Николай Устинович - Золотая падь
— А никаких, — ответила бабка, орудуя веником. — Разве только с почтовым ящиком... Взломал его какой-то хулиган сегодня ночью. Письма среди улицы нашли.
Дед и внук переглянулись.
— Ты когда бросил в ящик письмо Увачану? — спросил Иван Федотыч.
— Часа в четыре.
— А когда вынимают письма?
— Около четырех.
— Как же узнать, ушло наше письмо с кольцевиком или осталось в ящике на ночь?
Сергей задумался. Потом сказал коротко:
— Узнаю!
Одел кепку и вышел за дверь.
Мальчик направился по лесной дороге в деревню. С каждым шагом им все больше овладевало беспокойство. Кому потребовались письма из почтового ящика? Было ли это простое хулиганство или тут крылось что-то другое? Не глупо ли сделали они с дедом, отправляя свое письмо по почте?
С такими мыслями Сергей вошел в сельсовет. В просторном помещении было пусто, только секретарь, низко склонясь над столом, копался в бумагах.
— Дяденька, вы помните, когда я к вам вчера заходил? — обратился к нему Сергей. — Еще воды попросил.
Секретарь удивленно сдвинул на лоб очки, отмахнулся от назойливой мухи и ответил:
— Ага.
— Кольцевик до меня вынул письма из ящика, или после?
— Вот уж этого не помню, — развел руками старик. — А раз не знаю — врать не буду.
— А можно посмотреть письма, что найдены на улице?
— Смотри, — равнодушно буркнул секретарь и, вытащив из ящика стола пачку писем, снова склонился над бумагами.
Сергей внимательно пересмотрел всю пачку. Тут были открытки, треугольнички, толстые пакеты, но знакомого серого конверта не оказалось.
Мальчиком овладела тревога. Поспешно возвратился он на пасеку и, разыскав между ульев деда, крикнул:
— Нашего письма нет!
— Тише, тише... — успокоил его Федотыч. — Пчела не любит шуму.
Дед отложил в сторону дымокур, снял сетку и спокойно спросил:
— Нет, говоришь? Значит, ушло с кольцевиком.
Иван Федотыч положил Сергею на плечо пахнущую медом руку.
— Не бойся, получит наше письмо Увачан. Если через неделю не будет ответа — я до него сам доеду. А чтоб не скучно было ждать — приведи в порядок ружья, припасы, помоги бабке сушить сухари. Прогуляться нам с тобой в тайгу все-таки придется. Только об этом — пока молчок. Не любит золото, чтоб о нем знали многие.
Сергей кивнул головой. Он был доволен, что дед поручил ему подготовку к такому интересному походу.
В горячей суетне незаметно пролетело три дня. На четвертое утро бабка Марья принесла на пасеку адресованное Федотычу письмо. Сергей нетерпеливо разорвал конверт, склеенный из газетной бумаги, и вслух прочел:
«Здравствуй, друг Иван Федотыч! Пишет старый Увачан. Твое письмо получил. Шибко хочется мне пойти с тобой в тайгу, но нельзя, в ногах болят кости. Жалко, да ничего не поделаешь. А Улуй — это третья сопка вниз по реке от Большого гольца. Только золота там нет, это я хорошо знаю. И про баевский „карман“ — брехня. Не советую пустяками заниматься. Не серчай, говорю, как другу. А пока — будь здоров. Низкий поклон Марье Петровне и внуку».
— Не узнаю Увачана... — пожал плечами дед. — Болят кости... Еще зимой бегал, как сохатый. И откуда он узнал, что на Улуе нет золота? Давно ли мы с ним вспоминали про Баева, — тогда он по-другому о «кармане» говорил...
И долго еще Иван Федотыч ворчал себе под нос:
— «Брехня»! «Пустяки»! Вишь ты, какой умный стал! А мы все-таки поедем. Пусть меня на старости лет чудаком считают. С глупых-то спрос меньше...
ГЛАВА VI
Вниз по реке
Решив отправиться на поиски золота, Иван Федотыч пошел в колхозную контору. Правление ценило деда за опытность и любовь к делу и потому, выслушав просьбу Федотыча отпустить его в тайгу, председатель замахал руками:
— Что ты! Что ты! Кого же я вместо тебя поставлю?
— Есть у нас толковый пасечник... — начал было дед, но председатель не дал ему договорить:
— Василий-то Назаров? Сказал!.. Из него пчеловод, как из меня доктор! Разве можно ему такое дело доверить?
— Да нет, — с досадой отмахнулся Федотыч. — Думаешь, кому попало передам пасеку? Это же все равно, что бросить родного ребенка у чужих людей. Старухе своей хочу поручить пчел. Кроме нее некому.
— А справится она?
— Ручаюсь, как за себя.
