Владислав Крапивин - Давно закончилась осада…
Два раза Коля с Женей и его отцом ходил в общественную баню при мастерских РОПИТа. Баня была большущая, гулкая, с жаром и клубами пара, в которых размыто проступало множество голых тел. В этой дешевой бане (билет — копейка, а для ребят бесплатно) мылись и мастеровые, и чиновники разных рангов, и даже доктор Борис Петрович, у которого дома тоже не было ванны. Коле здесь понравилось — было похоже на картинки про Дантов ад из «Божественной комедии», только без мучений и пыток, а наоборот, с веселым настроением. Но плохо то, что баня работала по вечерам, а домой одному в темноте… Ну, сами понимаете. А оставаться ночевать у Славутских каждый раз тоже было неловко…
Лизавета Марковна не раз говорила Татьяне Фаддеевне, что Маркелыч с готовностью предлагает пользоваться банькой всем соседям. Пускай только подбрасывают дровишек, а то с ними в городе трудновато. И тетушка, случалось, ходила туда с Лизаветой Марковной и Сашей. А Коля не ходил, компаньонов-мужчин не было. Маркелыч, конечно же, мылся с Настюшкой, такое их супружеское дело. И Коле — значит, опять одному? Но за окошком-то, как всегда, тьма-тьмущая. Лучше уж на кухне…
Однако на сей раз пошли они с Маркелычем.
— Сейчас мы твою хворь, тезка, за две минуты выгоним, — обещал по дороге Маркелыч. — Вылетит она из тебя, как из мортиры с двойным зарядом….
Банька изнутри была обшита желтыми палубными досками. Разделись в тесном предбаннике, и Маркелыч втолкнул Колю в комнатушку, полную горячего воздуха. Под потолочной балкой туманно светился желтый фонарь. От рыжей глиняной печки несло жаром, как от собранной в сгусток Сахары. Батюшки! Да разве здесь можно дышать?! Коля ринулся назад, Маркелыч поймал его.
— Терпи, терпи. Сейчас привыкнешь…
Один вдох, другой… Еще… Ну и правда стало терпимее. То есть, может быть, еще не совсем гибель…
— Полезай-ка на полок… — И Коля оказался на влажных горячих досках, недалеко от потолка. Маркелыч плеснул из ведра на раскаленную плиту. Воздух взорвался. Жгучий пар забил дыхание, и Коля снова решил, что пришел конец. Но выжил и сейчас.
Маркелыч взгромоздился рядом.
— Ложись-ка на пузо. Во-от так…
Он не пожалел для юного соседа дорогого березового веника, какие купить можно было только в Симферополе, а туда их привозили из Курской губернии, поскольку южнее березы не росли. Ой-ей-ей! В первый момент Коля решил, что тетушка поделилась с Маркелычем пироговским методом и пришел час расплаты за все грехи. Но нет, боли не было, а от каждого удара Колю охватывало новым упругим жаром и сладким березовым духом.
— Ну как? Будешь сызнова кашлять?
— Ой! Не буду!…
— То-то, что не будешь. Ну-ка, еще! Раньше, в своем Петербурге, такого лекарства небось не пробовал?
— Ох… не пробовал…
— Тогда пойдем. Чтобы по всей норме…
— Куда?.. Ай!
Не успел он снова сказать «ай», как крепкие руки Маркелыча под мышки вынесли его через предбанник на жгучий холод. И сверху — ледяной поток из ведра.
— А-а-а! — Это уж точно была нестерпимая погибель. Но те же руки мигом вознесли его снова на высокие доски, в спасительный жар, обдали горячей березовой пургой.
— Уф… Маркелыч, разве так можно? Я же помру…
— Обязательно. Лет через сто… Только в царствии небесном, куда попадешь после смерти, таких парилок не будет. Потому пользуйся, покуда жив… Ведь жив еще?
— Кажется, да… только сил совсем нет…
— Как это нет? А кто меня будет веником греть? Не Ерофейка же, он большого жара не выносит… Ну-ка, давай поработай!
И оказалось, что силы у Коли еще остались. Даже немало. Он передохнул и замахал веником, охаживая крепкую, в сплетениях мускулов, спину Маркелыча. И работал добросовестно, пока Маркелыч не сказал: «Ладно, дробь». По-морскому это значило «хватит».
Спрыгнули, окатили друг друга теплой водой, сели на нижней полке, чтобы отдышаться.
— Маркелыч, вы тут говорили про какого-то Ерофейку. Это кто?
— Да трюмник, — небрежно отозвался Маркелыч. На скулах и усиках у него весело блестели капли. — Прижился тут, а с какого корабля, не говорит. Они этого не любят.
— К… кто не любят? — слегка обмер Коля. Уже не от жара, а от озноба.
— Да трюмники же… Ты разве про них не слыхал?
— Нет… Они кто?
— Ну, коротко говоря, существа такие… Ты небось про карликов да гномов сказки читал?
