Николай Гомолка - Лето в Калиновке
— Где же ее возьмешь? В сухом песке? — проворчал Степа и замолчал.
Степе и самому хотелось пить. Он даже попробовал слизать капельки пота над губой, чтобы хоть немного смочить пересохший язык, но толку от этого не было никакого.
— Давай-ка лучше спать, — предложил Степа. — Завтра работы много будет.
Димка не ответил: стал молча укладываться.
Сначала Степа никак не мог уснуть. Потом ему удалось сосредоточиться на одной мысли: что надо будет сделать завтра.
«Только не сидеть сложа руки, — думал мальчик. — От этого всякая ерунда в голову лезет. Обследуем потолок еще и еще раз. Может, как-то удастся вывести антенну».
Степа спал крепко, как дома. Проснувшись, он вначале удивился: почему так темно? «Где я?» — испуганно подумал Степа. Но, почувствовав на плече тяжелую голову Димы, мальчик протер глаза и все вспомнил. Ведь это дзот! Ведь они еще не выбрались из этой тюрьмы!
Мальчик прислушался. Дима дышал ровно и что-то бормотал во сне. Из-за стен дзота не слышно ни звука. Неужели никто не ищет их? Неужели дядю Мишу присыпало землей? Если он погиб, никому и в голову не придет, что они находятся тут, в дзоте? Нет, если они с Димкой будут бездействовать, то не видать им родной Калиновки, не слушать птичьих песен, не удить рыбу на озере…
— Дима, вставай, — толкнул Степа под бок товарища. Тот вскочил и закричал:
— А? Что? Где мы?
Голос у Димы был какой-то сухой, надтреснутый.
— Спокойней, спокойней, — сказал Степа и сам испугался. Он почувствовал, что у него едва ворочается язык, словно он стал вдвое толще.
— Ой, Степа, я умираю, — запричитал Дима. — У меня внутри все высохло.
— А слезы льются? — то ли в шутку, то ли всерьез спросил Степа.
— Лью-ю-ю-тся, — протянул приятель.
— Тогда все в порядке, — подбодрил друга Степа. — Значит, есть еще вода в твоем теле. Ну, давай поднимайся. Утреннее купание и завтрак отменяется. За работу нужно браться.
— Как там дядя Миша? — после минутного молчания спросил Дима. — Жив ли?
Степа подошел к двери дзота, постучал палкой и закричал:
— Дядя Миша! Что с вами? Откликнитесь!
В ответ донеслось: «Тук-тук-тук…»
— Жив! — крикнул Дима. — Жив дядя Миша!
У Степы тоже отлегло от сердца. Он насторожился, замолчал. Из-за двери долетел отчетливый прерывистый стук.
— Азбука Морзе, — догадался Дима.
— Тише. Не мешай, — попросил Степа. — с…л… — ы…ш…у в…а…с…
Степа дослушал до конца целую серию точек и тире, передал ответ «понимаю» и только тогда сказал:
— Я так и думал: на дзот свалился дуб. Дядя Миша попал под стену тамбура, поваленную деревом. Чувствует он себя неплохо, только руку придавило. Высвободится, поможет нам открыть дверь.
Ребята еще немного «поговорили» с дядей Мишей. Он сообщил, что сейчас около двух часов, погода стоит отличная. Мимо никто не проходил, но в отдалении был слышен лай собак. Это, наверно, ищут их. Если бы дождь не смыл следы, то уже, конечно, нашли бы. Во всяком случае, унывать не надо. Скоро люди придут им на помощь.
Ребята снова взялись за дело. Они били обрубком бревна в стены, чтобы сверху осыпался песок и скорее появилась какая-нибудь щель в потолке. Потом копали землю в надежде отыскать воду, потом снова обследовали потолок и стены.
Димка окончательно выбился из сил. Он упал на землю и тяжело дышал, бормоча что-то непонятное.
Степа склонился над товарищем и с трудом разобрал:
— Пить… Пить… Воды-ы…
Отчаяние овладело Степой. Он вспомнил, что читал где-то: человек может прожить без воды не больше трех суток. А они уже прожили сутки с лишним. Да, кроме того, речь в книге, наверно, шла о крепком, взрослом мужчине.
Степа чувствовал, что и самому ему хочется лечь и ни о чем не думать, не шевелиться и ждать, чтобы откуда-то сверху полилась прямо на раскаленные губы струя воды.
Степа устроился рядом с Димой.
«Я просто устал, — уговаривал он себя. — Нужно отдохнуть, и тогда станет легче».
Неизвестно, как долго пролежал Степа в полузабытьи. Привели его в себя настойчивые удары в дверь.
«Что с вами, ребята? — торопливо стучал дядя Миша. — Что с вами?»
Степа, шатаясь, подошел к двери.
«Диме плохо», — просигналил он.
— Что там, Степа? — раздался слабый Димкин голос.
«Сейчас ему немного лучше, разговаривает», — немедленно сообщил дяде Мише Степа.
