Астрид Линдгрен - Карлсон, который живет на крыше, опять прилетел
Малыш тоже захотел произвести «генеральную уборку» Карлсона.
— Теперь моя очередь, — заявил он. — Иди сюда, для начала я пропылесосю тебе уши.
— В этом нет нужды, — запротестовал Карлсон. — Я мыл их в прошлом году в сентябре. Здесь есть вещи, которые куда больше моих ушей нуждаются в чистке.
Он окинул взглядом комнату и обнаружил лежавшие на столе марки.
— У тебя повсюду разбросаны какие-то разноцветные бумажки, не стол, а помойка! — возмутился он.
И, прежде чем Малыш успел его остановить, он засосал пылесосом марку с Красной Шапочкой и Серым волком. Малыш был в отчаянии.
— Моя марка! — завопил он. — Ты засосал Красную Шапочку, этого я тебе никогда не прощу!
Карлсон выключил пылесос и скрестил руки на груди.
— Прости, — сказал он, — прости меня за то, что я, такой милый, услужливый и чистоплотный человечек, хочу всё сделать как лучше. Прости меня за это…
Казалось, он сейчас заплачет.
— Но я зря стараюсь, — сказал Карлсон, и голос его дрогнул. — Никогда я не слышу слов благодарности… одни только попрёки…
— О Карлсон! — сказал Малыш. — Не расстраивайся, пойми, это же Красная Шапочка.
— Что ещё за Красная Шапочка, из-за которой ты поднял такой шум? — спросил Карлсон и тут же перестал плакать.
— Она была изображена на марке, — объяснил Малыш. — Понимаешь, это была моя лучшая марка.
Карлсон стоял молча — он думал. Вдруг глаза его засияли, и он хитро улыбнулся.
— Угадай, кто лучший в мире выдумщик игр! Угадай, во что мы будем играть!.. В Красную Шапочку и волка! Пылесос будет волком, а я — охотником, который придёт, распорет волку брюхо, и оттуда — ап! — выскочит Красная Шапочка.
Карлсон нетерпеливо обвёл взглядом комнату.
— У тебя есть топор? Ведь пылесос твёрдый, как бревно.
Топора у Малыша не было, и он был этому даже рад.
— Но ведь пылесос можно открыть — как будто мы распороли брюхо волку.
— Конечно, если халтурить, то можно и открыть, — пробурчал Карлсон. — Не в моих правилах так поступать, когда случается вспарывать брюхо волкам, но раз в этом жалком доме нет никаких инструментов, придётся как-то выходить из положения.
Карлсон навалился животом на пылесос и вцепился в его ручку.
— Болван! — закричал он. — Зачем ты всосал Красную Шапочку?
Малыш удивился, что Карлсон, как маленький, играет в такие детские игры, но смотреть на это было всё же забавно.
— Спокойствие, только спокойствие, милая Красная Шапочка! — кричал Карлсон. — Надень скорей свою шапочку и галоши, потому что сейчас я тебя выпущу.
Карлсон открыл пылесос и высыпал всё, что в нём было, прямо на ковёр. Получилась большая куча серо-чёрной пыли.
— О, ты должен был высыпать всё это на газету! — сказал Малыш.
— На газету?.. Разве так сказано в сказке? — возмутился Карлсон. — Разве там сказано, что охотник подстелил газету, прежде чем распороть волку брюхо и выпустить на свет божий Красную Шапочку? Нет, отвечай!
— Конечно, в сказке так не сказано, — вынужден был признать Малыш.
— Тогда молчи! — сказал Карлсон. — Выдумываешь, чего нет в сказке! Так я не играю!
Больше он уже не смог ничего добавить, потому что в открытое окно ворвался ветер, взметнул пыль, она забилась Карлсону в нос, и он чихнул. От его чиханья пыль снова взметнулась, над полом покружил маленький разноцветный квадратик и упал к ногам Малыша.
— Ой, гляди, гляди, вот она, Красная Шапочка! — закричал Малыш и кинулся, чтобы поднять запылённую марку.
Карлсон был явно доволен.
— Видал миндал! — воскликнул он хвастливо. — Стоит мне чихнуть, и вещь найдена… Не будем больше ругаться из-за бедной Красной Шапочки!
Малыш обдул пыль со своей драгоценной марки — он был совершенно счастлив.
Вдруг Карлсон ещё раз чихнул, и с пола снова поднялось целое облако пыли.
— Угадай, кто лучший в мире чихальщик? — сказал Карлсон. — Я могу чиханьем разогнать всю пыль по комнате — пусть лежит, где ей положено. Сейчас увидишь!
Но Малыш его не слушал. Он хотел только одного — как можно скорее наклеить Красную Шапочку в альбом.
А Карлсон стоял в облаке пыли и чихал. Он всё чихал и чихал до тех пор, пока не «расчихал» пыль по всей комнате.
— Вот видишь, зря ты говорил, что нужно было подстилать газету. Пыль теперь снова лежит на своём месте, как прежде. Во всём должен быть порядок — мне он, во всяком случае, необходим. Не выношу грязи и всякого свинства — я к этому не привык.
Но Малыш не мог оторваться от своей марки. Он её уже наклеил и сейчас любовался ею — до чего хороша!
— Вижу, мне снова придётся пылесосить тебе уши! — воскликнул Карлсон. — Ты ничего не слышишь!
