Лента Ососкова - Лесь с Ильинки-улицы
- А с вами можно?
Лена оглядела Леся и вместо ответа сунула ему в руки "ашановскую" бежевую сумку с мячами.
Глава 2. Соседи ОМОНа
В школьном ранце пистолет,
Сколько же ребёнку лет?!
Храм оказался точно таким, как описывала Лена, только подошли "варяги" с Лесем к нему с противоположной стороны. Вызывая недоумённые взгляды японских туристов, вся весёлая толпа свернула от дверей храма "напра-налево", во двор, и, ничуть не смущаясь, попёрла прямо на шлагбаум. Лесь огляделся по сторонам и вдруг затормозил:
- А… А нам обязательно сюда? — спросил он, соображая, что концентрация бело-синих полицейских машин во дворе зашкаливает, а в глубине так и вовсе у микроавтобуса переминаются с ноги на ногу и о чём-то разговаривают бойцы ОМОНа.
- А чего? Ты их, — Лена кивнула головой в сторону омоновцев, — боишься, что ли? Да они на нас вообще не смотрят!.. Ну, только когда мальчишки рубятся, они на это дело глядят — выступление, ёлы-палы, цирк уехал, клоуны остались…
Лесь сглотнул и напомнил себе, что он ничем не отличается от остальных ребят, вон, несёт мячи в сумке… Мало ли таких мальчишек проходит мимо полицейских (правда, Лесь по привычке звал их порою в уме милиционерами) каждый день?
Но ледяная змейка страха, свернувшаяся над желудком, не слушала этих убеждений. Она-то знала, что Леся полицейские ни разу раньше не видели… И одежда грязная, и давно Лесь не причёсывался… Может, полицейские уже всех ребят из храма наизусть знают и сразу новичка заметят? А вдруг спросят что?..
Лена, видя, что Лесь готов мяться до бесконечности непонятно почему, пришла ему на помощь в своей манере: бесцеремонно схватила за руку и потащила за собой.
Омоновцы проводили ребят со щитами заинтересованными взглядами — скучно же стоять без дела, — но, разумеется, не спросили ничего: а какое им дело до ребят из храма по соседству?
Завернув в арку, ребята столпились у чёрной металлической двери, а Рюрик поднялся на ступеньку и нажал на кнопку звонка. Звонок выстрелил резкой, громкой трелью — и воцарилась тишина.
Лесь прислонился спиной к стене и перевёл дух. Да, разумеется, Лена права: кому он, Лесь, нужен? Кто его будет разыскивать в центре Москве?.. Но страх последних нескольких дней, когда Лесь то и дело чувствовал "взгляд на затылке", однажды оправдавшись, мгновенно исчезнуть никуда не мог…
Тут щёлкнул замок, дверь кто-то открыл, ребята всей толпой ввалились внутрь, чуть не сметя пожилого мужчину с седыми волосами в хвосте, и поднялись по лестнице. Лесь немного задержался, рассматривая развешенные стенгазеты об истории храма, потом спохватился и через ступеньку бросился догонять остальных. Нагнал он Рюрика на втором этаже у каких-то шкафов.
- Мячи — сюда, — кивнул Рюрик на крайний шкаф. Лесь приоткрыл дверцу и отскочил, когда на него вывалился пакет с красками. — А мы — на чердаке.
- А это куда? — удивлённо спросил Лесь, глядя на пакет, но не получил ответа. Обернулся и обнаружил, что Рюрик уже благополучно свалил. Пожав плечами, мальчик взял пакет и со словами: — Ну просто отлично… Будем считать, что так и было, — сунул его обратно на полку, поверх впихнул сумку с мячами, утрамбовал всё и быстро закрыл дверцу, пока сумка не выпала. Отступил на шаг, подождал… Ничего не произошло. Лесь ещё раз пожал плечами, повернулся и пошёл обратно к лестнице, вслушиваясь в доносящиеся из-за закрытой двери, что находилась рядом со шкафами, голоса. Там, судя по негромкому пению, шла какая-то служба. Лесь в православии разбирался мало и почти не интересовался — помимо маминых рассказов. Конечно, носил крестик на шнурке, на шее — но дальше "Отче наш", которую мама читала перед едой, его богословские знания не распространялись.
Поднявшись ещё на этаж, Лесь помедлил. Дальше-то куда? По деревянной лестнице мимо склада каких-то рулонов? Это, вроде, ещё не чердак, так что, наверное, туда…
Тут сверху раздались звуки гитары, и выбор отпал сам собой. Лесь торопливо поднялся на четвёртый этаж и оказался в просторном светлом зале. Пыльный деревянный пол, обитые фанерой низенькие стены, переходящие в косой, высокий потолок, большие мансардные окна…
В углу громоздились заваленные барахлом столы, у дальней стены — фортепьяно, на полу — несколько матов, на которых и устроились "варяги". Рюрик играл на гитаре, Лена лежала между ним и Филиппом, Виталик и Костя устроились сбоку.
