Хью Лофтинг - Путешествие доктора Дулиттла
«Неужели это и есть славный доктор Дулиттл?» — подумал я.
После всего, что мне о нем рассказали Мэтьюз и Джозеф, я воображал доктора огромным силачом, способным на самые невероятные подвиги. Этот же человечек с добродушной улыбкой на лице никак не походил на великого путешественника, каким я его себе представлял. Но это был он! Несомненно, это был он!
Старый пес уже весело прыгал вокруг него и извещал всех радостным лаем о возвращении доктора.
— Вы… вы доктор Дулиттл? — обрадованно воскликнул я, семеня рядом с ним по мокрой садовой дорожке к дому.
— Собственной персоной, — подтвердил доктор и открыл дверь в дом. — Входи. И не трать попусту время на то, чтобы вытереть ноги. Даже если наследишь в доме, невелика беда. Гораздо хуже будет, если ты простудишься.
Я вбежал в дом, пес и доктор вошли за мной. На улице от низких туч и непогоды и так было темно, а в доме, при закрытых дверях и окнах, царил мрак, словно ночью. И в этой темноте вдруг послышались странные звуки. Сначала один, другой, третий, и вскоре весь дом наполнили пение, чириканье, лай, блеяние, какие-то хрипы и даже что-то похожее на скрежет. Чьи-то мягкие лапы шлепали по ступенькам, цокали по полу копытца и когти, в воздухе хлопали крылья. Пушистые перья коснулись моего лица, и я с трудом удержался, чтобы не броситься назад, на улицу. А вокруг меня уже сновали какие-то звери, которых я не видел в темноте, и оттого они казались мне неизвестными чудовищами.
— Не бойся! — услышал я голос и почувствовал у себя на плече его руку. — Это мои любимцы, они никому не делают зла. Меня слишком долго не было дома, вот они и спешат сюда поприветствовать меня и сказать, как они рады, что я вернулся. Постой здесь, а я зажгу свет. Боже, что за погода! Кажется, буря разыгралась не на шутку. Слышишь, как гремит? Человеческая речь и прикосновение человеческой руки к моему плечу успокоили меня. Страх прошел. Я стоял среди множества невидимых в темноте животных, и мне было даже немного смешно. Я часто пытался заглянуть с улицы в глубину сада и представить себе и доктора, и его дом, но такого звериного столпотворения я не ожидал.
Происходящее вокруг казалось мне странным, горячечным видением, и я уже хотел было ущипнуть себя за руку, чтобы проверить, не сплю ли я, но вдруг снова послышался голос доктора:
— Проклятие! Спички отсырели и не желают зажигаться. Ну да ладно, попросим Крякки принести свечу.
Доктор издал забавный чмокающий звук, и тотчас же я услышал, как кто-то зашлепал лапами вверх по лестнице. Я с нетерпением ждал огня, чтобы собственными глазами увидеть необыкновенное представление в доме доктора.
— Когда же будет свет? — не выдержал я. — Кто-то сел мне на ногу, а я боюсь сделать ему больно.
— Минутку, — подбодрил меня доктор. — Крякки сейчас вернется.
Действительно, на самом верху лестницы появился тусклый огонек свечи. Звери сразу же успокоились и притихли.
— Я думал, что вы живете один, — сказал я.
— Так оно и есть, — ответил доктор.
«Кто же тогда несет свечу?» — удивился я про себя, но вслух ничего не сказал. Я не мог видеть, кто спускается к нам по лестнице, зато прекрасно слышал шаги: казалось, кто-то прыгает на одной ноге со ступеньки на ступеньку.
— Наконец-то! — воскликнул доктор. — Вот и ты, моя славная Крякки!
И тут я окончательно уверился, что сплю: в тусклом свете я увидел белоснежную утку, прыгающую на одной лапе. В другой она держала зажженную свечу!
Глава 4
ВИФФ-ВАФФ
Теперь я мог осмотреться. Передняя кишела зверями. Кого здесь только не было! Голубь, сова, еж, летучая мышь, галка, барсук! Даже маленький поросенок пришлепал из залитого водой сада и старательно вытирал копытца о половичок. Его розовая спинка блестела от дождя.
Доктор Дулиттл взял у утки подсвечник и обратился ко мне:
— Теперь нам надо переодеться. Извини, я до сих пор так и не спросил, как тебя зовут.
— Том Стаббинс, — представился я.
— Да ты, наверное, сын сапожника Стаббинса?
— Да, — ответил я.
— Твой отец — превосходный мастер, — сказал доктор. — Посмотри, — и он выставил вперед ногу в поношенном, но еще крепком башмаке. — Эти башмаки сшил мне твой отец. Четыре года я не снимаю их, а им все сносу нет.
