Людмила Одинцова - Приключения Пуха на Земле и в Космосе
Ну что было делать, я сцапал бельчонка, пока он не удрал, и полетел на елку искать его дупло. Оно было высоко, почти у самой вершины. Рядом в истерике прыгала туда-сюда по веткам мама-белка. Я затолкал бельчонка в дупло и только тогда понял, что взлетел. Совершенно не задумываясь ни о чем, просто взял и полетел.
Вот точно: если нужно сделать что-то важное, ни к чему рассуждать и переживать, получится или нет. Надо брать и делать!
Белка нырнула в дупло вслед за своим детенышем, потом выглянула, смешно принюхалась, шевеля усами, и запустила в меня шишкой. Я совсем не обиделся. Она ведь, бедняга, тоже очень перепугалась. Я облетел дерево, послал белке воздушный поцелуй и взмыл в небо. Все выше и выше, к облакам.
Ура! Я ничего не забыл. Летать было легко и приятно, как дышать. Все отлично, завтра, нет, сегодня ночью мы полетим на Марс!
Я еще немного полетал, просто так, для удовольствия, и поспешил к друзьям.
7. К Марсу!
Кайсын, чтобы не идти в эту ночь со сторожем на дежурство, прикинулся больным. Он лежал на боку, старался тяжело дышать и даже покашливал. Мушка и Пчелка по очереди тайком вытирали ему нос хвостами, чтобы тот казался сухим и горячим.
– От же ж напасть, – поцокал языком усатый сторож, когда собрался с ружьем обходить территорию. – Добре хоть завтра сменщик приедет. – И ушел.
Мы дождались, когда он отойдет подальше на противоположный конец космодрома, и тихонько побежали в наш ангар. Потом забрались в лунную кабину, крепко-накрепко завинтили люк. Как только люк закрылся, в кабине включился свет и негромко зажужжали-загудели какие-то приборы. Вот умели же делать! Столько лет прошло, а электрические батареи работают, и все системы работают тоже. Но нам нужно было только, чтобы было не холодно и не жарко и чтобы было чем дышать. Все остальные заботы о полете я брал на себя.
– Ну что, все готовы? – спросил я, цепляясь когтями за панель перед иллюминатором.
– Готовы! – отозвались за моей спиной собаки.
Я все продумал заранее. Прямо над лунной кабиной в ангаре была проломлена крыша. Надо было потихоньку, чтобы никто нас не услышал и не увидел, вылететь из ангара, а потом разогнаться хорошенько, выйти на орбиту и направиться к Марсу. Я собрался с силами, и кабина стала медленно подниматься.
– Вот как хорошо летать в космос не на ракетной тяге, а на Пушечной. Ой, нет, на Пушковой, – засмеялся Кайсын. – Когда ракета взлетает, огонь, дым и грохот, уши лопаются, а когда Пушок – тишина, покой, и ничего не слышно.
В иллюминатор уже было видно, как удаляется разломанная крыша старого ангара. Потом весь космодром с дорогами, стартовыми и строительными площадками стал стремительно уменьшаться до игрушечных размеров. Мы летели все быстрей и быстрей, и тут нас всех придавила к полу перегрузка. Я уже знал, как это неприятно, по первому полету и, несмотря на страшную тяжесть во всем теле, зажмурился и старался разогнать корабль еще сильнее.
А потом наступила невесомость, это значит, что мы уже на орбите. Иллюминатор в кабине был маленький, виднелся только кусок черного звездного неба. Я подлетел к окошку, уткнулся носом в толстое стекло и стал осматриваться. Вот он, Марс! Здесь, в космосе, он был намного краснее и ярче, чем на Земле. Я развернул корабль курсом на Марс и снова разогнался. Потом устал, решил, что хватит пока, и поплыл в невесомости к своим друзьям. Мы летели. Марс внимательно и строго смотрел на нас из иллюминатора красным глазом.
8. Полет
Про полет мне и рассказать нечего. Это как долгое путешествие на поезде. Когда я был маленьким, меня возили в гости к другой бабушке Иры и Люды. Мы целых три дня ехали. Первые пару часов интересно, пока все купе не обнюхаешь, во все уголки не заглянешь. А потом надоедает. За окном – то лес, то поле, то речку переезжаем. А потом снова – лес, поле, речка. Вокзалы все похожи друг на друга и пахнут одинаково противно.
А у нас за иллюминатором все время одни и те же звезды с Марсом по центру, ничего не меняется, и даже никаких остановок в пути. Все летим и летим. А еще очень тесно было в кабине, мы постоянно друг с другом сталкивались. Мушка и Пчелка на второй же день, конечно, поссорились. Вот вроде подруги закадычные, столько всего вместе пережили, а как скучно им или грустно – начинают ссориться. Мы с Кайсыном пробовали разогнать их по разным сторонам, так они издалека перегавкивались.
Скажет, например, Мушка:
– А вам не кажется, что вот та белая звездочка стала больше?
