Андрей Светлов - Каникулы
— Мужик, ты сам сделаешь, что тебе говорят, или тебе помочь слегка? Утром, если у тебя спросят, можешь сказать, что сделал переливание под угрозой оружия. Тебе его показать или так поверишь? Вот три свидетеля, они все видели оружие. Вы ведь видели? Он обернулся к Лёхе и родителям Саньки
Они в замешательстве молчали
— Вот видишь, мужик, все всё видели. Если что, подтвердят
Дима поставил врача на пол и сказал уже нормальным голосом:
— Давай, не мешкай. Пацан — то умирает
Врач пришел в себя и выругался
— Это хрен знает, что. Ну и ладно. В конце концов, я тоже человек. Но если что.
— Не будет «если что». Они у меня живучие. На удивление даже
— Ладно, пошли. Вы тоже можете пройти. Семь бед — один ответ
В палате, увидев Саньку, мы оробели. Он лежал совсем тоненький, бледный, почти прозрачный, и совсем неподвижный. Губы были в белом налёте. Но грудь с небольшой нашлёпкой из пластыря под левым соском еле заметно двигалась.
Значит, жив. От сочувствия и жалости у меня перехватило дыхание
Врач тем временем подкатил невысокую кровать на колёсиках. Над ней на блестящем металлическом стержне болталась какая — то медицинская штуковина с трубками. А на конце трубки Огромная страшная игла! Гораздо больше, чем на школьном шприце! Я с ужасом уставился на неё
— Ну ладно, кто первый? Я тут же сделал шаг к кровати. Уж лучше сразу, чем сидеть и ждать такого страха
— Снимай рубашку и майку. И джинсы
Я разделся до трусов и поспешно улёгся на кровать. Врач до половины накрыл меня простынёй, размотал и опустил к моей руке трубку с жуткой иглой. Перетянул руку около локтя резиновой лентой. Я отвернулся и зажмурился.
Неожиданно медсестра наклонилась ко мне и ласковым шепотом спросила:
— А этот мальчик, Саша, он вам кто? — Просто друг. Настоящий
— А ты, я вижу, иглы боишься? — Да, боюсь. Ещё как. Но вы не смотрите. Колите, и всё. Я не пикну
— Не бойся, малыш. Ты ничего не почувствуешь
— Да? Ладно Ой!!!… Что, уже всё? — Всё. Лежи, закрой глазки и не шевелись
Она прилепила иглу пластырем, приклеила на грудь две какие — то присоски с проводками, и отошла к прибору. Прибор стоял сзади меня, и я перестал её видеть. Услышал только, как врач сзади тихонько сказал:
— Господи, что же мы делаем?… Если с ним что — то случится, в жизни себе не прощу
— Не переживайте так. Мальчишки — народ живучий
— Это я уже слышал недавно. Слабоватое утешение. Если всё пройдет нормально, напьюсь. В лёжку
Самое интересное, что если не сделать переливание, их дружка мы точно потеряем. Невесёлый выбор Голоса как бы уплывали, становились тише. Комната качнулась раз, другой, и перед глазами поплыли цветные круги. Потом они потемнели и растворились Когда я пришел в себя, немного побаливала правая рука. Над головой был белый потолок. Я сразу вспомнил, где я. Наверное, прошло не очень много времени, потому, что за окном было темно. Голова кружилась. И ещё очень хотелось в туалет. Я привстал. Присоски с проводами по — прежнему были на груди, но игла с пластырем исчезла. Я аккуратно отцепил присоски (за спиной тихо запищал какой — то прибор с зеленым экраном), нашарил под кроватью кроссовки, и, пошатываясь, вышел в коридор. Держась за стенку, добрёл до туалета
Когда я притащился обратно в палату, там была перепуганная медсестра. Она помогла мне улечься и сказала:
— Больше так не пугай. Присоски это датчики биения сердца. Когда ты их снял, аппарат показал, что сигналов от сердца нет. Так что в следующий раз, когда тебе что — то понадобится, нажимай эту кнопку. И я сразу приду. Хорошо? — Угу.
спать хотелось ужасно. Но я попросил:
— Можно на Саню посмотреть? Ему лучше? — Успокойся. Смотреть не надо, но ему лучше. Гораздо лучше. Лежит розовый, и пульс в порядке. Первый раз за четыре дня
— Спасибо. Тогда потом
Когда я проснулся второй раз, в палате было совсем светло. На соседней кровати лежал Макс. Тоже с присосками на груди. Я стал смотреть на его стриженый затылок, и он зашевелился. Потом привстал на локте, глянул на меня и улыбнулся. Облизал языком сухие губы. Сказал:
— Серый, мне в туалет надо
Я нажал на кнопку, и через минуту пришла медсестра. Ловко сняла с нас присоски. Потом сводила шатающегося Макса в туалет. Когда они вернулись, она сказала:
— Идёмте потихоньку. На своего дружка посмотрите. Сегодня суббота, и из больничного начальства никого нету
Мы тихо прошли по коридору и вошли в палату, которая была через одну от нашей
Санька по прежнему лежал неподвижно, но лицо у него порозовело, а с губ исчез белый налёт. Мы шепотом спросили:
— А с ним поговорить можно? — Попробуйте
Я осторожно, как к стеклянной, притронулся к его руке и позвал:
— Санька! Санёк! Ты меня слышишь? У Сани приоткрылись глаза. Он посмотрел на нас, и глаза открылись шире. Он беззвучно пошевелил губами. Потом чуть слышно сказал:
— Пацаны А я вот Так получилось Но я всё равно..
— Саня, ты ничего не говори. Лежи себе и слушай. У тебя теперь всё будет нормально. Понял? Саня прикрыл глаза. Сестра сказала:
— Всё, хватит. Он всё равно ещё очень слабый. Так сразу от такого состояния не отходят
Я осторожно спросил:
— Но теперь он Не умрёт? — Нет. Теперь не умрёт. Вы удивительно вовремя появились. Даже не верится
— А когда его выпишут? — Ещё не очень скоро. Но выпишут точно. Даже не сомневайтесь
— Мы и не сомневаемся. Уже.
Медсестра засмеялась:
— Вот и ладно. Идите, отдыхайте. Вечером опять переливание сделаем
Я помрачнел. Лучше бы не говорила. Теперь весь день опять ждать и бояться иглы
Но во второй раз было не так страшно. То есть было, конечно, но я даже не отвернулся. Сестра шепотом похвалила:
— Герой, ничего не скажешь. А вообще — то все мальчишки шприцев боятся. Девочки в этом отношении смелее
И опять поплыли круги и качнулась комната. И опять я проснулся в палате с белым потолком. Только голова кружилась сильней. Но это ничего. Главное Саня
Назавтра в палате объявился шумный толстый доктор в очках и с усами. Пожилой. Вместе со вчерашней медсестрой. Пощупал у нас пульс, заставил сесть и постучал молоточком под коленками. Ноги у нас смешно дрыгались. Сказал на всю палату:
— На что жалуемся, молодые люди? Учтите, жалоб на больничную кашу я не принимаю
Я нахально ответил:
— Тогда ни на что. А вы? Врач захохотал
— Отличный вопрос! А я жалуюсь на свой персонал. Даже не на персонал, потому, что студента — практиканта и персоналом — то не назовёшь! Если бы не некоторые обстоятельства, я бы выгнал его с практики и рекомендовал бы гнать из мединститута! — А что за обстоятельства такие? — Вам, так и быть, отвечу. Первое: победителей не судят. Если бы не он, вы бы, уже, возможно, плакали на похоронах своего приятеля. А второе — это моя жена. Дело в том, что этот самонадеянный бородатый тип, которого оттаскал за грудки ваш папаша, это мой сын. Ладно, юноши, поправляйтесь, а у меня и настоящих больных хватает
Через три дня нас с Максом отпустили из больницы. Переливание больше не делали. Сказали хватит. Сане и так стало заметно лучше. Повеселевший бородатый врач объяснил:
— Вы своё дело сделали, и очень вовремя. Теперь дайте и нам поработать. Лекарства и правильное питание — и через две недели будете со своим дружком в футбол гонять. Ну, не в футбол, так в домино заметив наши недоверчивые взгляды, поправился он
— Правда? — Правда
— Вы на Диму не обижайтесь, ладно? Он сгоряча, не нарочно! — Как трогательно! Но он уже сам извинился. За кружечкой чистейшего медицинского спирта! Да и извинятся особо не за что. Он всё сделал правильно, это я растерялся.
Кстати, он вам кто? Мы с Максом переглянулись и ответили почти хором:
— Как кто? Отец! — Да? Может быть. Правда, я не слышал, чтоб отца по имени называли
— Это по привычке
— По привычке? Ну что ж Всякое бывает. Хотя странная привычка, вам не кажется? Откуда бы ей взяться? — Нет, не бойтесь! Не странная
— Я и не боюсь.
Мы торопливо попрощались с любопытным врачом и выскочили из больницы. Дима и Санин папа ждали нас на площадке за оградой.
Дима обнял нас и взлохматил волосы, а Санин папа просто стоял и смотрел на нас. Мы засмущались. Санин отец закашлялся и сбивчиво сказал:
— Серёжа, Максим. Я не знаю, что сказать вам. В голову всякие банальности лезут. Вроде «мой дом — ваш дом» и всё в таком роде. А то, что вы сделали, выше всяких слов. Я просто рад, что у Александра такие друзья. И спасибо вам, мальчишки.
Мы смущённо сопели.
Когда мы спустились от больницы к дороге, мы увидели, что машина стоит с прицепом. И колёса прицепа слегка раздуты. От груза. И всё поняли. Погрустнели.