Я даже покраснел от удовольствия: никто и никогда не хвалил так моего отца, а доктор тем временем продолжал:
— Подожди минутку, я зажгу еще пару свечей, а потом пойдем наверх и поищем сухую одежду. Придется тебе удовольствоваться моим старым сюртуком и брюками, пока твоя одежда не просохнет.
Мы поднялись по лестнице на второй этаж, вошли в спальню, и доктор достал из шкафа пару поношенных костюмов. Переодевшись, мы отнесли вниз на кухню нашу мокрую одежду и разожгли огонь в очаге. Сюртук доктора был мне так велик, что, когда мы пошли в подвал за дровами, я запутался в его полах и чуть не упал. Скоро в очаге полыхало жаркое пламя: а наша мокрая одежда сушилась над огнем.
— Теперь самое время приготовить ужин, — сказал доктор. — Надеюсь, ты поужинаешь со мной, Стаббинс?
Прошло совсем немного времени, как мы познакомились, но я уже успел полюбить этого человека. Он был добрый и веселый, он любил зверей, он называл меня не малышом, чего я терпеть не мог, а Стаббинсом, уважительно, словно я был его взрослым другом.
Подумать только — он даже пригласил меня поужинать с ним! Но вдруг я вспомнил, что не предупредил мать, куда пойду, и что она будет волноваться. Поэтому я грустно покачал головой:
— Большое спасибо, доктор. Я бы с удовольствием, но мне пора домой. Мать не знает, где я, и, наверное, очень волнуется.
— Дорогой мой Стаббинс, — отозвался доктор, подбрасывая в огонь еще одно полено, — твоя одежда еще не просохла, к тому же на улице льет как из ведра. Ты промокнешь до нитки! Поэтому лучше сейчас заняться ужином, а там — глядишь, и дождь кончится. Ты не заметил, куда я положил саквояж?
— По-моему, вы оставили его в передней. Сейчас я его принесу.
Саквояж стоял у входной двери. В нем не было ничего особенного: черный, изрядно потрепанный, со сломанным замком, а потому обвязанный веревкой. Он больше подошел бы деревенскому ветеринару, чем великому путешественнику.
— Спасибо, — поблагодарил меня доктор, когда я принес саквояж на кухню.
— И это все, что вы брали в дорогу? — недоумевал я.
— Да, — ответил доктор. — К чему таскать с собой тюки ненужных вещей? Жизнь и так слишком коротка, чтобы еще обременять себя лишними хлопотами. Кстати, куда запропастилась колбаса? Я точно помню, что положил ее в саквояж!
Доктор запустил руки в саквояж и вытащил оттуда сначала каравай хлеба, а затем стеклянную банку с крышкой. Он поднял ее на уровень глаз, долго разглядывал на свет, цокал языком и покачивал головой, пока не поставил на стол. Внутри что-то плавало. А может быть, кто-то плавал? Но я стоял далеко и не сумел рассмотреть, тем более что меня в ту минуту больше занимала колбаса, которую доктор наконец извлек из саквояжа.
— А вот и наш ужин, — сказал доктор. — Теперь осталось найти сковородку.
Он заглянул в кладовую и там, среди кастрюль и горшков, отыскал сковородку, черную от сажи и копоти.
— Вот и уезжай надолго! — посетовал доктор. — Мои звери — умницы и вовсю стараются содержать дом в порядке. Крякки — прекрасная хозяйка, но есть вещи, которые ей не под силу. Ну ладно. Сейчас мы так надраим сковородку, что она у нас заблестит как новая. Ну-ка, Стаббинс, там в ведре должна быть зола, подай мне пару горстей.
Через минуту сковородка сияла, а еще через одну колбаса шипела на огне и соблазнительный запах наполнил кухню.
Пока доктор стряпал ужин, я разглядывал странное существо в банке.
— Что это такое?
— Редкий морской конек, — сказал доктор, поворачиваясь ко мне и поднимая в воздух палец. — В науке он зовется гиппокампус пиппитопитус, но местные жители зовут его Вифф-Вафф, потому что он очень забавно виляет хвостиком. Мне пришлось поехать чуть ли не на край света, чтобы найти его. Дело в том, что я хочу изучить язык рыб, раков и моллюсков.
— А зачем? — удивился я.
— Видишь ли, Стаббинс, эти животные — самые древние на Земле живые существа. В песке и среди камней очень часто попадаются окаменевшие раковины и панцири тех обитателей моря, что жили на Земле много тысяч лет тому назад. Вот я и хочу выучить их язык и расспросить, как выглядел мир в те далекие времена.
— А если расспросить об этом других животных?
— Увы, они ничем мне не могут помочь, — ответил доктор, переворачивая ломтики колбасы на сковородке. — Несколько лет тому назад я познакомился в Африке с обезьянами, и они рассказали мне все, что знали, о давних временах. Но дело в том, что знают они не так уж много. Только рыбы, раки и моллюски помнят, каким был древний мир.
