Марина Дяченко - Слово Оберона
Некромант молчал.
– Как ты тут? Видел чего-нибудь?
Некромант молчал.
– Что же ты даже не спросишь, как с нами обошелся Принц-саламандра?
– А как все обходятся, так и обошелся, – сверкнул глазами Максимилиан. – От Принца-деспота еле ноги унесли. Принц-пленник все равно что тень: то ли он есть, то ли его нет. Принц-саламандра послал вас подальше, даже и спрашивать не надо. Достаточно один раз на тебя взглянуть.
Я подняла посох:
– А если я тебя побью?
– А если я дам сдачи?
– А если я Уйме все скажу?
– А если…
Он замолчал. Я тоже услышала: шаги, голоса, кашель. Вроде бы звуки борьбы. Пепел на плато взметнулся так высоко, что не стало видно отдаленных дымов.
Я глянула на некроманта. Не хотелось, поворачиваясь к этой новой напасти, оставлять мальчишку за спиной. Зачем мы вообще его с собой тащили?!
Из зависшей в воздухе мути вырвались… я сразу и не поняла, кто это такие. Один, черный с головы до ног, тащил на плече другого, белого. И вслед за ними бежали и орали двое – погоня? Потом один из бегущих остановился и как врежет другому в подбородок! Тот зашатался и орать перестал, повернулся и припустил назад, и сразу же пропал за клубами пепла.
Я узнала Уйму, только когда он подбежал вплотную. И вовремя: у меня в животе уже собрался твердый горячий комок, еще секунда – и он хлынул бы вверх, в грудь, через левую руку – в посох и на врага. Уйма был аспидно-черный: это пепел прилип к мокрому голому телу. А тот, кто лежал у него на плече, бессильно болтал руками. А тот, что прибежал вслед за Уймой…
Принц-саламандра!
– Я решился, – сказал мне принц. – Отец не прав. Стране вулканов не нужен Мастер-Генерал, к нам ни один враг не сунется, мы его лавой зальем. А мне нужна жена. Рыжеволосая. Я столько раз смотрел в огонь, и мне было видение…
Я перевела взгляд на того, что болтался у Уймы на плече. Людоед сгрузил его на землю, вернее на камень. Я увидела стеклянные глаза, чуть запорошенные пеплом, стальную спицу в груди…
– Полетели! – заревел над моим ухом людоед. – Макс, камнями в этих тварей, быстро! Все ругательства, какие знаешь, громко! Пошел!
Некромант послушно подхватил с земли камень и кинул его в шар довольно метко. Я испугалась, что прорвется оболочка, но она только мягко прогнулась, по шару пробежали волны, и тусклый красный свет на секунду сделался ярче.
– Скорее, – прошептал Принц-саламандра. – Сейчас прибежит стража.
Я вскинула посох, но побоялась ударить: что если лучом прорву оболочку? Вдалеке уже слышались топот и лязг металла, а шар был все еще холодный, тяжелый, единственная цепь, привязывавшая его к земле, грузно провисла.
Уйма швырял в огнекусов целые глыбы и ругался на диком островном языке. Максимилиан растопырил два пальца наподобие рогатки и, бормоча заклинания, расстреливал шар тускло светящимися шариками величиной с грецкий орех. Я про себя отметила: скверный мальчишка, он так опасен, а мы терпим его рядом с собой, да еще и со свободными руками… Принц-саламандра стоял, замерев, уставившись зелеными глазами в ночь, откуда приближалась погоня.
Он в самом деле очень хочет жениться на Алисии.
Повернувшись к шару спиной, я вскинула посох. Вспомнила, как однажды мы освобождали караван из песка – я произвела тогда целый вихрь, разметавший барханы…
Я крутанула посох против часовой стрелки. Повеяло сперва чуть-чуть, а потом вдруг как взметнется ветер!
Весь пепел и вся пыль, слежавшиеся на плато за невесть сколько времени, в один миг взлетели в воздух. Я закашлялась; пропало плато. Пропал из виду шар, хоть я стояла в двух шагах от него. Пропали Уйма, принц и Максимилиан, и не стало видно распростертого на камнях Мастер-Генерала.
Там, откуда приближалась стража, раздались испуганные вопли. А огнекусы проснулись наконец, зашипели и засвистели, и шелест и свист становились все громче…
– Лена! Ты где?!
Я кинулась на голос и налетела на Уйму, ударилась в его мягкий живот.
– В корзину! Быстро!
Огнекусы визжали, как армия рассерженных чайников. Я поняла, что не знаю, где «корзина». Не видно было даже протянутой руки. Я метнулась вправо-влево, споткнулась о тело Мастер-Генерала и упала, сдирая ладони.
– Уйма! Помоги!
Он нашел меня по голосу. Подхватил тело (меня мазнуло по лицу холодной рукой мертвеца).
– Сюда!
Наконец-то я нащупала огромное птичье ребро. «Корзина» тряслась – шар рвался с привязи.