— Д… да…
— Ну вот. Я тоже читал, еще когда в кантонистах был. Приносил нам такую книгу капитан-лейтенант Барашников, доброй души был, случалось, баловал нас, мальчишек… Из той книжки я и узнал про гномов. Только они, гномы-то, в лесах да в горах обитают, а трюмники в кораблях, в глубине. Потому и название такое… В начале осады, когда велено было затопить поперек бухты корабли да фрегаты, трюмники с них, ясное дело, перебрались на берег, тонуть кому охота… Их там, на больших-то кораблях, даже не по одному, а по нескольку в каждом жило… Как уж они осаду на суше пережили, не знаю, может, и не все уцелели. Однако же уцелели многие. А после войны стали обустраиваться. Судов-то осталось мало, вот и начали расселяться по банькам да погребам.
Коля слабым голосом сказал:
— Вроде как домовые? — Это он чтобы Маркелыч не заметил его обмирания.
— Ну, вроде… Только флотского происхождения. Оно и понятно, город-то корабельный…
— Но ведь это же, верно, сказки, не более того?
— Сказки не сказки, а от Ерофейки никуда не денешься. Как придешь печку разжигать, он за ней обязательно возится. Или на полке среди веников. Или бороду выставит, на тот же веник похожий, да глядит с любопытством. Раза два я с ним даже разговор заводил, только беседует он без охоты. Два слова скажет — и в закуток… Да ты не бойся, он, Ерофейка-то, смирный. Да и нет его сейчас. Я же говорю, он от сильного жара норовит сбежать на двор…
— Я и не боюсь, — жиденьким голосом сообщил Коля.
— Вот и ладно… Ты тут побудь с минутку, а я квасу принесу. Хорошо кваску-то после всего глотнуть, а я заранее не прихватил…
В открытую дверь Коля видел, как в предбаннике Маркелыч накинул на голое тело бушлат и в таком виде выскочил наружу. И… что же это! Святой Николай Угодник, спаси и сохрани! Конечно же, не один Ерофейка, а не меньше дюжины трюмников и всяких других существ ожили по углам. Зашелестели у печки, затрещали, будто слюдяными крыльями, на полке, замелькали по углам мохнатыми тенями. Тряхнешь головой — нет никого. Посидишь тихо две секунды — и опять… Маркелыч, он злодей! Нарочно рассказал всякую жуть и сбежал, чтобы мальчишка здесь настрадался среди страхов! Надо бежать, пока не поздно!
Однако шевельнуться было страшно. Может, лучше замереть? Голышом не побежишь, а пока одеваешься, кто-нибудь обязательно схватит за бока… К тому же, если шевельнешься, от разжижающего страха может случиться совсем нехорошее дело. Конечно, в банной сырости это незаметно, однако как потом вспоминать такое?..
Маркелыч шумно возник на пороге с глиняным кувшином в руках.
— Вот, попробуй-ка, что за квасок Настенька готовит! Как глотнешь — разом будто все атаки отбил. Полный отдых душе и телу.
Коля торопливо глотнул. Квас и правда был замечательный. В меру прохладный, пахучий, шипучий, разбежавшийся по жилам пушистыми щекочущими шариками… А Маркелыч был… вовсе ни какой не злодей! Наоборот, замечательный Марелыч! Потому что вернулся так быстро! А про Колины страхи он, конечно же, и не догадывался. И чтобы не догадался впредь, Коля глотнул еще и бодро сказал:
— Спасибо! Маркелыч, а на тендере «Курган», на котором вы ходили, есть трюмник?
— Да кто же его знает? Не встречал. Они же не всегда на людях показываются. Да скорее всего, что и нет. Который прежде был, ушел небось за матросами, когда оставили тендер в Синекаменной бухте. А новый так и не завелся…
— Значит, «Курган» — это правда «Македонец»?! — подскочил Коля. Даже про страхи позабыл.
— Федос говорит, что так. Будто бы, когда он его купил, можно было разобрать краску прежнего названия…
— А зачем он дал ему другое имя?
— Ну, решил, видать, что негоже гвозди да табак возить на славном «Македонце». Обидно, мол, для геройского судна. И получится, что вроде как к чужой славе примазываешься… Но возможно, что и врет старик. Он такой, любит поболтать да туману напустить. Может, нарочно выдает кораблик за «Македонца», чтобы найти покупателя. «Македонец»-то был ходок не в пример другим тендерам да шхунам…
— А разве Макеев хочет его продать?
— Хочет. Старый стал, не управляется… И цену, надо сказать, просит по нашим временам пустяковую, да вот что-то никто и такую не дает… Иногда сижу да мечтаю: подкопить бы деньжат да купить этот «Курган». Ходил бы куда хотел, по всему Черному морю, сам себе хозяин, волны да ветер, другой жизни не надо… — Маркелыч засмеялся. — А вашу команду взял бы в матросы. Я гляжу, вы народ дружный…
— А много ли надо денег?
— Э, да чего говорить. Вроде и не много, да нам с Настенькой столько сроду не иметь…
