Лев Остроумов - Макар-Следопыт
Дама всхлипнула, и слезы быстро закапали у нее из глаз на пальтишко.
— А вы из каких будете? — спросил Макар участливо.
— Сына моего в белую армию призвали, он доктор. Я сама из Александрова. Как пришли к нам махновцы, так всех нас утопить в Днепре хотели…
— За что? — удивился Макар.
— За то, что сын в белой армии.
— Да ведь он же не своей волей… да еще и доктор, стало быть не воюет.
— Разве они разбирают? Махновцы, внучок, звери лютые и бандиты…
— Да чем же ребята малые виноваты?
— А вот поди ж ты! Буржуйское, говорят, отродье. А мой сын, когда большевики у нас были, сколько красноармейцев вылечил! — у них служил. Сыпной тиф в госпитале подхватил, заразился, чуть не умер. Пока в больнице лежал, пришли белые и забрали… Мы от махновцев ночью пешком ушли… Внучок хворенький — и не выдержал…
Она опять расплакалась. Нехорошо стало на сердце у Макара: вот она, война лютая! Кто кому друг, кто враг, — разве разберешь! Вот человек лечил мужиков-красноармейцев, а их же братья мальца его загубили! — Эх, неладно!
Он сгреб в охапку всю одежонку и, достав из кармана денег вдвое больше, чем просила старушка, торопливо сунул их ей в руку.
— На тебе, бабушка, для твоей внучки, — шепнул он. — Это от тех красноармейцев, каких твой сын вылечил… Только смотри — молчок!
Старушка растерянно ахнула, но не успела и рот раскрыть, как Макар уже исчез, смешавшись с толпой. Долго стояла она, качая седой дрожащей головой и озираясь по сторонам.
— От красноармейцев! — шептала она, и деньги прыгали у ней на ладони. — Ведь скажет же такое! Неужто и здесь есть красноармейцы!..
А Макар тем временем торопливо шагал в боковую улицу. «Теперь надо отыскать баню, — думал он, — волосы подстричь и рожу отмыть, чтобы как есть выйти панычиком… И где у них тут вымыться, можно?»
Улица внезапно повернула влево, и, зайдя за угол, Следопыт остановился, как вкопанный, разинув рот и широко раскрыв глаза: совершенно неожиданно перед ним вдруг вольно раскинулось безбрежное, спокойное, сверкающее море, которое ему пришлось увидеть впервые; конца-краю не было ослепительно светлой воде, далеко-далеко уходящей в небо, лежавшей под серыми тучами, словно огромное серебряное блюдо с приклеенными к нему ореховыми скорлупками — крошечными пароходиками и корабликами.
— Батюшки! Воды-то здесь какая сила! — всплеснул руками Следопыт. — Берега даже не видно: вот страсть!.. Ну, стало быть, вымыться места хватит! Начинаются чудеса: вот тебе, Макарка, чистая степь и вся из одной воды! Что-то еще на своем веку увидим?
Он начал спускаться к берегу, и скоро ему кинулось в глаза серое здание, на котором красовалась вывеска: «Ванны из морской воды». Хоть слова «ванны» он от роду не слыхивал, однако сразу смекнул, что в этом доме баня, так как оттуда выходили люди со свертками под мышкой и с мокрыми волосами. Оставив Дружка на улице, он вошел в подъезд.
В бане Макара приняли сначала неласково. Малый у двери оглядел его пренебрежительно и буркнул:
— Чего лезешь в господские бани? Здесь не для черного народа.
— Нахал! — отвечал Следопыт, стараясь припомнить, какими словами ругаются господа. — Неотесанный мужик! Я затем-то в баню и пришел, чтобы свой всамделишный вид принять. Ванну мне, живо!
Малый решил, что Макар — дитя господское, и сейчас же скроил сладко сконфуженную улыбку.
— Извините, молодой человек! — пробормотал он, любезно извиваясь: — обознался. Думал вы из простых; вот время какое, — и хорошим господам в мужицком платьице разгуливать приходится!
Он провел мальчика в чистый номер с белой шикарной ванной. Макар внимательно осмотрел эту невидаль, затем сбросил полушубок и шапку, посмотрел в зеркало и сказал, покачав головой:
— Ну-ну, и оброс же я, словно настоящий бандит. Нет ли здесь парикмахера, почтенный?
— Какже-с, как же-с, есть. Пожалуйте за мною.
Через минуту Макар сидел в белом балахоне, и над его сальными, всклокоченными волосами тщательно трудился надушенный щеголь, яростно щелкая ножницами.
— Вероятно, у махновцев долгое время жили? — осведомился он вежливо. — Ишь ведь, даже вошек набрались!
— А вот мы их кипяточком сейчас выпарим! — не смутясь ни мало, отозвался Следопыт. — Да, голубчик, пришлось мне порядком вытерпеть: я ведь помещик, а им теперь здорово достается.
— В какой губернии землицу имеете?
