Диана Джонс - Волшебные одежды
— А вы умеете творить иллюзии? Вы можете придать себе внешность кого-нибудь другого?
Я поняла, что он пытается выяснить, нет ли среди этих двоих замаскированного Танамила. Мне захотелось покачать головой, но я не решилась. Я была уверена, что противоположная часть одеяния Канкредина расскажет мне обо всем.
Канкредин и два его мага издали негодующие возгласы. Но они бы поступили точно так же, если бы просто не хотели, чтобы мы знали, умеют они это или нет. Утенок этого не учел.
— Так можете или нет? — спросил он. — Может, вы встанете и покажете мне что-нибудь?
Канкредин догадался, что тут скрывается какой-то подвох. Он был до ужаса умен. На мгновение его толстое лицо приблизилось, и его стало ясно видно. Пухлые веки наползали на глаза. Канкредин смотрел на Утенка. Его сила обеспокоила Утенка — впервые за все это время. Утенок крепко сжал Леди — под накидкой у него проступила выпуклость, — и судорожно вздохнул.
— Это отучит тебя докучать мне дурацкими вопросами, — сказал Канкредин. — Ведь верно? А?
И тут меня внезапно посетила мысль: а почему, собственно, он вообще утруждает себя беседой с нами? Он же считает, что мы всего лишь глупые дети. Я посмотрела на Хэрна. Хэрн начал здорово походить на Гулла.
— Прекратите! — крикнула я. — Оставьте в покое душу моего брата!
— Я тут ни при чем, — сказал Канкредин. — В его душе какая-то странность.
Он внимательно посмотрел на Хэрна. Хэрн спрятал лицо в ладонях — как будто у него вдруг закружилась голова.
Тут мы с Утенком здорово испугались. Утенок схватил Хэрна за руку и потащил его прочь из комнаты. Канкредин вскочил с кресла — по комнате прокатилась волна холодного воздуха, — и заревел, чтобы Утенок не вмешивался.
Потом начался сущий кошмар. Мне представилась превосходная возможность прочитать то, что написано на спине у Канкредина — но за счет Хэрна. А до меня дошло, что если на одеянии Канкредина написана правда — а я полагаю, что это так и есть; то есть, та часть правды, которая известна Канкредину, — то наши души, моя, Хэрна и Утенка, подобны душе Гулла, и их можно использовать таким же образом. Канкредин смотерл на Хэрна из-под своих пухлых век, а Хэрн дрожал, опираясь на Утенка. Утенок стоял, обхватив Хэрна и прижимая к нему Леди — так сильно, что потом у них обоих долго не сходили синяки. И при этом, как он утверждает, он изо сех сил желал, чтобы душа Хэрна на вид казалась самой обычной — как душа Кориба, сына мельника, или тети Зары, или того же Звитта. А я, лихорадочно спеша, прочитала то, что было написано на широкой спине Канкредина.
«Так я, Канкредин, величайший из волшебников, узнал, как управлять самой душой души этой земли. Река пытался спрятать от меня душу этого парня, но я наложил на парня узы, которые должны заставить его прийти ко мне. Я чувствую, как он приближается. Он уже близко. Силой этих слов и рук моих магов я ныне перегородил устье реки душесетью; в нее угодят души всех, кто умер в этой земле. Мои маги каждый день собирают эти души. Они станут моими пленниками и научатся выполнять мои повеления, и я не допущу, чтобы они ушли за море, в их последнюю обитель. Но парень, который идет ко мне, попадет в сеть, пребывая в своем теле. Потому через него я смогу дотянуться до души, стоящей за душой реки. Когда я заполучу его, я сравняюсь силой с рекой. Я прокачусь по нему, как волна по морю, и эта земля покорно ляжет к моим ногам. Я, Канкредин, сказал».
Я не стала читать, что написано на рукавах. Кажется, там были какие-то более давние письмена.
— Утенок! Уходим! — завизжала я.
Канкредин повернулся и взглянул из-под толстых век на меня. Я подумала, что нам не удастся уйти.
— В нас нет никакой тайны, — сказала я. — Мы… нам надо догнать Карса Адона.
— Да, правда! — тут же подхватил Утенок. — Ну посмотрите на наши души! Вы же видите, что они откытые и честные!
— Я смотрел на ваши души, — отозвался Канкредин. — Они пустые. Подозрительно пустые. А его душа — не такая.
И он указал на Хэрна.
— Он старше нас, — сказала я. — И я признаю, что вы поступили очень правильно, что вступили в борьбу с Рекой. Мне кажется, вы очень умный. Мне кажется…
В этот момент я могла бы сказать все, что угодно. Вообще все.
Канкредин рассмеялся над моими словами — смех его был все таким же жестоким, — и посмотрел на своих двух магов.
— Что станем делать?
— Это полные идиоты, — сказал «сокрытая смерть», но в словах его было какое-то злобное лукавство, как будто на самом деле он имел в виду что-то совсем другое.