- О, Лесь! — заметила его Лена. — Давай, двигай сюда! Яблоко бу?
- Буду! — тут же согласился Лесь и понял, что досмерти проголодался. Известие это неожиданным не было, но всё-таки малость огорчило.
Когда Лесь подошёл и присел на краешек мата, Лена достала из сумки и вручила ему большое зелёное яблоко:
- Дарю!
- Спасибо, — Лесь с удовольствием вгрызся в сочную мякоть, так что аж брызги полетели. Не обед, но хоть что-то.
- Пожа-алуйста, — Лена снова улеглась, на сей раз пристроив голову на руке Филиппа. Тот милостиво терпел — чего с Лены взять? Она вся была такая, словно малый ребёнок. Рюрик играл и играл что-то, не песню, а мелодию какую-то, однообразную, но не заунывную. А когда ему надоело, Костя встал и ушёл к пианино, где, подтащив немножко хромой стул, уселся и принялся подбирать тему из "Пиратов Карибского моря".
Потом Виталик вспомнил, что собирался домой, и начал прощаться. Костя доиграл "Пиратов", захлопнул крышку пианино и тоже ушёл, аргументируя это тем же обещанием маме. Рюрик, Лена, Филипп и Лесь остались вчетвером.
Лесь лежал на мате, подложив под голову свёрнутый спальник, глядел в потолок и думал, что ему хорошо. Кто знает, кто он, — не знает, где он, а кто знает, где он, — и не догадывается, кто он… И вообще, вот, новые друзья появились… и в желудке обитает целое яблоко…
- Лесь, а тебе сейчас к какому метро? — спросила вдруг Лена, не поворачивая головы.
- В смысле? — даже не понял вопроса Лесь.
- Ну, на какой ветке ты живёшь?
- На ветках живут птицы, — буркнул мальчишка, не желая покидать такую тёплую и уютную полудрёму, и повернулся на бок, спиной к Лене.
- Я про метро! Ты вообще откуда?
- Ниоткуда.
- Это как? Ты где живёшь-то? — Лена села. — А то всё-таки нехорошо, что мы все такие взрослые, сейчас свалим и бросим ребёнка одного…
- И чё со мной тогда случится?
Лена вздохнула и тронула его за плечо:
- Чего ты как ёжик, иголками колешься и фырчишь?
- Ничего, — ответил Лесь мрачно, не поворачиваясь.
- Ну, не хочешь говорить — и не надо, — обиделась девушка. — Юр, пошли?
- Ну, пошли…
Лесь какое-то время молчал, а потом бросил тихо:
- Да нигде я не живу…
- Это как? — заинтересовался Рюрик.
Лесь мысленно обозвал себя придурком: мог бы сочинить себе адрес! Но сказанного не воротишь:
- А вот так. Нигде.
- А до этого?
Лесь покосился на Рюрика, но тот был не похож на человека, замышляющего какую-нибудь гадость новому знакомому.
- У знакомых жил, — буркнул мальчик неохотно и покрепче обнял свой рюкзак.
- Ну, а раньше?
- У других знакомых…
- А родители?
- Ну, и с мамой — раньше. И с папой тоже, только ещё раньше.
Лена и Рюрик долго молчали, а Филипп вдруг спросил:
- А потом?..
Лесь поёжился, свернулся клубком и понял, что хочет выговориться, хоть раз — и осталось ему только надеяться, что "варяги" всё поймут правильно.
- Потом мама поссорилась с папой и уехала со мной сюда, в Москву. А потом она в больницу угодила…
- А что с ней? — участие в голосе Лены было самое настоящее и даже не очень обидное поэтому.
- Да так… Потом расскажу как-нибудь, — солгал Лесь. Понятное дело, "как-нибудь" никогда не случится. Уже завтра он забудет про Лену, Рюрика и Филиппа, а они — про него.
Если, конечно, всё закончится хорошо. И интуиция не просто так молчит.
А вот если всё не так…
- И ты вообще один остался?
Лесь потихоньку расстегнул молнию рюкзака и сунул руку внутрь. Холод металла его немного успокоил. Если что… Если хоть кто-то из этих троих что-то замыслил…
- Один… — Лесь почти совсем на живот повернулся и незаметно сунул в рюкзак и вторую руку. Теперь, если что, он успеет выхватить…
Но никто не торопился никуда выходить, ничего говорить, вроде: "Посиди немного, мальчик, я сейчас вернусь…" — о, Лесь уже слышал это и знал, что после этого случится. Нет уж, стоит интуиции завопить о малейшей опасности — Лесь предпочитал валить, сразу же, без рассуждений. Рассуждать можно потом, валяясь на скамейке в парке где-нибудь в другой части города. За эту неделю Лесь узнал Москву лучше, чем за оба предыдущих месяца.
- М-да… А родственников в Москве нет — у них пожить? — кажется, Рюрик всерьёз озаботился вопросом, что делать с Лесем.
- Тётка есть, мамина сестра. Но мне нельзя у неё появляться, — Лесь очень старался, чтобы голос у него звучал как обычно.
