Ирина Мазаева - Большая книга ужасов – 66 (сборник)
И тут же высоко над головой задрожало окно. И стало темнеть: от стен, куда не доставал слабый дневной свет, наступал мрак… Шорох, еще шорох… Треск… Где-то закапала вода. Что-то треснуло, и раскололось, и отдалось гулким эхом, как будто где-то далеко разбили горшок…
– Надо подумать. Мы пришли отсюда. А вот там был цех росписи… – Сашка крутился на месте, озираясь по сторонам и разглядывая свой план, в который он еще не успел внести цех обжига. – А вот если мы пойдем туда… А там была глина… А там коридор…
И тут снова раздались шаги.
– Враги! – крикнула Женька и первая кинулась в другой конец цеха.
Одним махом они втроем проскочили цех… И уткнулись в запертые ворота.
Вообще-то изначально она пошутила, хотела проверить Лешку, который минуту назад обещал «всех уделать». Но когда Женька оказалась в тупике, а шаги заухали, загремели, загрохотали где-то совсем рядом, ей снова стало нехорошо. Пусть это проклятое эхо играло с ними, множа и усиливая все звуки, но что-то в этих шагах было… не-че-ло-ве-чес-ко-е… Потустороннее.
Лешка кинулся искать проход в следующий цех. Нашел, они нырнули в него, каждой клеточкой тела ощущая четкие тяжелые и враждебные шаги за спиной… Женька влетела в коридор первая, в темноте, на ощупь, на бегу пытаясь включить фонарик, и первая же споткнулась и кувырком полетела на что-то мягкое. Конец коридора оказался наглухо заваленным мусором тупиком.
Теперь-то они точно были в ловушке! Мальчишки, тоже навернувшись впотьмах, притихли где-то рядом с Женькой. Проклятые шаги в цехе замерли, словно он – они? – остановился рядом с дверью в коридор и медлил теперь, решая, заглянуть в него или нет. Время остановилось. В темноте что-то тикало как бомба. И только спустя минуту до Женьки дошло, что это ее собственное сердце отчаянно колотится о ребра. И против воли полезли на ум разные фильмы-триллеры, где компания подростков оказывалась запертой в незнакомом помещении, в котором орудовал маньяк.
Кто-то огромный стоял у входа в коридор, невидимый в темноте, переминался с ноги на ногу, медлил… Женька готова была поклясться, что она слышит его дыхание, хруст глиняных черепков под ногами… И вдруг она почувствовала, буквально увидела в темноте и как-то со стороны… Все было не так! Это пустые мрачные помещения комбината, как огромный полумертвый, но еще сопротивляющийся смерти организм, специально призвали их к себе, заманили внутрь, чтобы, погоняв по кругу, лишить последних сил, свести с ума и… переварить их, троих, растворить в своей утробе, высосать их теплую кровь, чтобы продлить свое существование хотя бы на месяц, хотя бы на день…
Мучительно хотелось кашлянуть от пыли… Вскочить… Закричать!..
И вдруг все стихло.
Прошла пара минут. Не веря своим ушам, Женька вслушивалась в ватную тишину тупикового коридора.
– Отползаем, – первым вышел из ступора Лешка. – Я на разведку, Женька за мной, Санек, прикроешь нас, если что.
Никто, конечно, никуда не пополз – они пулей вылетели из коридора, проскочили цех с глиной, коридор, соединяющий его со следующим цехом, задыхаясь, выскочили еще в какое-то полутемное помещение.
– Вашу мышь! – откашливаясь, ругался Лешка; он где-то подхватил это выражение и теперь использовал его по всякому поводу. – Мы здесь были уже стопицот раз! И куда, КУДА НАМ ТЕПЕРЬ?!
– Туда? – полувопросительно предложил Сашка, показывая в дальний конец цеха.
– Ты здесь был – тебе лучше знать!
– Я здесь был пять лет назад! Нас учительница везде за ручку водила!
– Но глаза-то у тебя были на месте! Позырь по сторонам!
– Я…
И в следующую же секунду в дальнем конце цеха что-то грохнуло – взорвалось! – как будто кто-то огромный уронил целый стеллаж с горшками, и все они с размаху хлопнулись о бетонный пол.
– Ма-ма!.. – И все трое рванули прочь, не разбирая дороги.
Глава 4
То, что было внутри
Выскочив вчера опрометью с территории комбината, на освещенной улице они быстро пришли в себя. И даже осторожно вернулись за хабаром, сгрузив его в рюкзаки прямо через окно. Вечером Женька вручила маме чайник и кружки, а потом долго разглядывала свою странную находку.