— В Херсонской. Да что, пустяки и земли-то: всего две с половиной тысячи десятин.
Парикмахер стал еще проворнее, и ножницы его, казалось, превратились в серебряные — так нежно и ласково они зазвенели над Макаровым черным от грязи ухом.
— За границу пробираетесь? — проворковал парикмахер.
— Н-да, подумываю, — важно протянул Макар. — Надо наперед только кое-с кем повидаться… из знакомых генералов.
— Вот как-с? С кем же изволите быть знакомы?
— Да так… с Лукомским, с Деникиным, еще кое-с кем…
У парикмахера даже руки дрогнули от волнения.
— Спрыснуть прикажете? — кинулся он к флакону с одеколоном.
— Не стоит, голубчик, — солидно возражал Макар. — Все равно в ванну лезть. Потом зайду… А кстати… того… Где бы их лучше застать, генералов-то? Я человек приезжий, города не знаю…
— Помилуйте-с, всякий укажет! Верней всего вы их превосходительство в штабе застанете. Как пойдете направо по нашей улице, повернете во вторую улицу налево, — через два квартала и штаб.
— Ну, найти немудрено. Спасибо, любезный! — невозмутимо отвечал Макар, подымаясь и направляясь к двери. Парикмахер кинулся сломя голову к двери и распахнул ее перед мальчиком.
Следопыт долго блаженно фыркал в теплой ванне; два раза пришлось переменить воду, — так грязен был наш разведчик. Вокруг суетился банщик, которому парикмахер уже успел шепнуть, что Макар — шишка важная. Он с ужасом глядел на черное бельишко мальчика.
— Ваше вашество! Да неужто у вас и чистого белья не имеется? — воскликнул он.
— Э, брат, не до белья мне было, — ответил Макар, внутренне ругнув себя за такую забывчивость. — Уж очень я торопился в баню. Вот что, милейший: нельзя ли кого послать да купить мне смену?
— Понятно можно; только прикажите! Мгновенно кто-то помчался в магазин за бельем, и через час Макар, чистенький, подстриженный, расчесанный на пробор и припомаженный, в суконной курточке и штанишках, в городском пальтишке вышел из бани, как заправский барчонок. Банщики провожали его с низкими поклонами, радуясь щедрым чаевым. А наш мужичок шел себе с важным видом и посмеивался:
— Эх вы, недотепы! Обманул я дурачка за четыре пятачка! Если бы мне так же и с генералом повезло!.. И скоро ли мы из вас, граждане банщики, холопский ваш страх повыбьем?! Жаль, не удалось мне с вами потолковать по-своему: живо бы из всех вас красноармейцев сделал!
III. О том, как Следопыт беседовал с генералом Деникиным
Макар не спеша шел к штабу верховного главнокомандующего вооруженными силами Юга России и подробно обдумывал, как себя вести при встрече с генералом и о чем с ним говорить; не смотря на всю свою смелость, мальчик побаивался выдать себя каким-нибудь неосторожным словом или поступком. Тогда прощай и жизнь, и Красная армия, и Любочка! Как бы не опростоволоситься и не угодить на виселицу!
Он тащил под мышкой заботливо увязанное банщиком деревенское платье и полушубок: вещи эти могли ему еще пригодиться. Правда, не совсем удобно являться с ними на глаза генерала, но куда их девать? Авось, они не покажутся подозрительными, и опасного в них ничего нет…
Как нет?! Его даже в жар кинуло. А письмо командарма к Мартыну Граеву, зашитое в брюки? Батюшки! Следопыт чуть-чуть не забыл о таком важном документе! Быть может, так какие-нибудь важные сведения о Красной армии или инструкции для Мартына, этого подпольного работника в тылу белых! Скорей, скорей уничтожить его: ведь Мартын теперь далеко, где-то в неведомой Азии!
Следопыт присел на первую попавшуюся лавочку у ворот и развернул брюки. Распоров пояс, он нашел под подкладкой зашитую тряпочку, на которой было написано: «Распечатай в случае крайней необходимости». «Что такое? Значит, и сам Макар может распечатать? Он мигом распорол нитки и увидал под тряпкой какую-то сложенную бумажку; развернув ее, он убедился, что это временное свидетельство, выданное белой полицией, так называемой государственной стражей, на имя дворянина Ивана Петровича Перёпечко, 15 лет, жительствующего в Полтаве. Кроме этого документа, в тряпочке оказалось несколько крупных кредитных билетов — и больше ничего.
Тогда Макар понял: паспорт предназначался для него, в случае, если бы он попал в беду и белые заподозрили бы в нем врага. А деньги… Ах, как кстати они пригодились: превращение Следопыта в барчонка стоило ему довольно дорого, да и Сморчку он отдал порядочно и начинал уже беспокоиться, что отсутствие средств сильно повредит ему в погоне за Балдыбаевым. Но теперь? Теперь ему хватит денег даже до Грузии или до заграницы. Ах, милый командарм, как он предусмотрителен!
