Робин ЛаФевер - Теодосия и жезл Осириса
Следующие несколько часов я провела, изучая грамматику и выслушивая постоянные замечания по поводу своего ужасного почерка. Мои мучения были еще сильнее оттого, что сегодня, как назло, в читальном зале, сменяя друг друга, то и дело появлялись папины помощники. Мне оставалось лишь надеяться, что они решат, что я такая красная от усердия или смущения, а не потому, что мое лицо изодрано полотенцем.
Стилтона и Фагенбуша мисс Шарпи, что называется, в упор не замечала, а вот на Викери Вимса она поглядывала с интересом и при этом глупо улыбалась. Вимс, заметив это, так раздулся от гордости, что едва протиснулся в дверь, когда выходил из читального зала.
Наконец, мисс Шарпи взглянула на маленькие, пристегнутые к ее платью часики и объявила, что пора сделать перерыв на ленч. Прекрасная новость, если учесть, что я сегодня еще не завтракала.
– Где вы обычно едите свой ленч? – спросила мисс Шарпи.
Если честно, следовало бы ответить «на лету», но, боюсь, ей этого не понять.
– В гостиной, – сказала я вслух.
– Отлично. Пойдем, покажи мне дорогу, – мисс Шарпи подхватила свою сумочку, и мы пошли вниз по лестнице.
Я чувствовала себя в тупике, я теряла последнюю надежду удрать из музея, чтобы передать сообщение Уиллу.
Когда мы пришли в гостиную, мисс Шарпи уселась за стол и принялась распаковывать свой ленч. Она вытащила из сумочки яблоко, куриную ногу и кусок кекса. Мой рот наполнился слюной, а в животе заурчало. Я пошарила в шкафу, вытащила из него новую банку джема и слегка подсохшую со вчерашнего дня буханку хлеба. Жадно вдыхая аромат жареной курицы, я решительно намазала джемом два куска хлеба и уселась за стол напротив мисс Шарпи.
Наблюдать за тем, как кто-то ест вкусную еду, которой у тебя нет, – невыносимо. Особенно если ты сам зверски голоден и к тому же мечтаешь засветить в лицо сидящему напротив гурману своим сандвичем с джемом. Мисс Шарпи ела молча и очень не спеша. Свои два сандвича я проглотила раньше, чем она закончила с куриной ногой, после чего мне пришлось сидеть и ждать. От кекса пахло маслом и ванилью, он выглядел очень свежим и вкусным. Мисс Шарпи съела его до последней крошки. Затем она аккуратно свернула салфетки, уложила их назад в сумочку, после посмотрела на меня и улыбнулась.
– Теперь можно продолжить наши занятия.
Когда мы вернулись в читальный зал, мисс Шарпи приказала мне работать над сочинением об экскурсии на «Дредноут». Честно скажу, было очень трудно сосредоточиться на этой большой лодке, когда все мои мысли были только о том, каким образом передать – и как можно скорее – сообщение Вигмеру.
Мисс Шарпи уселась напротив меня и безмятежно погрузилась в чтение книжки, которую она принесла с собой, – «Руководство миссис Примботтом по воспитанию безупречных детей». Иногда она с удовольствием угощала меня цитатами из своей книжонки.
– Ах, послушай только, это прямо про нас. «Неопрятность следует изживать как можно скорее, поскольку невозможно по-настоящему полюбить неопрятного ребенка».
Я старалась не слушать, что она мне читает, вместо этого решала, пишется ли тюрбан, который корабельный двигатель, так же, как тюрбан, который носят на голове или нет.
– «Красивый почерк – признак добродетели, небрежный почерк говорит о смятении души».
Я стиснула зубы и с силой налегла на свою перьевую ручку. С мисс Шарпи что-то нужно делать. И не откладывая.
Через какое-то время гувернантка отложила в сторону «Руководство миссис Примботтом по воспитанию безупречных детей» и вытащила другую книжку «Записки гувернантки». К счастью, развлекать меня историями из этой книжки мисс Шарпи не стала, за что я была ей безмерно благодарна.
Затем в дверь читального зала заглянула моя мама и сказала:
– Прошу прощения.
– Да? – холодно откликнулась мисс Шарпи.
– Вообще-то я хотела переговорить со своей дочерью, – удивленно подняла бровь мама.
– Хорошо, – недовольно хмыкнула мисс Шарпи, – но обычно я никому не разрешаю себя прерывать, когда работаю с учеником.
Мама иронично покосилась на книжку, которую читала мисс Шарпи, и произнесла:
– Я буквально на одну минуту. Теодосия, я хотела лишь предупредить тебя, что нас с папой пригласили на экстренное заседание совета директоров, которое собирается у лорда Тамсли, – несмотря на ее твердость в отношении мисс Шарпи, я видела, что на самом деле мама очень встревожена. – Мы вернемся не раньше пяти.
