Анатолий Рыбаков - Кортик
Юра, придерживая рукой велосипед, нерешительно подошел.
— Это какая марка? — Миша кивнул на велосипед.
— «Эйнфильд».
— Ах, «Эйнфильд»! — Миша потрогал велосипед. — Ничего машина.
Коровин и беспризорник в кепке тоже начали ощупывать велосипед.
Вдруг Генка заложил пальцы в рот и отчаянно засвистел. Стоявший в воротах доктор обернулся и, увидев Юру, подошел к ребятам. Это был красивый мужчина с холеным лицом и полными белыми руками. От него пахло не то одеколоном, не то аптекой.
Юра стоял у своего велосипеда и растерянно смотрел на отца.
— Юрий, — строго произнес доктор, — домой!
— Я вовсе… — начал было Юра.
— Домой! — ледяным голосом повторил доктор, посмотрел на беспризорников, брезгливо поморщился, круто повернулся и пошел со двора.
Придерживая рукой велосипед, Юра побрел за ним.
— Здорово разыграл! — сказал Коровин.
— Не задавайся, — поучительно добавил беспризорник с веснушками.
Глава 45
Ленточка
Разговор снова наладился, и мальчики беседовали еще целый час. Уходя, беспризорники обещали опять прийти завтра.
Довольные первым успехом, пионеры оживленно обсуждали поведение беспризорных. Невдалеке, на асфальтовой дорожке, сидел Борька и играл сам с собой в расшибалочку.
— Эй, Жила, — крикнул Генка, — что же ты на велосипеде не катаешься?
Борька промолчал.
— Имей в виду… — продолжал Генка, — сам имей в виду и скауту своему несчастному передай: будете срывать нам работу, смотрите — таких кренделей вам навешаем, что вы их в год не соберете.
Борька опять промолчал.
— Чего ты, Генка, к нему привязываешься? — примирительно сказал Миша. — Чего привязываешься? Борька — парень ничего, только зря с этим скаутом водится.
Борька насторожился, опасаясь подвоха.
— И чего он с ним водится? — продолжал Миша. — Юра его и за человека не считает. Видали, как его папаша на нас на всех посмотрел?
Борька молчал, не понимая, к чему клонит Миша.
— Видали? — повторил Миша и, обращаясь к Борьке, сказал: — Верно, Борька, я говорю?
— Ты чего меня агитируешь? — ответил Борька. — В пионеры, что ли, хочешь записать? Не нужны мне ваши пионеры. Зря стараешься.
— Тебя никто и не примет! — крикнул Генка.
— Подожди, — остановил его Миша и снова обратился к Борьке: — Я тебя не агитирую, я просто так говорю. А с тобой я хотел одно дело сделать. Серьезное дело. Вот только вчера об этом со Славкой говорили… Верно, Славка?
Слава ничего не понимал, но на всякий случай подтвердил, что верно, только вчера говорили.
— Какое такое дело? — недоверчиво спросил Борька.
— Видишь ли, — сказал Миша, — мы новую пьесу ставим, из матросской жизни, и нам нужна матросская форма. Понимаешь? Настоящая тельняшка, брюки, бескозырка. Старую или новую, все равно. Главное, чтоб всамделишное название корабля было. Ленточку бы, например. Вот я и хотел с тобой поговорить. Ведь ты все ходы-выходы знаешь… Может быть, достанешь?
Борька усмехнулся:
— С какой это радости я буду для вас доставать? На дармовщинку хотите? Дураков всё ищете?
— Мы заплатим.
— Гм! — Борька задумался. — А сколько заплатите?
— Посмотреть надо сначала. А сумеешь достать?
— Я что хочешь из-под земли достану. — Он посмотрел на Мишу. — Дашь ножик? Сейчас ленточку принесу.
— Настоящую?
— Настоящую.
— Ладно. Тащи.
Борька поднялся с земли:
— Без обману?
— Точно тебе говорю. Неси. Получишь ножик.
Борька побежал домой.
— В чем дело, Миша? — возмутился Шурка Большой. — Что это за пьесу ты собираешься ставить? Почему я об этом ничего не знаю?
— Я тебе потом расскажу. Это… для другого дела.
— Как это «потом»? Я все же руководитель драмкружка. Ты не имеешь права меня обходить.
— Раскипятился… — сказал Генка. — Миша знает, что делает, на то он и звеньевой.
— А я отвечаю за всю художественную часть.
— Ну и отвечай, — пожал плечами Генка, — никто тебе не мешает…
— Тише, — остановил их Миша, — Борька идет…
Борька подбежал к ним; в кулаке он что-то держал.
— Давай ножик!
— Покажи сначала.
Борька чуть разжал и показал краешек смятой черной ленточки.
Миша протянул руку:
— Дай посмотрю. Может, она не настоящая.