Сашкин папа распилил сталь болгаркой, но внутри полочки из сейфа оказались совсем не деньги (прощай, планшетный компьютер!). Внутри были обугленные (наверное, от болгарки) тетрадные, в клеточку, листки, исписанные мелким почерком. А потому разочарованная Женька просто кинула их на стол. «Завтра. Завтра гляну, что там», – это была последняя мысль перед тем, как она заснула.
А в школе на третьей перемене в столовой к ней пристали с вопросами подружки: Рита Пожинская по прозвищу Рис и Лена Никитина без всякого прозвища:
– Жень, скажи, а ты с Сашкой Карповым дружишь или у вас любовь?
Женька, которая никогда за словом в карман не лезла, неожиданно для самой себя растерялась. И осторожно спросила:
– А почему вы спрашиваете?
– Что-то ты с ним часто болтаешь, – сказала Лена. – И о чем, вот скажи, о чем? Парни ведь такие тупы-ы-ые! О чем с ними можно говорить?
– Да так, шуткануть-то с ними можно…
– Да с Бобра вообще упороться можно, – поддержала Рис.
– Не, Пендык тупее! – возмутилась Лена.
И они немедленно заспорили между собой, кто в их классе смешнее: Бобер – он же Генка Бобров или Слава по фамилии Пендык, которому даже кличку придумывать было не нужно. А Женька думала о другом.
У них в классе девочки были отдельно, мальчики – отдельно. Среди мальчишек верховодили Дима Зинчук и Толька Миронов, они были большие, сильные и наглые. «Метали бомбочки» – на четвертой перемене, когда все высыпали на улицу, швыряли о стену пакеты с молоком, которые выдавали в столовой. Могли в классе выругаться матом. Учились плохо. Третировали девчонок, задирали парней, и ходили слухи, что они отбирали деньги у младшеклассников. Эта парочка четко следила за поведением одноклассников. Они ненавидели мальчишек, которые старались хорошо учиться, не дрались и не ругались. А если вдруг замечали, что кто-то из одноклассников начинал дружить или просто часто общаться с девчонкой, дразнили «дураком с нулевой хромосомой» и науськивали на него своих «шестерок» – Бобра с Пендыком. Девчонкам тоже доставалось. Их могли безнаказанно дернуть за волосы, отобрать рюкзак или сумку с учебниками и забросить в кусты.
Женька их ненавидела и… боялась. Потому что слишком хорошо знала, к чему может привести ссора с Зинчуком и Мироновым. Она не хотела, чтобы с ней вышло как с бывшей подружкой Ленки Никитиной Светкой Деминой. А ведь Демина совсем ничего такого и не сделала! Просто в нее вдруг влюбился Бобер. А Бобер в их строгой классной иерархии принадлежал к «отстою». Бобер влюбился, начал писать Деминой записочки, а Миронов, просто хохмы ради, пустил слух, что это сама Демина влюбилась в Бобра. И старательно выстроенная репутация девчонки, твердо державшейся ровно посередине между «крутыми» и «отстоем», рухнула. Ее затравили до того, что ей пришлось перевестись в другую школу. А Никитиной повезло, что она вовремя сообразила, куда ветер дует, и, забыв про подругу, быстро прибилась к Женьке с Риткой.
Сашка, конечно, не был ни Бобром, ни Пендыком. Женька поначалу очень переживала, сможет ли он вписаться в их класс, но у него все более или менее получилось. Даже несмотря на то, что он был почти «ботаном» и немножко «зпр» одновременно. Он как-то ловко сумел сойтись с бессменным старостой их класса Вовой Руденко, а потом вдруг выяснилось, что он и постоять за себя может. Зинчук и Миронов делали вид, что Карпова в классе не существует. Женька Сашкой втайне гордилась.
Но гордиться – это одно, а начать открыто дружить с ним и еще, не дай бог, сесть за одну парту – совсем другое. Во-первых, она сама так тщательно следила за своей репутацией, что не была готова ею рисковать, а во‑вторых, захотел ли бы сам Сашка раз и навсегда попасть в касту «дураков с нулевой хромосомой», было неизвестно. А потому, как бы Женьку ни тянуло рассказать подругам все-все про свою дружбу с Сашкой, про лето в Рускеала, про вылазку на комбинат, она вынуждена была молчать.
Обед закончился. Рис с Ленкой больше про Карпова не расспрашивали. Женька вздохнула и потащилась в класс.
С Сашкой они условились встретиться за квартал от школы: он позвал ее в кафе выпить чаю с пирожными.
– Ну?! – едва они уселись за столик, спросил он.
– Что? – не поняла Женька.
– Как что? Что написано на тетрадных листочках из сейфа? Только не говори, что ты их еще не прочитала!
– Да, не прочитала. На фига нам листочки? Я планшет хочу!
– Женя!
– Ладно-ладно, я сегодня же их отсканирую и пришлю тебе, о’кей?
Поболтали о школе. А потом Сашка, помявшись немного, спросил:
