Олег Деев - История Пиноальбара и Кулинарная книга Рэтфорда Шванка
Однажды румяная инфанта Бертольда заглянула на кухню и увидела этого оловянного лебедя в руках девочки. Инфанте показалось, что чумазая повариха недостойна иметь такую прекрасную игрушку.
— Серая утка подошла бы тебе в самый раз, а лебедь — царственная птица, лебедь не для таких как ты, — сказала инфанта Бертольда и велела расплющить, переплавить и раскатать замечательного лебедя, и сделать из него зеркало для того, чтобы маленькой поварихе можно было почаще глядеться в него, чтобы она всегда помнила, что она просто девчонка с кухни, и никакие прекрасные лебеди ей не помогут. Бертольда приказала повесить зеркало на кухне, чтобы напомнить маленькой поварихе, кто она такая. Девочка грустила об испорченном лебеде, но когда смотрелась в зеркало, то не казалась себе несчастной, бедной, чумазой и уставшей. Наоборот, она находила себя весёлой, сообразительной и привлекательной. Так что козни румяной Бертольды пропали даром.
Однажды, поздно вечером, когда работы на кухне уже закончились, и все разошлись отдыхать, маленькая повариха встала на табуретку и заглянула в зеркало. В уголке зеркального отражения сидел очень серьёзный маленький-маленький пухленький человечек с завитой бородой и внимательно смотрел на девочку. Потом он грустно вздохнул и отвернулся.
— Не печалься, — сказала она ему, — смотри, какая у нас тут кухня! Тут тепло, весело трещат дрова, блестят начищенные кастрюли, тут вкусно пахнет, и никогда не бывает скучно.
Но человечек в зеркале не захотел взглянуть на кухню. Он ссутулился ещё больше и снова тяжело вздохнул.
Девочке стало очень жалко этого печального серьёзного человечка в зеркале и захотелось его приободрить, потому что было понятно, что у него стряслось какое-то горе, хоть он и не проронил ни слова.
— Вот что, — сказала маленькая повариха, — я расскажу тебе сказку.
Человечек в зеркале ничего не ответил, но было заметно, что сказку послушать он не прочь. Сказка была очень простая и добрая. Когда человечек в зеркале слушал сказку, он замер — так ему было интересно. Когда же сказка закончилась, он повернулся к девочке и спросил:
— Значит, всё кончилось хорошо? — это были первые слова, которые услышала от него маленькая повариха.
— Да, — ответила она, — иначе и быть не может!
На следующее утро, когда девочка заглянула в зеркало, она заметила, что человечек стал побольше, глаза у него повеселели, а плечи расправились. Борода его лихо курчавилась. Словом, с ним произошли самые лучшие перемены. И девочка стала рассказывать ему по сказке каждый вечер.
Так маленькая повариха целую неделю рассказывала человечку в зеркале сказки, и на седьмой вечер обитатель зеркала был уже совсем бодр, здоров и весел, а ростом он стал с обычного взрослого человека весьма плотного телосложения.
— Надо уходить отсюда, — сказал он, — после твоих сказок я снова стал человеком, — сказал он и вылез из зеркала. Он был большой, весёлый и добрый, так что маленькая повариха его ничуть не испугалась.
— Давай знакомиться, — сказал он, — меня зовут Рэтфорд Шванк, я добрый волшебник.
— Вот здорово! — воскликнула маленькая повариха и покраснела как маков цвет, — я Грюнибунда. Вот что я хотела бы узнать, — поинтересовалась девочка, — мы теперь станем друзьями?
— Да, — ответил Рэтфорд Шванк, — мы станем друзьями и будем друг другу помогать!
— Отлично, — сказала Грюнибунда, — тогда давай вместе удерём?
— Да, не станем откладывать побег. Уйдём отсюда немедленно!
— Давай! — согласилась Грюнибунда, потому что они теперь были друзьями, и с Рэтфордом Шванком она готова была отправиться навстречу любым опасным приключениям. В ту же ночь после непродолжительных сборов Рэтфорд Шванк с Грюнибундой покинули Ликлаутанию.
Они шли по берегу возле самой воды, море накатывало из темноты длинные волны и слизывало следы с песка. Ночное море было, как тёмное небо, оно казалось бездонной дырой мрака и пустоты. Шелест и плеск прибоя пробегал эхом по скалам и холмам, шептались в темноте деревья, и казалось, что море и небо всюду, что земля исчезла, и нет больше ничего, кроме пустоты ночи. Грюнибунда радовалась свободе, ей хотелось встретить рассвет нового дня в пути, но она заснула на ходу, и Рэтфорд Шванк взял её на руки. Так он и шёл без остановки всю ночь. К утру они добрались до того места, где река Эрбадо впадает в океан. Перед восходом солнца над водой поднялся туман, и смотритель Эрбадского маяка не заметил путников. Рэтфорд Шванк шёл вверх по реке, пока лес по берегам не превратился в глухую чащу.
