Хейно Вяли - Колумб Земли Колумба
Но Антс смотрел на борозды и молчал как рыба.
— Что ты их рассматриваешь? — спросил Март.
— Смотрю, — ответил Антс. — Довольно большой участок пропололи.
— Ну и что?
— А что должно быть? Да просто приятно посмотреть, вот и все!
Это было верно сказано. И прополотые борозды рядом с другими действительно смотрелись славно.
— Ну, спина-то, наверно, горит? — немного погодя догадался спросить Март у Юло.
— Да ты и по себе знаешь.
— Ну конечно! — огрызнулся бригадир. — Давайте шевелите руками!
V
Солнце висело уже довольно низко над горизонтом. Ребята пололи последнюю борозду. Правда, Анни сказала, что проходить ее до конца не стоит, потому что уже почти вечер и еда у нее готова, пусть оставят как есть.
— Работа должна выглядеть красиво! — ответил бригадир Март.
Бесконечно длинной была эта последняя борозда. Но пололи ее с таким весельем и азартом, какого, пожалуй, не было, когда они приступали к первой борозде. И прополотые борозды — а их набралось все-таки довольно много — рядом с другими выглядели отменно.
«Работа должна выглядеть красиво!» — мысленно повторил Март. Это было удачное выражение. Да что там, все получилось прекрасно, словно по расписанию! А ребята, настоящие мужчины, не сдались, не сказали, что… Хотя спины у них, наверно, разламывает.
В огород пришел Эльмар. Сын Тыниса.
— Ну, горожане! — крикнул он уже издалека. — Вишь, бригадир сказал… Вот я и пришел посмотреть. Это что, вы всё пропололи?
— Да вроде бы! — бросил Антс не совсем уверенно.
— Гляди-ка, гляди!
Чертовски много можно сказать таким простым словом!
Горожане побросали последнюю выдернутую траву в кучу. Затем, отдуваясь, распрямили спины. Приятно было теперь распрямлять спину, пожалуй, ничуть не менее приятно, чем когда держишь в руках вожжи и стоишь, расставив ноги, в телеге или убираешь жнейкой…
Следует признать: закуску перед ужином умяли с аппетитом.
— Если доведется мимо идти, заходите, — сказала Анни мальчикам на прощанье. — Обязательно приходите, лучше осенью, когда яблоки уже созреют… Вы ведь теперь тут почти свои люди.
— Да уж зайдем, если случится, — благодарили раскрасневшиеся мальчишки. Подобным образом их приглашали впервые. Но такое приглашение заслуживает, чтобы и в одиннадцатый раз испытать доброе волнение!
— Ночевать идемте к нам, — настаивал Эльмар. — Пойдем спать на сеновал. У нас уже воз сена на чердаке.
Свежее сено — это, конечно, очень приятно, но настоящий путешественник всегда проводит ночь в излучине реки или в лесу.
— Ну, тогда я, по крайней мере, проведу вас до сарая, где уже есть свежее сено, — не уступал Эльмар.
Солнце гладит наши лица,
продолжаем мы поход… —
затянули песню ребята. Эльмар, хотя и не очень попадал в мелодию, храбро подтягивал. Славно было идти.
— Отсюда дальше очень просто, — сказал Эльмар, выведя ребят на тропинку и объясняя, куда идти. Затем добавил: — Удачно получилось, что вы оказались в наших краях. Во всех смыслах удачно. А теперь — ни пуха вам, ни пера! Я поверну назад.
Вскоре в лагере путешественников уже пылал костер. На бледном небе блеснули первые звезды.
— Ох-ох-ох-ох-хо-о-о!.. — радостно крикнул Антс.
«Ох-хоо-оо…хооо-о-о!» — ответило эхо.
— Долгий был день! — похвалил Юло. — Утро вспоминается как что-то далекое-далекое!
— Ну, вполне обычный день, — считал Март.
— Обычный летний день, — согласился Антс. — Но хороший, очень хороший!
Мальчишки подбрасывали в костер хворостины. Приятно было сидеть возле огня, в руках кружка с дымящимся чаем, в глазах и на лице отблески пламени. Хорошо, очень хорошо!
В костре сверкали угли. А под боком у ребят шуршало пахучее сено. И где-то на краю покоса закричал коростель.
— «О Родина, любовь моя!..» — попробовал, как звучит голос, Юло.
— Большая Медведица… Полярная звезда… Малая Медведица… — Март целился пальцем в небо. — А Рак? Где же созвездие Рака?
— Рак? — поймал слово Антс. — Рак, да-а. Что вы думаете, мужики, а не отправиться ли завтра вечером на ловлю раков?
Мост
Сначала строил мост один дядя Юхан.
— Чудак! И охота была тебе с ним возиться! — смеялся на берегу отец.
Но дядя Юхан, хотя и улыбался в ответ, продолжал возиться. И тогда отец тоже разделся — на нем остались только маленькие трусики. Дальше отец и дядя Юхан возились в реке вместе.