— Ну, ладно, — согласился, наконец, председатель. — Только предупреждаю: за каждый улей отвечаешь головой.
— Будь спокоен, — заверил дед, и, забыв попрощаться, заспешил на пасеку.
Получив известие о неожиданном назначении, бабка Марья растерялась. Долго не могла она поверить, что ей поручили такое важное дело. Когда же увидела, что Федотыч не шутит, по неведомой причине всплакнула и наотрез отказалась от «не бабьей работы». Но к вечеру она все же облачилась в белый фартук и деловито стала принимать пасеку, делая на бортах ульев одной ей понятные отметки углем.
Покончив с передачей, Федотыч взялся за сборы в далекий поход. Он конопатил и смолил лодку, починял бродни, переносил к лодке продукты и необходимые вещи. Сергей ему помогал, стараясь во всем показать уменье и сноровку. Мальчуган страшно волновался, когда у него что-либо не удавалось. Ему все казалось, что дед, видя в нем плохого помощника, скажет: «Сиди-ка ты, парень, дома. Не нужна мне в тайге лишняя обуза».
Но этого не случилось. Федотыч остался доволен помощью внука.
В путь тронулись рано утром. Закинув за плечи котомки, шли гуськом по узкой тропе. Ветки кустарника цеплялись за рукава, и на одежду падали сверкающие серебром росинки. Изредка позвякивал привязанный у деда к поясу котелок, трещали под ногами сучья.
— Сережу береги! — наказывала Федотычу бабка Марья, семеня сзади. — Смотри, чтоб не заболел, не дай бог...
— Давай-ка будем прощаться, — с подавленным вздохом ответил дед. — На пасеку тебе итти пора.
Они расцеловались, и бабка Марья медленно побрела домой, то и дело оглядываясь и вытирая лицо подолом фартука... А Федотыч и Сергей шли молча до самой реки. И лишь когда сели в лодку и оттолкнулись от берега, дед громко сказал:
— Вот и поплыли!
Он хотел, видимо, добавить еще что-то, но лишь тряхнул бородой и налег на весла.
Лодка быстро мчалась вниз по течению. Сидя у руля, Сергей смотрел, как уходили вдаль родные берега. Вот исчезла в голубой дымке последняя знакомая сопка. На реку надвинулись высокие скалы. Они отвесно падали в воду, и волны с шумом разбивались о гранит. Потом река снова вырвалась на простор, разлилась по широкой равнине тихими протоками.
Из-за островка вывернулась встречная лодка. Гребец ловко работал двухлопастным веслом, и легкая долбленка быстро двигалась против течения.
— Прохор Торопов, — узнал дед и, махнув картузом, крикнул:
— Причаливай!
Гребец кивнул головой и направился к островку. Сергей тоже круто повернул руль. Обе лодки почти разом ткнулись носами в пологий берег.
Торопов легко выпрыгнул на песок и, приподняв кепку, степенно кивнул.
— Далече? — спросил он коротко, протягивая деду руку.
— К Большому гольцу, — так же коротко ответил Федотыч.
Прохор помолчал. Он ждал, что собеседник скажет о направлении своего пути что-нибудь более определенное. Но Федотыч не произнес больше ни слова. И, подчиняясь таежному этикету, Торопов перевел разговор на другую тему.
Тем временем Сергей начал кипятить чай. Дед и Прохор сели рядом.
— Если будешь в Карагане — кланяйся Увачану, — сказал Федотыч. — Звал я его с собой, а он отказался наотрез. Письмо бестолковое прислал... Передай, что серчаю на него.
— Ладно, — кивнул головой Торопов. Он выколотил о каблук сапога трубку и стал прощаться.
— Куда спешишь? — пытался удержать его дед. — Напьемся чайку и поплывем.
— Спасибо, недавно пил, — ответил Прохор, спуская на воду лодку. Широко расставив ноги, он оттолкнулся от берега. Долбленка сразу вылетела чуть не на средину реки, закачалась на быстрине. Сильным взмахом весла Торопов поставил ее носом против течения. Затем, поворачиваясь к деду, крикнул:
— Вчера вниз проплыл какой-то незнакомый. Спрашивал, не встречал ли я тебя.
Сергей поспешно вскочил с земли.
— Как одет? — спросил он.
— В брезентовой куртке, в приискательских сапогах.
— Какая борода?
Прохор бросил весло и, сложив ладони рупором, ответил:
— Клинышком!
ГЛАВА VII
На заброшенной заимке
Несколько дней уже дед и внук плыли по извилистой таежной реке. И только теперь Сергей стал понимать, что затеянное ими путешествие — совсем не увеселительная прогулка.
Часто путь преграждали перекаты. Река с шумом бушевала между камней, швыряя лодку, словно щепку. Надо было иметь много выдержки и опыта, чтобы провести утлое суденышко безопасным путем.
