Константин Кирицэ - Рыцари с Черешневой улицы, или Замок девушки в белом
В селе Кэлцуну, в покосившейся хибаре напротив церкви, Тик расспрашивал старуху со сморщенным лицом, клювообразным носом и глазами-бусинками.
— Так что же, родимый, нужно ему от меня, этому буйволу Сафту?
— Чтобы вы назвали того пьянчугу, что отдал ему сверток.
— Это того-то забулдыгу, что не знал в какой день недели упился?
— Того самого, — подтвердил Тик, ничему больше не удивляясь.
— Велика важность! Этот прощелыга в красных щиблетах, не наш, не местный. Может, когда и был, да теперь живет в столице. Делишки обделывает на скотной ярмарке. Шалавый он какой-то… Пэскуцэ Гытланом зовут.
— Он что, уехал? — испугался Тик.
— Никто его с тех пор не видал. Он еще из Бухареста письмо прислал, требует, чтобы ему какие-то документы в мэрии справили и выслали…
— Как же так? — жалобно произнес мальчуган. — А не знаете, кто мог передать ему пакет?
— Погоди, погоди… Дай бог памяти, с кем же он выпивал тогда? Вроде бы с шойменским учителем Папучей. Да, точно, с ним. Они не виделись, поди, десять лет, с самой военной службы… — Старуха погрузилась в воспоминания. — А теперь скажи, голубок, к чему тебе все это?
— Да дед Сафту хочет знать…
— Вишь, какой ты… Бабку Аглаю решил обвести вокруг пальца, плохо ты, видать, ее знаешь. Будто не послала тебя сюда эта толстуха Парушойка, не ночевал у нее ты вместе с ее Петрикэ… Уж не воровство ли какое приключилось? А то ходят всякие слухи…
Тик понял, что единственная возможность отделаться от болтливой старухи — дать ей выговориться.
— А что за слухи? — спросил он. — Что воруют?
— Будто бродят тут воры, клады ищут, а ночью грабят прохожих. Один носатый пастух говорил даже, что они взяли заложницу…
— Значит, тут объявились грабители? — быстро спросил Тик.
— Да не тут, а поблизости, за горой. Знаешь, какая глухомань там! От Шоймень рукой подать.
— А нет там неподалеку замка из белого мрамора?
— Об этом не слыхать. А уж если я не слыхала… Там есть какие-то развалины, будто от давних людей.
— Что же там ищут грабители?
— А что ищут? Людей грабят. А в наших местах еще и клады раскапывают. На моей памяти тут четыре банды поймали. Но чтоб девушек хватали — такого еще не слыхала.
— А тут девушку украли? — равнодушно спросил Тик.
— Да вот говорил же тот носатый чабан. Правда, потом он запел по-иному: мол, враки все это, но сперва-то кое-кому шепнул на ухо, будто сам видел, как в горах какие-то люди схватили девушку.
— Когда же это случилось?
— Да не так давно. С неделю, не более. Да что ты так побледнел, голубок?
— Я? — с трудом сдерживая волнение, переспросил Тик. — Видать, легкие. Недавно болел… А разве правда про девушку?
— Да люди говорят. А тот самый чабан потом клялся, что все было не так, что, мол, обознался. Да мне сдается, попутал он. Случись что с этой девушкой, я бы первая узнала… помстилось, знать. Может, видение ему было. А то все твердил — девушка была в белом платье. Привиденья, известно дело, ходят в белом… Да что с тобой, касатик, ты весь в лице переменился! Уж не дать ли тебе глоток водки? Помогает…
— Нет, спасибо, для легких это вредно.
— Тогда, может, простокваши? Погоди чуток…
— Нет, спасибо, я не голоден.
— А теперь, может, скажешь, на что сдался толстухе этот сверток? Что в нем? Все равно ведь узнаю…
Тик охотно поддержал эту версию.
— Она и мне не хотела сказать. Услышала, что иду сюда, вот и попросила узнать у деда Сафту, кто передал сверток.
— А куда же путь держишь?
— Я? В Шоймень, — сразу нашелся малышка Тик, решив, что ему действительно надо будет повидать тамошнего учителя.
— В Шоймень? Туда, где болтают про этих грабителей? А кто там у тебя? Ты же, по всему видать, не из местных.
Тик прикинул, какое имя может быть наиболее привычным в этом селе, и ответил:
— У меня там товарищ, Шойму звать.
— Шойму? Наверно, сынок кузнеца, у него дети учатся в школе. Видишь, все равно я узнала, что ты учишься в техникуме…
Паренек промолчал. Появление каких-то старушек — должно быть, Аглаиных лазутчиц — позволило ему уйти незамеченным. Он побежал на почту и отправил новую телеграмму в адрес парикмахерской «Гигиена». На этот раз такого содержания: «Приезжайте Шоймень. Точка. Письме правда. Тик».