В ответ раздался быстрый стук.
— Ура, Димка! Иди скорей на подмогу — дядя Миша сумел освободить руку. Сейчас наляжем на дверь и откроем.
Радостная весть придала Димке новые силы. Секунда — и он очутился рядом со Степаном.
— А ну, давай! — скомандовал Степа. — Раз…
И вдруг внезапная догадка обожгла Степана.
— Постой, Димка, — приказал он и торопливо застучал что-то.
— Что случилось, почему не открываем? — хныкал Дима.
«Прошу постучать двумя руками, прошу постучать двумя руками», — повторял Степа.
«Вы что, мальчики, не верите мне? Обижаюсь», — ответил дядя Миша.
«Обижайтесь», — отстукал Степа и сказал
Димке:
— Отставить. Дверь открывать нельзя… Дядя Миша руку не высвободил, испугался за нас, потому и велел открывать. Приоткроем — совсем ему руку искалечим.
Димка тихо плакал в углу.
Степа схватил обрубок бревна и отчаянно застучал в стены. Дзот загудел. Снова посыпалась земля, зашуршал песок.
— Степка, вода! — закричал вдруг Димка.
— Какая вода? — переспросил Степан и испуганно подумал: «Уж не с ума ли он сошел от жажды?»
Димка хохотал и радостно выкрикивал:
— Вода! Вода! Вода!
Степа подошел к Димке. Димка взял его за руку и провел Степиной ладонью по бревенчатой стенке.
— Течет! — торжествующе сказал он. Действительно, откуда-то сверху лениво сползала тоненькая струйка воды.
— Держи меня! — скомандовал Степан.
— Как держать?
— Это вода, оставшаяся от вчерашнего дождя.
Значит, крыша тут протекает. Я тебе сяду на плечи, давай свою гильзу.
Степа нащупал в темноте гильзу, Димка скулил: — Как же я тебя удержу? Я ослаб очень.
— Молчи и держи. Раз вода течет, значит, где-то там есть просвет.
Степа зажмурился, чтоб не засорило глаза, и изо всех сил заколотил гильзой по потолку.
— Свет! — заорал Димка. — Свет!
Степа открыл глаза и, наверно, от слабости и перенапряжения качнулся и упал на пол, больно ссадив себе локоть. Но какое это имело значение? Главное — над головой блестел голубой кружок, луч света входил в него, и на полу отчетливо выступало светлое пятно.
Степа бросился к двери и передал геологу радостное сообщение.
Через несколько минут антенна была пропущена сквозь отверстие, и Степа замер у аппарата.
— Я — «Жаворонок»! Я — «Жаворонок»! — настойчиво повторял он в микрофон.
Горела контрольная лампочка передатчика, антенна была поднята над дзотом, и в эфир летело: «Я — «Жаворонок»! Я — «Жаворонок»!»
Глава двадцать первая
Выбежав из мастерской, Леня, как на крыльях, помчался в правление колхоза. Прохожие останавливали его, спрашивали:
— Может, ребята нашлись?
— А как же — нашлись! Живы, здоровы, — скороговоркой отвечал мальчик. — Они в дзоте, около возвышенности «Трех братьев».
Весть передавалась из уст в уста. Деревня сразу ожила, зашумела. Председатель колхоза приказал заводить машину, собирать лопаты, топоры, ломы и ехать спасать ребят.
Леня снова полетел в мастерскую. Надо захватить в дорогу радиотелефон. Смотана антенна, ящик за плечами и — айда!
В кузове машины уже было полно детей и взрослых. Ленька занял место возле кабины. Рядом с ним оказался Володя Заранко: он ведь тоже помог обнаружить ребят. Володя сидел тихонько, затем спросил:
— А где же Антон?
— Разве ты не слышал? — ответил Ленька, глядя куда-то в сторону. — В доме у Славутиных непорядок…
— Вот вам и Антошка! — горячо сказал Костя Дударь. — Хорошим оказался хлопцем. А сколько раз его на сборах пробирали. То подерется с кем-нибудь, то урок не выучит. И соврать любил. А тут такой случай…
Машина зарокотала и, накручивая за собой столбы пыли, помчалась по улице. Не прошло и полчаса, как она, подскакивая на выбоинах, подъехала к дзоту.
Там, где был вход в дзот, лежал могучий ветвистый дуб. Возле самого комля возвышалась куча вывороченной земли и корней.
— Вот как их накрыло, — удивился Алесь, осматривая поваленное дерево. — Ну, Леня, налаживай аппарат.
— А зачем аппарат? Вон их антенна торчит. Там, наверно, щель есть.
— Ну, давай лезь.
Скинув пиджак, Леня полез на дзот.
Около дзота уже трудились взрослые. Одни обрубали сучья со ствола дуба, другие распиливали его на части, чтобы легче было оттащить в сторону, третьи лопатами расчищали дорогу к двери.
Сидя на крыше дзота, Леня переговаривался с ребятами.