– Очень хорошо, мадам, – сказала мисс Шарпи, хотя мама разговаривала вовсе не с ней, а со мной. Затем гувернантка вновь уткнулась в свою книжку, а мама поцеловала меня – пусть этот поцелуй оказался коротким и торопливым, он все равно подбодрил меня. Мне не хотелось думать, что маму и папу сегодня будет мучить шайка одетых в накрахмаленные рубашки бездельников, ничего не понимающих в действительно важных вещах.
Спустя два бесконечно долгих часа мисс Шарпи взглянула на свои часики и, недовольно сморщив нос, заметила:
– Твоих родителей до сих пор нет. А ведь они сказали, что вернутся в пять, разве нет?
– Да, они так сказали, но совет директоров мог затянуться.
– А у меня назначена очень важная встреча… – нахмурилась мисс Шарпи.
Наконец-то! Вот он, мой шанс!
– …но я не могу оставить тебя одну…
– Почему? Можете! И я, между прочим, останусь здесь не одна. Помощники хранителя уходят, как правило, не раньше семи, а Флимп вообще дежурит всю ночь. Все будет в порядке.
И я смогу сразу же отправиться в Сомерсет-Хаус к Вигмеру.
– Ну, если ты так уверена… Пожалуй, я должна спросить мистера Вимса.
– Разумеется, – кивнула я, чинно складывая руки на коленях. – Если, правда, у вас есть лишние пятнадцать-двадцать минут, чтобы отыскать его в музее.
Мисс Шарпи нервно взглянула на свои часы и пробормотала:
– О боже.
Интересно, что за свидание у нее назначено и с кем?
Наконец она приняла решение, вытащила из своей сумки книжку и протянула ее мне.
– Хорошо, – сказала она. – Только я дам тебе задание, чтобы ты не скучала. Завтра мы займемся латынью, вот этот текст, начинай его переводить. Я думаю, что на сегодня хватит первых десяти страниц.
– Да, мисс Шарпи, – послушно ответила я, принимая томик Виргилия. О господи, да я сейчас была готова на что угодно согласиться, лишь бы она поскорее исчезла отсюда.
Гувернантка собрала свои вещи и ушла (ура!). Выждав для порядка пять минут, я решила, что и мне пора сделать то же самое. Я пошарила у себя по карманам, но в них было пусто. Черт побери! Мне нужны деньги – я не настолько глупая или храбрая, чтобы в одиночку бродить по темным лондонским улицам.
Я поспешила в гостиную, забралась на диван и засунула руку между его спинкой и задним краем подушки. Наткнулась пальцами на какие-то крошки, ниточки и другие загадочные на ощупь мелкие вещицы. Но не до них мне было сейчас, не до них. Я просовывала руку все дальше, все глубже, водила ладонью из стороны в сторону и беспрестанно молилась: «Господи, пусть там найдется монетка!»
И монетка нашлась! Причем не одна, а целых три, как раз хватит, чтобы заплатить за кеб. Сжав монетки в кулаке, я бросилась к западному выходу. Я не хотела попадаться на глаза Флимпу, он наверняка попытается задержать меня или как минимум будет искать мне провожатого.
Вы удивитесь, если я расскажу вам, как трудно одиннадцатилетней девочке поймать кеб в Лондоне. Казалось бы, экипажи должны сами то и дело останавливаться, поскольку в такое время дети моего возраста обычно не остаются на улице одни, но думаете, хотя бы один кеб остановился? Ни один даже не притормозил – извозчики кебов в упор не замечали меня и проезжали мимо. Наконец, один кеб остановился в двух домах от нашего музея, и из него вышел какой-то джентльмен. Не давая извозчику отъехать, я подбежала и положила руку на дверцу кеба.
– Эй, в чем дело? Отпустите мой кэб, мисс, – сказал извозчик.
– Нет! То есть пожалуйста. Мне нужно ехать. Деньги у меня есть, я заплачу, – и я показала свои монетки.
Извозчик удивленно поднял брови и спросил.
– А почему такая юная леди, как вы, собирается куда-то ехать одна, без родителей?
– Мои родители… позволили мне сегодня посетить музей… а теперь мне нужно поехать встретиться с ними… в Сомерсет-Хаус.
Извозчик покачал головой, взял мои монетки и произнес:
– Очень мне не нравится, что вы ловили здесь кэб в одиночестве и никто из взрослых не вышел проводить и посадить вас. Ну, да ладно. Залезайте.
Он еще что-то бурчал о родителях, которые не умеют правильно воспитывать своих детей, но я его уже не слушала. Мама и папа воспитывают меня правильно, просто они в эту минуту очень заняты. Боюсь, им приходится сейчас отбиваться и выкручиваться.
К счастью, едва только мы отъехали, извозчик умолк и довез меня до Сомерсет-Хаус, не проронив больше ни слова. Правда, когда я уже вылезала, он снова завел свою шарманку.
– Нет, думаю, мне следовало бы самому отвести вас к вашим родителям и заодно потолковать с ними по душам.