Пчелка ей:
– Ничего подобного, она даже меньше стала.
– Неправда, ты просто не туда смотришь.
– Не говори глупостей, я знаю, куда смотреть.
– Ты лучше помалкивай, ты в звездах не разбираешься!
– Я-то разбираюсь. А ты вообще ни в чем не разбираешься!
– Зазнайка!
– Сама зазнайка!
– Я с тобой больше разговаривать не буду!
– И не разговаривай.
– И не буду.
– А чего ж тогда разговариваешь?
И пошло-поехало. Пока Кайсын не рыкнет на обеих, остановиться не могут.
Но в основном мы летели спокойно. Хорошо летели. Я сначала боялся снова попасть в пояс астероидов, но потом вспомнил, что он находится дальше, между Марсом и Юпитером, а нам лететь только до Марса.
И вот, когда мы опустошили пакет с собачьим кормом наполовину, Марс в небе, наконец, стал увеличиваться. Красивый такой, как красный резиновый мячик-попрыгунчик, который год назад я закатил под диван и так и не смог оттуда выцарапать. Сверху на Марсе было белое пятнышко. Я читал, это «полярная шапка», совсем как на Земле. И тоже ледяная, как на Земле. Только воды на Марсе не бывает, потому что там всегда сильный мороз и очень холодно, даже летом.
Когда мы подлетели ближе, я увидел спутники Марса и вспомнил, как они называются – Фобос и Деймос, и что это значит – «Страх» и «Ужас». Так вот что имел в виду Вася, когда говорил, что будет, если он Кайсына домой привезет. Наверно, его мама так же не любит собак, как Мама Девочек Иры и Люды не любит кошек.
Один спутник был побольше, другой – поменьше. И что интересно, они были не круглые, как Луна, а какие-то кривоватые, вроде картофелин. Мы завороженно наблюдали в иллюминатор, как быстро приближается к нам Марс со спутниками. Хотя на самом деле это мы к нему приближались.
Потом я взял пилотирование кораблем на себя и стал потихонечку тормозить. Снова навалились перегрузки. Собаки за моей спиной хором сдавленно крякнули, но я все-таки удачно затормозил, развернул капсулу ногами вниз и сел на Марс. Не сел, конечно, а с размаху шлепнулся так, что показалось – сломались стальные ножки у кабины. Те самые, на концах у которых были большие тарелки, чтобы в песок не провалиться.
9. Марсианская пустыня
Сначала мы сидели слегка отупевшие. Потом Мушка начала хихикать. Все хихикала и хихикала, не могла остановиться. Кайсын подошел, положил ей лапу на голову, и Мушка замолчала. Я понял – это нервное. У меня у самого внутри что-то трепыхалось и тренькало. То ли страх, то ли радость.
– Ну что? Пойдем посмотрим, что там и как? – буднично спросила Пчелка, но по ее поджатому хвосту видно было, что она тоже волнуется.
– Идите, идите, – сказал Кайсын. – Я за вами в окошко прослежу. Только недолго. И не уходите далеко. В первый раз вы должны быть предельно осторожны! Вдруг на вас кто-нибудь нападет.
– Да ладно, – махнула лапкой Мушка. – Ученые доказали, что на Марсе жизни нет.
– Точно это науке еще неизвестно, – строго сказал Кайсын. – Пусть сначала прилетят сюда и все обследуют. А потом уже выводы делают.
– Да, а еще не прыгать и не скакать, – предупредил я Пчелку и Мушку. – На Марсе сила тяжести в два с половиной раза меньше, чем на Земле. Еще улетите куда-нибудь, снова вас ищи.
Мы надели скафандры. Удивительно – лапки у меня дрожали, как у щенка, и я никак не мог попасть в штанины. Впервые в истории человечества лапа собаки ступит на поверхность далекой планеты, и эта лапа будет моя!
Мы выбрались в переходной шлюз, а потом открыли люк и спустились по лестнице вниз.
Перед нами открылась гигантская равнина до самого горизонта – и слева, и справа, и впереди, и сзади. Только красный песок, рассыпанные камни кучками и скалы, которые издалека казались голубоватыми. А еще большой кратер с невысокими склонами, в котором волнами лежал песок, как будто это вода в озере застыла неподвижно. Недалеко от него угадывался то ли овраг, то ли канал. Похоже, будто когда-то там текла глубокая речка, а потом высохла. Я вертел головой в шлеме и не мог поверить, что стою не на Земле. Так странно и удивительно.
А небо на Марсе, оказывается, не голубое, как на Земле, а розовое. И ни единого облачка.
В собачьих скафандрах люди не сделали микрофонов и наушников, наверное, решили, что собакам не о чем переговариваться. Но я видел, как Мушка приседала на задние лапки и беззвучно лаяла от восторга. Потом не удержалась, подпрыгнула и подлетела вверх метра на два. Пчелка беззвучно зарычала, подождала, когда Мушка опустится, и легонько шлепнула ее лапой по шлему.