Борька быстро сжал кулак:
— Так я тебе и дал… Ножик давай сначала. Не беспокойся, настоящая. Головой отвечаю.
Эх, была не была! Миша протянул Борьке ножик.
Тот схватил его и передал Мише ленточку. Миша развернул ее. Сзади на него навалились Генка и Слава.
И на потертой ленточке мальчики увидели отчетливые следы серебряных букв: «Императрица Мария».
Глава 46
Проекты
Теперь беспризорники каждый день приходили на площадку. Они приводили с собой товарищей, играли с пионерами в лапту, в волейбол, слушали Шурины рассказы, но заставить их снять свои лохмотья было невозможно, хотя стояли жаркие июльские дни.
Воздух был пропитан терпким запахом горячего асфальта. Асфальт варился в больших котлах, дымился на огороженных веревкой тротуарах.
Трамваи, свежевыкрашенные, с рекламными вывесками на крышах, медленно ползли по улицам, отчаянно трезвоня каменщикам, перекладывавшим мостовую. Дворы были завалены паровыми котлами, батареями, трубами, кирпичом, бочками с цементом и известью. Хозяйство Москвы восстанавливалось…
— «Циндель» пустили, — объявлял всезнающий Генка, показывая на дальний дымок, поднимавшийся из невидимой за домами фабричной трубы. — Вчера пустили, а завтра «Трехгорка» пойдет в ход.
— Все ты знаешь, — насмешливо отвечал Миша, — даже из чьей трубы дым идет. А вот это что? — Он показал на работавших на столбах монтеров.
— Как — что? Сам видишь: электричество починяют.
— «Электричество починяют»! — передразнил Миша. — Много ты знаешь! А почему починяют?
— Испортилось, наверно.
— Эх ты! Каширскую электростанцию пустили, вот почему. Она на угле работает. Теперь фонари будут всю ночь гореть, и не по одной, а по обеим сторонам улицы. Понял? И Шатурскую станцию начали строить… та на торфе… А вот на Волхове первую гидроэлектростанцию строят, ее будет вода вертеть…
— Все это я сам, без тебя знаю, — сказал Генка. — Думаешь, ты один только газеты читаешь?
У Генки дома действительно лежала целая кипа газет: все это были номера «Известий» за одно и то же число. В этом номере, в графе «В фонд помощи голодающим Поволжья», было написано: «От детей жилтоварищества № 267–287 рублей». Все ребята очень этим гордились, а Генка всегда таскал газету с собой и всем показывал.
Дни проходили, а мальчики не могли придумать, как же им добыть ножны. Теперь, когда было твердо установлено, что Филин — это тот самый Филин, нужно было окончательно выяснить, видел ли Миша у филателиста ножны или это был просто веер. Но как это сделать?
— Залезть к старику, и всё, — говорил Генка. — Раз они бандиты, так и нечего с ними церемониться.
— Как же ты собираешься к нему залезть? — спросил Слава.
— Очень просто: через форточку. А еще лучше — Коровину поручить. Он знает, как такие дела делаются.
— Ты лучше помалкивай, — сказал Миша, — из-за тебя теперь нельзя к старику показаться. Ведь попробовали вчера, а он даже в магазин не пустил. Факт, что подозревает. А Коровина нечего сюда ввязывать. Новое дело: будем его подбивать в форточку залезть! Что он о пионерах подумает! Ведь он ничего не знает о кортике. Тут что-то другое надо придумать.
И Миша действительно придумал. Только мысль эта пришла к нему несколькими днями позже — во время поездки отряда в двухдневный лагерь на озеро Сенеж.
Глава 47
Сборы в лагерь
В день выезда в лагерь Миша проснулся рано утром.
В комнате уже было светло; за окном в предутреннем тумане виднелись серые стены соседнего корпуса. Кое-где в окнах горели утренние огни, тусклые и беспокойные.
Миша вскочил с кровати:
— Мама, который час?
— Пять. Поспи еще, успеешь.
Мама двигалась по комнате, собирая завтрак.
— Нет, надо вставать. — Миша быстро одевался. — Нужно еще за ребятами зайти. Наверно, спят.
— Только поешь сначала, — сказала мама.
— Сейчас.
Миша наспех умылся и теперь собирал свой вещевой мешок.
— Мама, — отчаянно закричал он, — где же ложка?
— Там, где ты ее положил.
— Да нет ее! — Миша торопливо рылся в мешке. — Ага, вот она.
— Никто не трогал твоего мешка. — Мама зевнула и зябко передернула плечами. — И не копайся там, ты все перевернешь. Пей чай, я сама одеяло скатаю.
— Нет, нет, ты не знаешь как. — Миша скатал одеяло и привязал его к мешку, на котором болтались уже кружка и котелок. — Вот как надо!
