Никита Марзан - Приключения Корзинкиной
Папа Корзинкиной пожал плечами и стал читать расписку:
«Я, мумия, придворная дама из долины Нила, взяла в музее булыжник (инвентарный номер „2002 — МД/ВКВ“), а вахтер булыжник не брал, на него не думайте. На этом все!
чао-какао,
чмоки- моки,
мумия-шмумия,
число, дата, год».
— Это что? — сказал папа Корзинкиной и отер со лба выступивший пот, — шутка?
— Пошел я, — Петрович встал из-за стола и надел фуражку, — а уж вы тут сами разбирайтесь, шутка это или нет.
— Ну, хорошо, — сказал папа Корзинкиной, — иди домой, отдохни, приди в себя, а я займусь мумией. Куда она побежала?
— Не знаю, — сказал Петрович и взял у папы шкуру леопарда, — сами ее ищите. Я шкуру на место положу и домой. И буду дома, пока вы мумию свою не изловите.
— Я тебе позвоню, — сказал папа, — ты не волнуйся.
— Лучше вы себя берегите, — сказал Петрович.
Папа Корзинкиной выскочил из музея, снова взял такси и помчался домой. Таксист подвез его прямо к подъезду.
— Погодите, это же не мой подъезд. И даже не мой дом, — сказал папа Корзинкиной.
— Как это не ваш? — возразил таксист, — я все улицы наизусть знаю.
— Мой дом серого цвета, с облупленными балконами и стертыми ступенями. А это дворец.
— Да, действительно, дворец, — сказал таксист, — еще вчера его не было. Сейчас строят быстро. Были бы деньги.
— А где мой дом? — спросил папа Корзинкиной, выскакивая из машины.
— Вначале заплатите, — сказал таксист, — я привез вас по адресу, а остальное не мое дело.
— Вот, держите, — папа Корзинкиной протянул таксисту деньги.
— А на чай? — спросил таксист, пересчитав деньги.
— Никакого чая, — сказал папа Корзинкиной, — я ученый, а не банкир.
— Ага, не банкир, — хмыкнул таксист, — живет во дворце и денег нет, так я и поверил.
— Да это не мой дом, — закричал папа Корзинкиной, но таксист дал по газам и уехал.
Папа Корзинкиной стоял перед дворцом и, разинув рот, рассматривал золотую крышу с башенками, витражные окна, серебряные скульптуры на стенах, черные жемчужные двери, перед которыми был разостлан красный плюшевый ковер с изящным гербом и вензелем «К»
— Вам сюда, — услышал папа Корзинкиной вежливый голос. Он оглянулся и увидел лакея в золоченой ливрее.
— Вы кто? — спросил папа Корзинкиной.
— Придворный лакей, — ответил человек в ливрее.
— Придворный лакей? — переспросил папа Корзинкиной и пощупал свой лоб, — я, наверное, простуду от Петровича подхватил. Голова кружится.
— Хотите, я вызову придворного лекаря? — спросил лакей.
— Придворного лекаря? — покачнулся папа Корзинкиной, — а чей это дворец?
— Это дворец принцессы Корзинкиной, — сказал лакей, — а вы папа принцессы.
— Понятно, — медленно сказал папа Корзинкиной, — а вы маму принцессы тут не видели?
— Нет, — с достоинством сказал лакей, — мамы принцессы еще не было. Во дворце только ваша дочь, принцесса Корзинкина. Прошу вас во дворец.
— Папа, — закричала с малахитового балкона Корзинкина, — это я, ты не волнуйся, со мной все в порядке. Мы с Дрын-Дыром в принцессу играем.
— А, играете? — с облегчением сказал папа Корзинкиной, — ну тогда другое дело. Играйте, конечно. Какое платье на тебе красивое, настоящая принцесса.
— Это Дрын-Дыр придумал, — Корзинкина несколько раз повернулась кругом, — тебе нравится?
— Очень, — сказал папа, — скажи, а мумии во дворце нет?
— Нет, — сказала Корзинкина, — мумия живет у Светланы Петровны.
— Может, хотите чашечку чая? — спросил лакей, почтительно склонив голову, — с шоколадными круасанами. Свежие — пресвежие, только-только из Парижа.
— Нет, я на работе пообедаю, — сказал папа и посмотрел на Корзинкину, — только к вечеру верните все обратно, ладно? Ну, чтобы наш дом на месте стоял.
— Ты не хочешь жить во дворце? — огорчилась Корзинкина.
— Нет, просто я люблю рухлядь, — сказал папа Корзинкиной, — ты же знаешь, принцесса.
— Хорошо, папа, — кивнула Корзинкина, — я скажу Дрын-Дыру.
— Вот-вот, скажи, — сказал папа Корзинкиной и пошел в сторону метро.
— Ну, — важно спросил Дрын-Дыр, когда Корзинкина вернулась в гостиную, украшенную мраморными статуэтками, фонтанчиками и свечами в алмазных канделябрах, — ты довольна?
— Папа даже не зашел во дворец, — грустно сказала Корзинкина и погладила обезьянку, которая тут же ловко запрыгнула на плечо принцессы.
