Ирина Христолюбова - Топало
— А вдруг тебя черт утащит?
Зойка засмеялась.
— Нас с Нюшкой не утащит. Он нас знает. Зачем мы ему? А вот тебя утащит! — и она захихикала.
Подбежала Нюшка.
— Где твой Тришка? — спросила она Зойку. — Я хочу его видеть. Он не кусается?
— Тигр что ли? — обиделась Зойка.
— Не тигр, а вдруг укусит, — засомневалась Нюшка.
Родьке тоже не терпелось снова увидеть чертенка, но он молчал.
Нюшка бухнулась в снег. Зойка бухнулась в снег. И они стали возиться. Родьке тоже хотелось бухнуться, но его никто не звал.
А они хохочут и ползают в снегу. Родька обиделся и отвернулся. Тут Зойка и Нюшка подползли к нему и дернули за ноги. Родька свалился в сугроб. И они все трое стали хохотать.
Но Нюшка была девочкой разумной. Она вспомнила, что с чертенком еще не познакомилась.
— Пошли, пошли к чертенку! — сказала она Зойке. — Чего в снегу валяться?
— Идите вы к черту! — сказал Родька.
Девчонки засмеялись, как будто они знали что-то такое, о чем Родька и догадываться не мог. К черту им идти совсем не хотелось, а вот к чертенку!..
Они вошли в полутемный сарай. Коза Манька жевала веник березовый.
Где же чертенок?
Но тут Тришка, уронив еще несколько березовых веников, спрыгнул с сеновала.
— Какой красивенький! — воскликнула Нюшка.
— Красивенький, красивенький! — запрыгал он.
И вдруг, как ни странно, он уставился на Родьку. Потянул его за пуговицу. Потом сдернул с него шапку и надел на свои рожки.
Нюшка закатывалась со смеху, а Зойка воспитывала чертенка:
— Это Родька, наш гость, отдай ему шапку!
А чертенок шапку не хотел отдавать. Прыгнул на сеновал, уселся там и стал болтать ножками.
— Отдай мою шапку! — заявил Родька.
Чертенок показал ему язык. Тогда Родька ему тоже язык показал.
— Ну вот, нашли общий язык, — сказала довольная Зойка. — Вы же мальчики, а мы — девочки, — и она обняла Нюшку.
Последняя встреча
Кот Филимон сидел на трубе.
— Лысого за версту не видно! — сообщил он Топало.
Но кот Филимон ошибся. Черт Лысый подкрадывался совсем с другой стороны.
Он тихо залез на крышу.
Кот в это время безмятежно развалился у трубы. Снежинки тихо падали, иногда прямо коту на нос. «С Лысым мы управимся в два счета», — думал Филимон.
И в этот момент, когда Филимон предался размышлениями, черт Лысый схватил его за хвост.
— Вот я тебе сейчас покажу! — взъярился черт и помахал котом, как тряпкой.
Филимон был в критическом положении. Он даже крикнуть не мог, потому что когда находишься вниз головой, то кричать трудно.
— Попался наконец-то! — воскликнул Лысый. — Уж сейчас не уйдешь! Что бы мне с тобой такое сделать? — он огляделся. Месть коту должна быть страшной. Черту Лысому хитрости и коварства не занимать.
— Прощайся, Филимон, с жизнью! — и он бросил кота в печную трубу.
Слава богу, повезло Филимону: труба оказалась холодной, бабка печь еще не затопила. Черт поскрежетал зубами. Заглянул в трубу. Темно.
— Филимон, ты жив? — спросил он притворным голосом.
— Мне здесь хорошо, — отозвался Филимон, хотя ему было очень плохо. Весь в саже. Стоит пошевелиться — она хлопьями падает. Давно трубу не чистили.
— Бабка печку затопит — тебе еще лучше станет! У-ху-ху-ху-ху! — захохотал черт Лысый.
От его смеха посыпался снег с деревьев.
Тут и увидел его Топало.
— Ну, Лысый, сейчас тебе несдобровать!
Дед Никифор тоже увидел Лысого и пальнул из ружья.
Черт испугался: и правда несдобровать. Он прыгнул с крыши и побежал в лес.
За ним никто не гнался. Черт остановился. Последний раз глянул на деревеньку Кутузы, окружающие леса, где прошло его детство. Чертовски родные места!
Непрошеная слеза накатилась на его глаза. Он смахнул ее. Вздохнул.
И навсегда покинул родину в поисках счастья. Но есть ли оно у черта?
«Будем вместе расти!»
— Выходи, Тришка, веселись! — сообщил Топало, открывая сарай. — Ты свободен! Черт Лысый ушел из наших краев навсегда. Я это слышал, мне ветер принес!
Зойка, Нюшка, Родька закричали «ура!»
Коза Манька: «Бэ-э-э!»
Чертенок Тришка: «У-ха-ха! У-ха-ха!»
Потом от радости все стали кувыркаться в снегу. Кроме козы Маньки.