– Принц, сюда! Скорее! Где принц?!
Принца не было. Я металась вдоль решетки из ребер и никак не могла найти вход.
– Взлетаем!
Меня схватили за плечи и втянули на деревянный помост. Посох застрял между птичьими ребрами, я чуть руку не вывихнула. «Корзина» накренилась, на меня навалился всей тушей Уйма, впилась в щеку твердая пористая кость…
Рывок! Цепь не стала ждать, пока путешественники «отдадут концы», и порвалась. Нас рвануло кверху, грудная клетка огромной птицы завертелась в воздухе, как игрушка на резинке. Сперло дыхание – я бы точно задохнулась, если бы не свежий воздух, вдруг хлынувший со всех сторон.
Туча пепла, поднятая мной, осталась внизу. Мы поднимались все выше и выше к небу, над головой красным солнцем сиял шар, а прямо у меня перед глазами было плечо Уймы, черно-полосатое, в потеках пота.
– Где принц?!
Он был здесь. Сидел, вцепившись в мертвого Мастер-Генерала, и глядел на нас испуганными глазами.
– А где некромант?
У меня была тайная надежда, что Максимилиана в спешке забыли.
– Я здесь, – прохрипел мальчишка. – Пока еще… А-а-а!
Оказалось, Уйма сидел у него на груди.
* * *Было далеко за полночь. Шар летел над низкими облаками, и мы первое время даже ни о чем не разговаривали. Отдыхали. Дышали воздухом. Скоро я начала мерзнуть. Притянула поближе посох, стала греть ладони о навершие.
– С пылью – это ты хорошо придумала, – сказал наконец Уйма.
– Спасибо… Ваше высочество? Вам удобно?
– Холодно, – тихо сказал Принц-саламандра. – Я не подумал.
Тонкий облегающий костюм вроде чешуйчатого трико делал его похожим на акробата. Такая штука хороша в раскаленных подземных чертогах, но вряд ли способна дать хоть капельку тепла. Принц в самом деле «не подумал», да было ли у него время?
Я протянула ему посох. Он положил руки на теплое навершие, и я увидела, какие у него синие ладони.
– Мы бы предложили вам что-то из одежды, но… – начала я. Беспомощно огляделась. Уйма был в одних штанах. Моя куртка или курточка Максимилиана приходились принцу явно не впору.
– Я сейчас что-то придумаю, – сказала я бодро. – Уйма, у тебя есть нож?
Я воткнула нож рукояткой в щель. Скоро лезвие засветилось красным, но тепла от него было мало. Ветер пробирал до костей. Полуголый и мертвый Мастер-Генерал лежал тут же, у всех под ногами, и никого не радовал.
Я с беспокойством поглядывала на принца. Тот все сильнее стучал зубами.
– Тут недалеко, – сказала я, пытаясь его успокоить. – А скоро солнце взойдет, согреемся…
Принц склонился над моим ножом, я боялась, что он глаз себе выколет.
Дымка над нашими головами разошлась. Загорелись звезды. Было совсем тихо, если не считать шелеста и шипения огнекусов. Мы плыли в красном ореоле – зловещий кровавый свет подкрашивал облака внизу. Наверное, издали шар выглядел как комета, вестница несчастья.
– Что мы теперь будем делать? – шепотом спросила я Уйму.
– Принц-деспот, – коротко отозвался людоед.
Максимилиан громко вздохнул.
– Замок же нельзя… – начала я неуверенно.
Уйма смотрел на Мастер-Генерала. А тот мертво глядел вверх, туда, где из-за птичьих ребер пробивался красный свет.
– В конце концов, у Принца-деспота тоже есть Мастер-Генерал, – сказала я.
Уйма молчал.
– Не может быть, чтобы здесь не было других принцев, – я покосилась на Принца-саламандру. – Принц-чума…
– Молчи! – простонал Максимилиан. – Ну почему ты такая дура?
– Ну почему ты такой трус?
Шар чуть снизился. Огнекусы над нашими головами по-прежнему шипели и пощелкивали, но спокойнее и тише. И мы молчали, долго молчали.
– Я тебе не рассказывал, как в первый раз встретил Оберона? – спросил Уйма.
– Нет.
Людоед полуприкрыл глаза:
– Он угодил прямо в засаду. Выехал на холм… Солнце вставало у него за спиной. Я поднял копье. Он смотрел на меня, а я на него. Между нами был десяток шагов… я бы не промахнулся.
Снова стало тихо, только Принц-саламандра стучал зубами от холода.
– И что?
– Он смотрел на меня, – повторил Уйма. – Без ярости. И конечно, без страха.
– И ты отказался бросать копье?
– Я бросил, – Уйма странно ухмыльнулся. – Я бросил…
– И что?
Круглые гляделки людоеда затуманились: что-то там происходило, в его воспоминаниях, что-то непростое, но очень важное для Уймы. Он открыл уже рот…
– Глядите! – взвизгнул Максимилиан. – Мы падаем!
