Дианна Джонс - Дом с характером
Далеко внизу раздался крик. Чармейн открыла глаза и покосилась вбок. На площади скопилась изрядная толпа, и все прикрывали глаза руками и показывали на крышу.
— Скорее, — сказала она. — Вот-вот вызовут пожарную бригаду.
— А сьто, тут есьть позярные? — удивился Светик. — Как у вас тут цивилизованно. — Он улыбнулся очередной ослепительной улыбкой. — Нам нузьно, сьтобы ты…
— Кажется, вы тут неплохо устроились, — раздался голос за спиной у Чармейн.
Это было так близко и так неожиданно, что Чармейн подскочила на месте и едва не съехала в сторону.
— Сяфи, осьторознее! — встревоженно воскликнул Светик. — Она из-зя тебя тють не сьвалилась!
— Лишнее доказательство того, какой безмозглый план ты выдумал — даже по собственным меркам, — заявила Софи.
Судя по голосу, она высунулась из деревянной дверки, но обернуться и посмотреть Чармейн не отважилась.
— Ты налозила те чары, которые я тебе дал? — спросил Светик, наклонившись вбок, чтобы видеть Софи за спиной Чармейн.
— Да, наложила, — ответила Софи. — Все носятся по резиденции и голосят, Кальцифер уговаривает глупышку няньку воздержаться от истерики, а кто-то на улице только что вызвал пожарных. Я сумела в суматохе пробраться в библиотеку с твоими чарами. Доволен?
— Вполне. — Светик разразился очередной ангельской улыбкой. — Сяма видишь, какой хитроумный у меня план. — Он подался к Чармейн. — Я сделал вот что, — сказал он ей. — Налозил чары, от которых казьдая книга или клочок бумаги, содерзящие малейшие упоминания о чем-либо, касяющемся королевских зятруднений, будет светиться светом, который увидишь только ты. Я хочу, сьтобы ты, как только зяметишь светящуюся книгу или бумагу, зяписала, как она называется и сьто там говорится. Есьтественно, тайком. Здесь творится сьто-то очень нехорошее, и нам не надо, сьтобы кто-нибудь узнал, чем ты занимаешься, — не ровен чась дойдет до того, кто зяварил эту кашу. Помозешь нам?
— Постараюсь, — проговорила Чармейн. На первый взгляд задача казалась пустячной, хотя Чармейн слегка коробило при мысли о том, что придется делать что-то тайком от короля. — Когда вам нужны списки?
— Если можно, сегодня к вечеру, пока сюда не прибыл наследник престола, — сказала Софи за спиной у Чармейн. — Уж его-то точно не надо ни во что посвящать. Мы очень тебе признательны, для нас это крайне важно. Именно поэтому нас сюда и позвали. А теперь, ради всего святого, возвращайтесь в дом, пока не пришлось ставить пожарные лестницы!
— Хорошо, — пропищал Светик. — Сейчясь. Мезьду прочим, меня вот-вот разрезет коньком напополам!
— Сам виноват, — парировала Софи.
Конек под Чармейн начал колыхаться и вспучиваться. Чармейн едва не завизжала. Однако все же вцепилась в крышу обеими руками, напоминая себе, что на самом деле умеет летать. Разве нет? Крыша выгибалась и дрожала, мягко подталкивая ее обратно к дверке, и Светик тоже не спеша ехал вперед. Совсем скоро Чармейн почувствовала, как Софи крепко взяла ее под мышки и несколько неизящно втянула обратно в резиденцию. Потом Софи высунулась за дверцу, вцепилась в Светика и плюхнула его на пол рядом с Чармейн.
Светик посмотрел на Чармейн печальными глазами.
— Ну вот, опять во всем зависю от других, — вздохнул он. — Ты ведь меня не выдась?
— Прекрати городить чушь! — воскликнула Софи. — Чармейн — наш человек. Вообще-то его зовут Хоул, — сказала она Чармейн, — и он рад-радешенек, что устроил себе второе детство. Пойдемте, юноша!
Она рывком схватила Светика поперек живота и потащила его вниз по лестнице. Это сопровождалось всевозможными воплями и брыканием.
Чармейн, качая головой, последовала за ними.
На главной лестничной площадке на полдороге вниз собралось, похоже, все население резиденции — в том числе и довольно много тех, кого Чармейн еще не видела, — и среди них сновал туда-сюда Кальцифер. Пришел даже король — он прихватил с собой Потеряшку, словно бы по рассеянности. Принцесса Хильда отодвинула в сторону полную молодую женщину, которая держала Моргана в охапке и всхлипывала, и пожала Чармейн руку.
— Моя дорогая мисс Шарман, мы так вам признательны! Мы были в панике. Сим, пойдите скажите пожарным, что лестницы и особенно брандспойты нам не понадобятся.