— Старики не любят роскошь, — сказал Дрын-Дыр, — они привыкли жить скромно. Зато все твои одноклассники просто сдохнут от зависти.
— Я не люблю зависть, — сказала Корзинкина, — и не хочу, чтобы они видели этот дворец.
Обезьянка ласково перебирала длинные золотистые волосы Корзинкиной, выискивая в них крохотные бриллиантики.
— Ну, вот, — проворчал Дрын-Дыр, — стараешься, стараешься и никакой благодарности. Слушай, а давай я куплю тебе самолет? В школу будешь летать?
— Не хочу самолет, — сказала Корзинкина, — и вообще, Дрын-Дыр, ничего не надо.
— То есть, как это не надо? — нахмурился Дрын-Дыр, — ты же принцесса.
— Я сказала, ничего не надо, — Корзинкина отвернулась к окну, — верни все обратно.
— А денег, между прочим, у этого папы Захарова не так уж и много было, — Дрын-Дыр мельком посмотрел в компьютер, — почти все потратили. Ну, если от самолета отказаться, то можно купить остров в Карибском море. Будешь там купаться. И даже на ролики останется.
— Купи себе чего-нибудь, — сказала Корзинкина, — или просто насыпь все оставшиеся деньги в свою копилку и будь счастлив.
— Ну, столько в копилку не влезет, — сказал Дрын-Дыр, — и потом я люблю мелочь, чтобы гремела. Я же для тебя старался, принцесса.
— А зачем мне это? — заплакала Корзинкина, — зачем?
— По Принцу своему сохнешь? — спросил Дрын-Дыр, — я сразу догадался.
— Ну, сохну, сохну, — сквозь слезы прошептала Корзинкина, — а ему все равно, потому что никакая не принцесса.
Обезьянка притихла и спустилась с плеча Корзинкиной на ковер.
— Жаль, конечно, — сказал Дрын-Дыр, обводя дворец взглядом, — такое богатство какому-то проходимцу отдавать.
— Принц не проходимец, — закричала Корзинкина, — он душечка, лапочка и красавчик.
— Тьфу, — скривился Дрын-Дыр, — у нас с тобой разные вкусы. Но если ты так этого хочешь, пусть приходит.
— Он не придет, — твердила Корзинкина, — он выбрал Ивину. Ну и пусть.
— Никого я не выбрал, — сказал Принц. Он стоял на середине гостиной и смотрел на Корзинкину.
— Еще бы, — сказал Дрын-Дыр, — такая богатая девушка всякому понравится. Была она бедная — ты сбежал. А как увидел бриллианты, тут же обратно прилип.
— Не нужны мне твои бриллианты, — с обидой сказал Принц, — я мумию ищу.
— Врешь, — крикнул Дрын-Дыр.
— Прекрати, — крикнула Корзинкина и взяла Принца за руку, — где ты был?
— Я? — запнулся Принц, — я обедал в пирожковой.
— Опять врет, — сказал Дрын-Дыр, — он все время врет.
— Ну, хорошо, — сказал Принц и опустился на колено, — я был у Ивиной. А мумия объявила войну компьютерам. Я испугался за твой компьютер и пришел, чтобы прогнать мумию.
— Принц, а я тут, — выглянула мумия из розового компьютера.
— Сейчас я с тобой разделаюсь, — сказал Принц и выхватил меч.
— А за что? — ухмыльнулась мумия, — я ведь компьютер твоей Корзинкиной не трогала. Корзинкина в компьютерные игры не играет.
— А вот Ивина играет, — поддержал Дрын-Дыр, — это он за Ивину тебе мстить собрался.
— Да причем тут Ивина, — возмутился Принц, — мне она по барабану.
— Уходите, — крикнула Корзинкина, — я не хочу ничего слушать.
— Слушай, Корзинкина, — торопливо сказала мумия, — завтра Светлана Петровна спросит тебя по арифметике. Она просила тебя предупредить.
— Спасибо, — сказала Корзинкина, — предупредила и иди.
— Тоже мне, корчит тут из себя, — усмехнулась мумия, — подумаешь, цаца.
— Ах, цаца, — Принц размахнулся мечом и рубанул мумию по башке. Но мумия быстро нырнула в компьютер. И меч попал по клавишам.
— Ой, — Корзинкина закрыла лицо руками.
Но компьютер остался цел. Даже зарубки не осталось.
— Вот так меч, — насмешливо крикнул Дрын-Дыр, — из сопли, наверное, сделан.
— Из какой еще сопли? — Принц покраснел и убрал меч в ножны.
— Погоди, Принц, — Дрын-Дыр схватил зубами край камзола Принца, — у нас деньги кончились. Дай взаймы.
— Как это кончились? — не поверила Корзинкина, — ты что, все деньги потратил?
— А чего там тратить? — сказал Дрын-Дыр, — там всего два миллиона долларов было. На дворец, на мебель, на жвачку, вот и кончились. Вот был бы у нас миллиард долларов, — Дрын-Дыр мечтательно закатил глаза, — я бы из тебя не принцессу, а королеву сделал.