— Что ты говоришь? — переспросил Малыш.
— Глухая тетеря! Я говорю, что несправедливо, чтобы я один работал до седьмого пота! Гляди, я скоро набью себе мозоли на ладошках! Я из кожи лезу вон, чтобы почище убрать твою комнату. Теперь ты должен полететь со мной и помочь мне убрать мою, а то будет несправедливо.
Малыш отложил альбом. Полететь с Карлсоном на крышу — об этом можно было только мечтать! Лишь однажды довелось ему побывать у Карлсона, в его маленьком домике на крыше. Но в тот раз мама почему-то ужасно испугалась и вызвала пожарников.
Малыш погрузился в размышления. Ведь всё это было уже так давно, он теперь стал куда старше и может, конечно, преспокойно лезть на любую крышу. Но поймёт ли это мама? Вот в чём вопрос. Её нет дома, так что спросить её нельзя. Наверно, правильнее всего было бы отказаться…
— Ну, полетели? — спросил Карлсон.
Малыш ещё раз всё взвесил.
— А вдруг ты меня уронишь? — сказал он с тревогой.
Это предположение ничуть не смутило Карлсона.
— Велика беда! — воскликнул он. — Ведь на свете столько детей. Одним мальчиком больше, одним меньше — пустяки, дело житейское!
Малыш всерьёз рассердился на Карлсона.
— Я — дело житейское? Нет, если я упаду…
— Спокойствие, только спокойствие, — сказал Карлсон и похлопал Малыша по плечу. — Ты не упадёшь. Я обниму тебя так крепко, как меня обнимает моя бабушка. Ты, конечно, всего-навсего маленький грязнуля, но всё же ты мне нравишься.
И он ещё раз похлопал Малыша по плечу.
— Да, странно, но всё-таки я очень к тебе привязался, глупый мальчишка. Вот подожди, мы доберёмся до моего домика на крыше, и я тебя так стисну, что ты посинеешь. Чем я, в конце концов, хуже бабушки?
Карлсон нажал кнопку на животе — моторчик затарахтел. Тогда он обхватил Малыша своими пухленькими ручками, они вылетели в окно и стали набирать высоту.
А тюлевые занавески с чёрной бахромой раскачивались так, словно махали им на прощание.
Дома у Карлсона
Маленькие домики на крышах всегда очень уютны, а домик Карлсона — особенно. Представьте себе зелёные ставенки и крохотное крылечко, на котором так приятно сидеть по вечерам и глядеть на звёзды, а днём пить сок и грызть пряники, конечно, если они есть. Ночью на этом крылечке можно спать, если в домике слишком жарко. А утром, когда проснёшься, любоваться, как солнце встаёт над крышами домов где-то за Остермальмом.
Да, это в самом деле очень уютный домик, и он так удачно примостился за выступом, что обнаружить его трудно. Конечно, если просто так бродишь по крышам, а не ищешь привидений за дымовыми трубами. Но ведь этим никто и не занимается.
— Здесь, наверху, всё ни на что не похоже, — сказал Малыш, когда Карлсон приземлился с ним на крылечке своего дома.
— Да, к счастью, — ответил Карлсон.
Малыш посмотрел вокруг.
— Куда ни глянь, крыши! — воскликнул он.
— Несколько километров крыш, где можно гулять и проказничать.
— Мы тоже будем проказничать? Ну, хоть немножко, а? — в восторге спросил Малыш.
Он вспомнил, как захватывающе интересно было на крыше в тот раз, когда они проказничали там вместе с Карлсоном.
Но Карлсон строго посмотрел на него:
— Понятно, лишь бы увильнуть от уборки, да? Я работаю на тебя как каторжный, выбиваюсь из сил, чтобы хоть немного прибрать твой хлев, а ты потом предлагаешь гулять и проказничать. Ловко ты это придумал, ничего не скажешь!
Но Малыш ровным счётом ничего не придумывал.
— Я охотно тебе помогу и тоже буду убирать, если нужно.
— То-то, — сказал Карлсон и отпер дверь.
— Не беспокойся, пожалуйста, — повторил Малыш, — конечно, я помогу, если нужно…
Малыш вошёл в дом к лучшему в мире Карлсону и замер. Он долго стоял молча, и глаза его всё расширялись.
— Да, это нужно, — вымолвил он наконец.
В домике Карлсона была только одна комната. Там стоял верстак, вещь незаменимая, — и строгать на нём можно, и есть, а главное, вываливать на него что попало. Стоял и диванчик, чтобы спать, прыгать и кидать туда всё барахло. Два стула, чтобы сидеть, класть всякую всячину и влезать на них, когда нужно засунуть что-нибудь на верхнюю полку шкафа. Впрочем, обычно это не удавалось, потому что шкаф был до отказа забит тем, что уже не могло валяться просто на полу или висеть на гвоздях вдоль стен: ведь весь пол был заставлен, а стены завешаны несметным количеством вещей! У Карлсона в комнате был камин, и в нём — таганок, на котором он готовил еду. Каминная полка тоже была заставлена самыми разными предметами. А вот с потолка почти ничего не свисало: только коловорот, да ещё кошёлка с орехами, и пакет пистонов, и клещи, и пара башмаков, и рубанок, и ночная рубашка Карлсона, и губка для мытья посуды, и кочерга, и небольшой саквояж, и мешок сушёных вишен, — а больше ничего.