Кирсти сидела на берегу на корточках и смотрела. Раньше ей не приходилось видеть, как строят мост. Пожалуй, и не всем взрослым доводилось видеть такое, потому что на другом берегу, где был лагерь, появилось довольно много зевак. И не только зевак, но и насмешников. И головокачателей. И указчиков. И ворчунов. И еще всяких.
Но дядя Юхан и отец все равно делали мост. Что с того, что река широкая! И глубокая тоже. И вода в ней была еще холодной. И вообще оказалось, что строительство моста — дело долгое и невеселое. Потому что много-много раз оба — и отец и дядя Юхан — вылезали, кряхтя, на берег и грели на солнышке покрытые гусиной кожей ноги и спины.
— Через реку должен быть мост, — сказал дядя Юхан.
— Должен. В этом ты прав, — подтвердил отец.
— Но ведь мост через реку уже есть! — воскликнула Кирсти.
Ей не ответили. И виду не подали, что слыхали ее.
Один мост через реку был. Широкий мост из досок, и с обеих сторон высокие перила. Правда, он находился немного ниже лагеря по течению, и все им пользовались, и никто не ворчал, что, дескать, далеко ходить. Даже дядя Юхан и отец не ворчали.
А сейчас оба строили новый мост. Прямо напротив лагеря.
Строительство моста было трудным и сложным делом. Это Кирсти поняла, сидя на берегу на корточках.
— Так, стало быть… — сказал дядя Юхан и вылез на берег.
— Пожалуй, стало быть, так, — согласился отец.
— И мост готов? — изумилась Кирсти.
Дядя Юхан взошел на мост. Посреди моста он остановился и попытался раскачать мост.
Мост не качался. А если и качался, то не очень.
— Выдерживает? — спросил отец с берега.
— Выдерживает! — подтвердил дядя Юхан и перешел на другой берег.
И тогда отец тоже перешел по мосту на другой берег. Потом они оба вернулись по мосту назад и сели рядом с Кирсти. Чтобы погреться на солнышке. Потому что они совсем посинели от холода и покрылись гусиной кожей.
На другом берегу возле моста собрались зеваки.
— И это мост? — усмехнулась тетенька, которая уже и раньше усмехалась.
— Два тоненьких бревнышка рядом, и больше ничегошеньки! — покачала головой тетенька, которая качала головой и раньше.
— Но все-таки ходить будет теперь ловчее, — заметил на это дяденька, который помогал строителям своими поучениями. И он взошел на мост, чтобы подтвердить сказанное делом.
На середине моста дядя потерял равновесие и плюхнулся в воду. Стоявшие на берегу весело рассмеялись. Но дяденька выбрался на берег и сказал:
— С одного раза мало что получается. Повторим.
После того как поучавший дядя четырежды шлепнулся в воду, он отказался от затеи перейти на другой берег по новому мосту. Теперь на мост взошла тетя, которая качала головой. Но она тоже свалилась в воду. Выглядело это довольно смешно, и все смеялись.
Но постепенно у собравшихся возле моста пропало желание смеяться. И Кирсти поглядела озабоченно.
— Что-то не так? — спросила она вполголоса. — Ничего, детка, — ответил ей отец.
— Но они же не могут перейти.
Отец чиркнул спичкой по коробку и закурил новую сигарету.
— Тогда они могут пойти по старому мосту, — нашла выход Кирсти.
— Конечно, — сказал отец, — кто не перейдет тут, может пойти через другой мост.
— А чего же они лезут сюда? — удивилась Кирсти.
Дядя Юхан усмехнулся.
— Как тебе сказать… — Он искал слова. — Видишь ли, дело в том, что… человек должен перейти мост. Именно так. Человек должен перейти мост.
— Даже тогда, когда есть другой мост и люди уже переходили по нему?
— Даже тогда! — подтвердил дядя Юхан. — Ведь по тому, первому, все переходят, а человек так устроен, что он хочет пройти там, где другие еще не ходили. Поняла?
Кирсти кивнула. Иной раз гораздо разумнее в ответ только кивнуть. Неопределенно. И затем они сидели в молчании, и это было молчаливое раздумье, пока горн не протрубил, что обеденный перерыв кончился.
Почему через новый мост ходить будет удобнее, этого Кирсти до конца не поняла. Когда она ходила по мосту, тому, старому, через который ходили все и не ворчали, ей было вполне удобно. Более того, ей очень нравилось еще взбираться на перила и глядеть в воду, где иной раз шныряла стайка маленьких рыбешек. Само собой, перевешиваться через перила можно было только тогда, когда ни отец, ни дядя Юхан, ни другие взрослые не видели. И еще здесь у моста цвели купальницы. Большие, масляно-желтые, совсем не такие, какие мама купила у торговки и поставила в вазу.