На беду, телеграмма не сразу попала в руки к чирешарам. Все они находились в Вултурешть. Конечно, малышка Тик не мог знать, что произошло в развалинах крепости. Он содрогался при мысли, что ребята слишком поздно придут в Замок девушки в белом.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Наконец Лауре удалось расшифровать документ! И ключ она нашла, когда стала читать текст вслух. Она читала и вдруг почувствовала, что часть слов связана ритмом и тем самым как бы отделяется от остальных. И тут же подумала, что ритм этот напоминает ровное звучание гомеровских гекзаметров. В памяти ожили первые строки «Илиады»: «Гнев, о богиня, воспой Ахиллеса». И в документе начальные слова звучали в том же ритме…
«Тайна великая, кладезь, что ею…»
Она еще раз переписала текст и подчеркнула те слова, что объединялись ритмом гомеровского стиха.
«Тайна великая, кладезь, что неведомой бедой свалился на наши головы, направляют мысль к тому, что ею сокрытый доныне гнев связан с нашей бедной душой. А коли вознесем молитву в храме, что в крепости древней запрятан, в «Орлиной твердыне», люди скажут, что спасение в «Большом кресте». А горе усилится во стократ, и лишь крест сей, великий и ровный, пошлет нам избавление и в «Малый» послов приведет, отряженных владыкой, и все крестом этим осенят себя. И снова, а потом опять и опять. И последнее будет первым. Иначе и мыслью никто о подобном пути подумать не смеет. Опять же в народе говорят, что вход и ворота твердыни запрятаны так, что никто о них ничего не ведает и во веки веков не узнает. И даже тот грешник, с самым упорным старанием ищущий, их не отыщет, и лютого зверя тем более. Все тщетно, все суета сует. И все же найти в том месте можно. Лишь тайная запись в священном писании укажет путь. А сия запись находится в часослове, что вывел рукою Кристаке Зогряну, ставленный третьим у нас логофэтом в боярском совете. И только вера одна скажет, где вход наиглавный, да только тому из премудрых, что больше всего прощения заслужил. И небесная мудрость озарит того, что ключ обретет и ответ в словах потаенных».
Девушка в белом выписала подчеркнутые слова, расположила их ровными гекзаметрами и получила следующий текст:
«Тайна великая, кладезь, что ею сокрытый доныне, в крепости древней запрятан, в «Орлиной твердыне», в «Большом кресте», и лишь крест сей великий и ровный в «Малый» послов приведет, отряженных владыкой. Иначе мыслью никто о подобном пути подумать не смеет. Вход и ворота твердыни запрятаны так, что никто, с самым упорным старанием ищущий, их не отыщет. Тайная запись, что вывел рукою Кристаке Зогряну, ставленный третьим у нас логофэтом в боярском совете, скажет, где вход наиглавный, да только тому из премудрых, кто ключ обретет и ответ в словах потаенных».
Она снова и снова пробегала глазами одиннадцать трехстопных строк. Затем. Мельком взглянув на оригинал, сложила все бумаги на койке и задумчиво зашагала по комнате. При всей немногословности строк древний текст прояснял весьма важные вещи. Прежде всего становилось понятным строение Замка двух крестов. Он был разделен на две части — на «Большой» и «Малый» кресты. В какой же части находится она теперь, а в какой — похитившие ее люди?
Если она находилась в Малом кресте, то текст раскрывал и вторую тайну: из этой части замка невозможно перейти в ту часть, где находились трое искателей. Если же она находилась в Большом кресте, то, по всей вероятности, ей предстояло найти бесценный клад и тайный ход, сообщающийся с другим крылом, через который смогли бы проникнуть послы, отряженные владыкой. А третья тайна, которую раскрывал документ, состояла в том, что самый главный вход скрывается где-то снаружи, в зарослях, и что только другой текст, составленный неким третьим логофэтом Кристаке Зогряну, содержит указание, где этот вход.
Девушка в белом попыталась восстановить в памяти план замка, но не смогла ничего припомнить такого, что подсказало бы ей, в каком крыле она находится. «Вход наиглавный»? Уж не тот ли вход, которым ввели ее в замок? То был хорошо замаскированный вход, и она знала, что никому до этих трех искателей не удавалось его обнаружить.
Занятая своими мыслями, Лаура вышла во внутренний двор. Она и не заметила, что Филипп обезглавил очередную гадюку и теперь сталкивал все еще извивающееся тело в какую-то ямку. Девушка думала о том, известно ли троим ее похитителям, что «Орлиная крепость» скрывает клад и тайные переходы. И ответила утвердительно, вернее, нашла достаточно тому доказательств. Несомненно, поэтому они и обследовали все помещения. Но они не знали, в каком крыле находятся. Возможно, искали клад, а возможно, и тайный переход. Но мог ли существовать переход, который вел бы лишь в одно из крыльев?
