИВАЯ ЗАРЯНА
Наступил, наконец, день, когда разведочные работы на Кудеяровом стане были закончены. Еще накануне зачистили и зачертили раскоп, а сегодня забили ящик с находками.
В двенадцать часов ночи на городище прибудет автомашина, она отвезет к поезду археолога и груз.
Ребятам жаль было, что заканчивалась их первая «научная работа», печалила близкая разлука с археологом. Правда, Дмитрий Павлович обещал им, что с июля будущего года они обязательно будут здесь же работать с ним опять, пообещал, что отроют целый ряд землянок, горн Поляков, - ребята верили, знали, что будет интересно, но… так долго ждать! У юности много лет впереди, но ждать юность не любит, не умеет, не хочет.
- А находок сколько будет интересных! Представляете себе? - обещал Дмитрий Павлович. - Сейчас мы только сорок восемь метров подняли и то, - он показал рукой на ящик, - а тогда, может быть, тысячу вскроем, раз в двадцать больше.
- Опять вчетвером копать будем? - ревниво спросил Игорь и сразу понял, что лучше было бы не спрашивать.
- Здорово! - засмеялся Глеб. - Это по пятьсот метров квадратных на лопату!
- Будет нас, ребята, по крайней мере раз в десять больше. Весело поработаем. Молодежь соберем с ближних сел, ремесленники с нами работать хотят, со мной студенты из Москвы приедут, несколько научных сотрудников…
Стали засыпать раскоп - археологи никогда не оставляют незакрытых ям.
Уже засыпана была южная половина. В открытой северной одиноко стоял древний очаг - решено было его не снимать до раскопок будущего лета и засыпать в последнюю минуту.
- Павлович, - окликнул дед археолога из своего куреня, - бросайте, что ли, лопату, отдохните хоть сегодня. Двужильный вы, что ли? Сказано: без вас докопаем - уж я дослежу.
- А за нами следить нечего, - отозвался обиженный Глеб, - сказали, что закопаем, значит - дело верное. Не маленькие.
- Зашипел… - примирительно проворчал дед, - ему помощь предлагают, а он кипятится.
Дмитрий Павлович перестал копать. Бросил лопату.
- И то верно! Будем сегодня отдыхать: айда, кудеяры, на реку купаться! Ведро с собой захватите, воды заодно принесем.
До сих пор археолог купаться с ребятами не ходил. В перерывах либо отдыхал, либо занимался разбором находок. После работы, если не завязывалась беседа, уходил один побродить до темноты у реки - «мозги проветрить», как сказал он однажды ребятам. Мальчики никогда не увязывались за ученым в эти прогулки, чувствуя, что Дмитрию Павловичу хочется побыть одному.
- Надо же ему от нас отдохнуть когда-нибудь, - очень самокритично определил как-то Игорь.
Теперь же втроем быстро спустились вниз по тропе, прошли вдоль крутой речной излучины, очутились на нешироком песчаном пляже.