— Вот именно, — сказал Канкредин, соглашаясь с этим другим.
— Ну, ладно, — сказал он уже нам. — Если вы сумеете второй раз пробраться через сеть — можете уходить. Идите и пробуйте. А я на вас полюбуюсь.
Я не помню, чтобы мы прошли через комнату с гамаками. Мне кажется, Канкредин просто вышвырнул нас на палубу. Хэрн зашатался.
— Тебе придется отвязывать лодку, — сказала я Утенку. — А я поведу Хэрна.
Я думала, что Хэрн станет совсем как Гулл.
Но Хэрн — он покрепче Гулла. Когда Утенок опрометью помчался по черной палубе, Хэрн оттолкнул меня и кинулся к корзинам, выстроенным вдоль борта.
— Займись другой стороной! — крикнул он мне. И двинулся, пошатываясь, вдоль ряда, откидывая крышки с корзин. Я до сих пор поражаюсь Хэрну: даже в той ситуации он подумал про пленные души. Хотя, если подумать, — он, наверное, хорошо представлял, каково им. Я принялась откидывать черные плетеные крышки другого ряда. Бешеное биение крыльев ускользающих душ смешалось с разьяренными воплями магов.
Сквозь этот гам прорвался рокочущий голос Канкредина.
— Пускай! Мы отомстим!
Маги оставили нас в покое и просто смотрели, как мы спускаемся в лодку. Я села на руль. Мы двинулись прочь от глазеющего корабля, а все маги выстроились вдоль борта и смотрели на нас, а еще двое сидели и смотрели из душелодки. Мы чувствовали в этих взглядах насмешку, но нам нужно было проплыть через сеть. Нам больше ничего не оставалось.
Я была слишком потрясена, и не очень хорошо управлялась с лодкой, а отлив был против нас. Утенок взялся за весло и принялся помогать мне, но нас все равно сносило вбок. Мы видели, как мимо один за другим проплывают рукава Реки, отделенные от нас огромной черной сетью. В конце концов черный корабль остался далеко позади. Тогда нас наконец-то прибило к сети. В ней, высоко у нас над головами, билась пара душ — и мы тоже бились, только с другой стороны.
Над водой разнесся рокочущий голос Канкредина.
— Давайте! Проходите через сеть!
Мы поняли, что он играет с нами, как кошка с мышкой.
— Он сейчас потащит нас обратно, — сказал Хэрн. — Нам не удастся пробраться на ту сторону.
— Ну, можно попробовать еще так, — сказал Утенок. Он отложил весло и осторожно извлек из-за пазухи свирель, которую сделал для него Танамил. Утенок заметил, как я на него посмотрела, и сказал: — Я почти уверен, что Танамил не из их числа. А попробовать все равно стоит — в худшем случае мы используем против них их же заклинание. Правь на сеть.
Утенок поднес свирель к губам и заиграл. Его музыка совершенно не походила на мелодии Танамила. Она была дерзкой, отрывистой и полной благоухания. Утенок сыграл лишь половину мелодии, но я, подняв голову, обнаружила, что чернота сети развеивается вместе с туманом.
Тут опять раздался голос Канкредина.
— Утенок! Оставь эту дурацкую свистульку! Прекрати играть!
Утенок сбился с мелодии. Сеть снова повисла перед нами, черная и прочная.
— Продолжай! — крикнула я. — Оно действует!
— Я не могу, — отозвался Утенок. — Не могу играть, когда он так кричит на меня.
Хэрн поднял взгляд.
— Он кричит не на тебя. Тебя зовут Маллард. Продолжай играть и не будь дураком. Он забеспокоился, потому что мы уходим.
Хэрн был прав. Двое магов в душелодке изо всех сил гребли в нашу сторону.
Утенок снова принялся играть, яростно и пронзительно — из-за спешки. Лицо его покраснело. Сеть из черной сделалась серой, а потом и вовсе исчезла. Мы двигались навстречу белой пелене. Мгновение спустя нас, как и прежде, окружили незримые для наших глаз птицы. И на этот раз мы обрадовались им от всего сердца. Утенок играл и играл, пока мы плыли через эту пелену. В конце концов он опустил свирель и, тыжело дыша, привалился к борту лодки. И оказалось, что сеть находится позади, а впереди раскинулось песчаное устье Реки.
— Получилось! — воскликнула я. — У тебя получилось! Откуда ты узнал, что нужно делать?
Утенок вытер свирель и осторожно спрятал.
— Когда я играю, часто получается, что все вокруг исчезает, — сказал он. — В первый раз я вообще думал, что сейчас задохнусь. Знаешь, я думаю, что когда я вырасту, то стану волшебником. И я буду лучше Канкредина.
— Эй, Танакви! Смотри куда правишь! — прикрикнул на меня Хэрн.