А потом все пошли в дом, опять же кроме козы Маньки.
Зойка думала, что у бабушки уже ватрушки готовы. А оказалось, даже печка не топлена.
— Я баню караулила, — сказала бабушка. — Когда мне печку топить? Давай помогай, быстро все изладим.
Чертенок уселся за стол. Хоть и нечего пока поесть, но за столом посидеть приятно.
— Ну, я тогда пойду что ли? — поразмыслив, сказала Нюшка. — Ватрушек нет, так чего сидеть. Потом прибегу. И Нюшка ушла.
— А у меня нога болит, — сказал Родька и лег на кровать. Хотя нога у него не болела.
Зойка ватрушки стряпает. А ему что делать? Он растерялся, оставшись с Тришкой наедине.
А чертенку Родька очень понравился. Умный, умный!
— Иди сюда! — позвал его Тришка.
— Я же сказал: у меня нога болит!
— Тогда лежи. А я с тобой.
И чертенок прилег на кровать рядом с Родькой.
— Ты чего? — опешил Родька и отодвинулся.
Чертенок снова к нему придвинулся. Родька сел. Тришка прикрылся одеялом и глазками веселыми смотрит на мальчика. Родька невольно улыбнулся.
— Какой ты забавный! — сказал он.
— И ты забавный! — ответил Тришка.
— А когда ты вырастешь? — спросил Родька. — Скоро или долго-долго будешь расти, лет сто?
— А ты когда вырастешь? — спросил Тришка.
— Ну, я-то скоро. Лет через семь совсем взрослым стану и даже раньше.
— Вместе будем расти, — сказал Тришка и стал посапывать. Как-никак первый раз спал в домашней обстановке.
Подвиг кота
Топало потерял кота Филимона. Все радуются, что победили черта Лысого… Но Филимона нет. Что-то тут не так…
— Найдется Филимон, — успокоила его бабка Дуся. — Куда он денется? — И стала накладывать в печку поленья.
А кот Филимон в это время сидел в трубе и смотрел на маленький квадратик голубого неба. Вверх ему не выбраться — слишком высоко. А вниз…
Он слышал, как бабушка Дуся складывала поленья. Сейчас еще лучинку подкинет, спичкой чиркнет… И запылают дрова.
Так-то оно так, но прежде чем зашуметь огню, надо задвижку открыть. Чтоб тяга была.
Бабушка Дуся сложила поленья — одно вдоль, другое — поперек, задвижку выдвинула, спичкой ширкнула. И вдруг как из трубы что-то бухнется черное и лохматое.
— Ой! — испугалась бабушка.
Но черное и лохматое произнесло: «Мя-я-у-у!»
— Господи! Это же Филимон! — и бабушка подняла кота, который был весь в саже. — Как ты в трубу попал, окаянный?
Зойка и Родька бросились к Филимону.
Девочка нежно взяла кота от бабушки.
— Ты зачем, дурачок, залез в трубу? А если бы она была горячая?
— По-моему, в трубе мышей нет, — заметил Родька.
Кот Филимон фыркнул, и с него снова полетела сажа. Зойка опустила его на пол. Руки у нее были черные. Она подтерла нос, и нос стал черный. Родька засмеялся.
— Ты выглядишь не хуже Филимона!
Но Зойка так была занята котом, что даже не обратила внимания на Родькино замечание.
— Ни разу такого не было, — задумчиво сказала она. — Как ты, Филимон, мог упасть?
Что мог ответить кот? Только промурлыкал, и Зойка, конечно, ничего не поняла.
Зато пришел Топало и все понял. Кот рассказал домовому, как он стоял на страже и чуть не погиб.
— Зато трубу почистил, — похвастался он. — Давно не чистили, сейчас вон как тянет!
Дым действительно тянуло в трубу замечательно. Огонь заполнял всю печку, плясал от радости, полыхал и хвалил отважного трубочиста Филимона.
А чертенок Тришка в это время безмятежно спал, накрывшись одеялом.
— Я жизнью рисковал, — проворчал Филимон. — А он спит, противный чертенок.
Топало рассказал бабушке, Зойке и Родьке, что произошло с котом. Все стали жалеть Филимона и решили, что его надо немедленно помыть в бане.
Топало взял кота за шкирку. На улице потряс его. Сажа полетела веером.
— Я мог погибнуть, но держался героически, — уже который раз гордо сообщал Филимон.
Топало повалял его в снегу, а потом понес в баню, где Зойка и Родька готовили воду, наливали ее еще из неостывшего котла в тазик.
Зойка взяла Филимона и стала полоскать. Вода черная — и кот черный.
— Никакого уважения, — проворчал Филимон.
Пять раз меняли воду, прежде чем кот принял свой прежний рыжий вид.
Топало принес его в дом и посадил на печку — сохнуть. Филимон с удовольствием разлегся на теплых кирпичах, что-то мурлыча себе под нос.