Стволы деревьев, упавших со склонов на каменистые отмели, преграждали путь, места стали дикими, непроходимыми и безлюдными. Рэтфорд Шванк прошёл по бурелому ещё несколько миль, с удовлетворением почувствовал себя в полной безопасности, и остановился на привал.
В лесу куковала кукушка и пели зяблики. Грюнибунда проснулась от влажной прохлады земли и свежего запаха реки. Ветер щекотно шевелил девочке волосы, и комар всё никак не мог решить, куда же её получше укусить. Грюнибунда смотрела в небо, на сосновые ветви с мягкими распускающимися почками новых иголок и старыми шишками, оставшимися с прошлого лета.
Теперь целая жизнь принадлежала ей самой, и Грюнибунда была счастлива.
Пахло дымом и грибами. На костре в закопчённом котелке булькала уха. Временами уха вскипала, выплёскивалась в огонь, белый пар окутывал реку, дрова потрескивали, огонь разгорался вновь, и запах костра таял в лесной тишине. Рэтфорд Шванк помешивал в деревянной миске ореховую подливку, первые летние грибы поджаривались над пеплом горячих углей. Грибы шипели, и этот тихий звук пробуждал в душе Грюнибунды самые приятные чувства.
После завтрака Грюнибунда и Рэтфорд Шванк снова тронулись в путь.
Их дорога лежала вверх против течения реки Эрбадо, среди леса и крутых берегов. Где-то высоко в горах ещё таял снег, и вода в верховьях реки горчила от холода. Крапчатая форель спускалась ниже в поисках сладкой воды и ловила прозрачных речных креветок под камнями на перекатах. В тех местах, где олени выходили к реке, пахло зверем, и кусачие мухи прятались в траве. Иногда Рэтфорд Шванк сворачивал на оленью тропу, чтобы по горам обогнуть неудобный участок берега. Рэтфорд Шванк нёс Грюнибунду на руках. Им предстоял дальний трудный путь. Они шли всё выше и выше по реке, поднимаясь в горы, туда, где среди непроходимой чащи стоял волшебный дворец Рэтфорда Шванка. Со всех сторон волшебный дворец Рэтфорда Шванка защищал густой лес, и скалы на головокружительной высоте нависали прямо над морем, но дворец нельзя было заметить ни с моря, ни со стороны леса. Деревья и травы, камни и скалы, и даже муравьи, лягушки и кусты можжевельника были так хорошо заколдованы добрым волшебником, что никакие непрошеные гости ни за что не смогли бы туда попасть. Но дворец располагался очень далеко, и путешественникам предстояло пробыть в дороге еще несколько дней.
Рэтфорд Шванк глядел по сторонам и думал о чём-то с некоторой рассеянностью, свойственной очень добрым волшебникам:
«Вот идешь, думая о своём, не поднимая головы вверх, туда, где ветки деревьев, листья, пропитанные светом, пятнистые тени на стволах и вышина леса. Кукушка вдалеке, водомерка в лесной луже, палый лист, лягушка прыгает в воду: бултых, и шум ветра там, высоко. И ты понимаешь, что всё это время знал и про лес, и про лягушку, дорожную заросшую травой колею, и про облако высоко над тобою, в небе, над зелёным лесом. И тысячу лет назад в этом же лесу шли какие-нибудь барсуки, олени, путешествующий бобер или лиса, думали о своём, вспоминали миновавшее свое ласковое детство, а в небе стояло облако такое большое, что песня иволги едва ли достигала его мягкой белизны. И только тополиный пух поднимался ещё выше, в пустую высоту неба, но его не было видно с земли ни тысячу лет назад, ни сейчас».
Так они брели очень долго, и следующий привал сделали только после полудня, когда сгустилась духота, и идти стало невмоготу. На песчаной косе у крутой излучины Эрбадо было много сухих сучьев, застрявших здесь после весеннего половодья. Лучшего места для отдыха и желать было нельзя. Рэтфорд Шванк развёл костёр, а Грюнибунда решила принести елового лапника. Когда Грюнибунда вернулась, она застала Рэтфорда Шванка за разделкой громадной кальмара, который неизвестно откуда взялся в реке, так далеко от океана. Изумлению Грюнибунды не было предела. Кальмар был так велик, что в поперечнике он был больше самой Грюнибунды, а щупальца достигали четырнадцати шагов в длину».
— Вот, — сказал мудрый медведь Штейн, — это первое письмо Антонио Сенквикастера.
— А я сразу догадалась, что девочка на кухне — это наша Грюнибунда, — сказала Кнокс-Покс, – Сенквикастер пишет, что было дальше?
— Да, — ответил медведь Штейн, — Сенквикастер встретился с Гюнибундой. Грюнибунда со своими детьми поехала погостить к родителям Карася в Лесное царство. Он прочитал заметки на полях Кулинарной Книги Рэтфорда Шванка. Думаю, он теперь самый информированный человек от Ликлаутании до Восточных берегов.