Чармейн едва расслышала ее слова. Потеряшка заметила Чармейн и проворно вывернулась из рук короля, тявкая в полнейшей истерике от радости, что Чармейн цела и невредима. Откуда-то сзади ей вторил скорбными стонами пес Джамала. Толстая нянька заладила свое: «Хлюп… уфф! Хлюп… уфф!» Морган гудел: «Хотю на крыфу!» — а все остальные голосили без умолку. Вдалеке визжал Светик: «И вовсе я не невосьпитанный! Я зе говорю, я сям узясьно исьпугался!»
Чармейн отчасти уменьшила гвалт, когда взяла на руки Потеряшку. Почти весь остальной гвалт пресекла принцесса Хильда — она хлопнула в ладоши и провозгласила:
— Прошу всех вернуться к делам. Нэнси, унесите Моргана, пока мы все из-за него не оглохли, и разъясните ему со всей настойчивостью, что на крышу его никто не пустит. Софи, дорогая, не сделаете ли вы так, чтобы Светик замолчал?
Все стали расходиться. Светик завел было снова: «И вовсе я не невось…» — но внезапно умолк, как будто ему зажали рот ладонью. Чармейн и глазом не успела моргнуть, как уже шагала вниз по лестнице рядом с королем, направляясь в библиотеку, а Потеряшка в полном восторге норовила вылизать ей подбородок.
— Это пробудило во мне давние воспоминания, — заметил король. — Мальчиком я несколько раз вылезал на крышу. И каждый раз из-за меня начиналась такая же глупая паника. Один раз пожарные по ошибке едва не сбили меня струей воды из брандспойта. Мальчики есть мальчики, и так будет всегда, милочка. Готовы ли вы начать работу или вам нужно немного прийти в себя?
— Нет-нет, я прекрасно себя чувствую, — заверила его Чармейн.
Сегодня, усаживаясь на свое место в библиотеке, она уже была как дома — ее окружал ставший привычным аромат старых книг, Потеряшка, как всегда, поджаривала пузико у огня, а король сидел напротив и изучал потрепанную кипу старых дневников. Картина была такой мирной, что Чармейн чуть не забыла о чарах Светика. Она сосредоточенно разлепляла отсыревшую стопку старых писем. Все они были от какого-то позабытого принца, который разводил лошадей и хотел, чтобы его мать уговорила короля давать ему больше денег. Принц как раз с чувством описывал прелести жеребеночка, которого только что родила его лучшая кобыла, когда Чармейн подняла голову и увидела, что по библиотеке туда-сюда не спеша фланирует огненный демон.
Король тоже поднял голову.
— Доброе утро, Кальцифер, — учтиво проговорил он. — Чем мы можем вам служить?
— Я просто осматриваюсь, — ответил Кальцифер своим тоненьким трескучим голосом. — Теперь я понимаю, почему вам так не хотелось продавать эти книги.
— Разумеется, — сказал король. — Скажите, а огненные демоны любят читать?
— В целом — нет, — ответил Кальцифер. — Софи часто читает мне вслух. Я люблю истории с загадками, когда надо догадаться, кто убийца. У вас такие есть?
— Пожалуй, нет, — сказал король. — Однако моя дочь также большая охотница до историй об убийствах. Наверное, вам стоит спросить ее…
— Благодарю. Спрошу, — сказал Кальцифер и исчез.
Король покачал головой и снова углубился в дневники. А Чармейн — как будто Кальцифер подхлестнул чары Светика — тут же заметила, что дневник, который листает король, испускает тусклое блекло-зеленое сияние. Такое же сияние исходило и от следующего письма в ее стопке — это был сплюснутый свиток, перевязанный потемневшей золотой тесьмой.
Чармейн набрала побольше воздуху и спросила:
— Интересный дневник, сир?
— Как сказать, — отозвался король. — По правде говоря, довольно противный. Это дневник одной фрейлины моей прабабушки. Сплошные сплетни. Вот сейчас она страшно потрясена — сестра короля умерла родами, а повитуха, по всей видимости, убила новорожденного. Сказала, что он был лиловый и это ее напугало. Бедную дурочку хотят отдать под суд за убийство.
Чармейн тут же вспомнила, как они с Питером искали слово «лаббок» в энциклопедии дедушки Вильяма. Она сказала:
— Наверное, она решила, будто ребенок — лаббокин.
— О да — прискорбное суеверие и невежество, — сказал король. — В наши дни никто в лаббокинов уже не верит. — И снова углубился в чтение.
Чармейн задумалась о том, не сказать ли, что эта стародавняя повитуха, возможно, была совершенно права. Ведь лаббоки существуют на самом деле. А значит, скорее всего, существуют и лаббокины. Но она была уверена, что король ей не поверит, и не стала ничего говорить, а сделала пометку. Потом она взяла сплюснутый свиток. Но не успела она его развернуть, как ей пришло в голову просмотреть ряды коробок, куда она разложила документы, которые уже успела прочитать, — вдруг какие-то из них тоже светятся. Светилась только одна бумага, да и та еле-еле. Когда Чармейн ее вытащила, оказалось, что это счет от чародея Меликота за чары, от которых крыша казалась золотой. Почему она светилась, непонятно, но Чармейн все равно ее записала и только после этого бережно развязала золотую тесьму и расстелила свиток на столе.
