Людмила Матвеева - Успешный бизнес в 6 «Б»
– Сколько? – спросил Харя. Макарон что-то ответил, Харя присвистнул, Макарон пожал плечами в смысле: «Как хочешь, дело твое». Лидка сразу сумела связать эти две фразы, она вспомнила детективные фильмы. Пришло в голову слово «шантаж». Парни торгуются, а что может предложить Макарон Харе? Лидка догадалась: информацию! Связанную с исчезновением Степы.
«Я догадалась! Я умная!» – Лидка ликовала. В шестом «Б» ей часто приходится слышать невысокую оценку ее, Лидкиного, ума.
– Ты, Князева, большая интеллектуалка, – сказал на днях умный Гриша, – тончайшего ума девушка, – тут Гриша сделал паузу и добавил тихо, но все услышали, – только дура.
Смех класса означал, что все согласны с Гришей.
Лидка закипела и крикнула им в лица:
– Завидуете! Я стильная, одета лучше всех, вот вы и достаете меня! Не можете пережить мою новую курточку!
Никто не поддался на Лидкины вопли, она утихла. Так и осталось в тот день: Лидка Князева глупая, а они все умные.
Теперь она узнала большую важную тайну – тайну собаки. Она услышала, как длинный Макарон шантажировал Харю. Харя был из другой школы, но его объединял с шестым классом Степа и Лунный бульвар. Это совсем немало. Теперь пришло трудное время: никто не знал, где искать Степу, хотя предпринимали разные шаги. Барбосов носился по дворам и звал пса. Он надеялся, что из какой-то открытой форточки отзовется знакомый Степин голос. И голоса откликались: лаяли и визжали собаки, мяукали кошки, вопили попугаи. Но Степы не было слышно.
Леха действовал хитрее: он сел в троллейбус и расспросил кондуктора:
– Помните, собаку везли?
– Ну везли, и что? Собака воспитанная, ехала по правилам.
– А где они сошли с собакой? На какой остановке? Не помните?
– Почему это не помню? Я на линии все знаю, все замечаю, все помню.
В конце Тихонькой улицы Леха и Агата сошли и побежали к новому кирпичному дому. Она хвалила его за ум.
Леха хотел войти в подъезд – дверь была заперта на кодовый замок. Дернул – бесполезно. Кодовые замки поддаются только бомжам и жуликам.
– Леха, как же теперь? Может быть, Степа рядом, а мы тут топчемся.
– Опрос свидетелей, – твердо сказал он и подошел к девочке лет трех, которая копала снег лопаткой и складывала его вместе с грязью в ведерко.
– Тебя зовут Женя?
Она подняла на него доверчивые детские глаза:
– Я Нина, а Женя в том подъезде, у нее насморк, гулять не выйдет.
– А скажи, Ниночка, ты видела, куда понесли собаку? Звать Степа, – ласково спросила Агата, – они ее тащили в мешке, а собака ругалась и кричала. Не видела? Ты же все видишь, умная девочка. Тебе лет пять? – польстила Агата.
– Ей три года и отвяньте от ребенка. – Подошла нянька, она плевала шелуху семечек и строила из себя важную даму. – Ребенок не знает никаких ваших собак.
– Почему не знаю? – обиделась Ниночка. – Лордика знаю, Лялю Дубровскую кудрявенькую и Тузика-дворняжку тоже знаю, он меня облизывает – щеки, глаза и руки.
– Глисты и блохи, – нянька зло плюнула шелуху и потащила Нину к подъезду, – домой, домой! Сколько раз запрещала с посторонними разговаривать! Кругом преступность!
И она уволокла Нину в подъезд. Агата пригорюнилась, но Леха схватил Агату за руку и быстро втащил в подъезд, дверь которого не успела захлопнуться за Ниночкой и ее злой нянькой.
Они поднялись на лифте на последний этаж и позвонили в первую попавшуюся дверь. Там залаяла собака, но это был не Степа.
– Не Степа, – упавшим голосом сказала Агата. Они позвонили в следующую дверь.
– Не открою, милицию позову! Аферисты! Ходят и принюхиваются! – голос был старушечий и злобный.
– Никого не жду! – кокетливо ответили из следующей квартиры, в глазке на двери мигал глаз. – Моя дверь надежно заперта! Пошли вон!
– Никто нас не впустит, – приуныла Агата, – все теперь осторожные.
И тут из-за двери раздался лай, грустный и громкий. Собака взывала о помощи. Может быть, просилась гулять. И вполне может быть, это был он, Степа.
Они стали колотить в дверь, Агата кричала:
– Степочка! Это ты? Мы пришли!
Леха вопил:
– Никто нас не остановит! Они тебя украли! Мы тебя спасем!
Они долго колотили кулаками и ногами в красивую дверь, обитую кожей вишневого цвета, сияли медные гвоздики. Никто не открывал, собака визжала. Они не уходили.
– Я чувствую – это Степа, – Агата всхлипнула, – нам его не отдадут, Леха.
– Откуда ты знаешь – не отдадут, главное дело. Вот и отдадут! У меня интуиции нет, но уверенность есть!
И тут дверь приоткрылась, там был заспанный дяденька с густыми бровями, он сердито шевелил одной бровью и одной губой:
– Что надо? Почему стук? Есть звонок! Совсем дикари!
– У вас наш Степа! То есть пес!
– С чего взяли, что ваш?
– Он сам сказал! – пропищала Агата из-за Лехиного плеча.
– Шутки? Разводки? Приколы? – он говорил отрывистыми фразами, он был очень зол. – Как он мог сказать? Он собака!
Они хотели объяснить, но только больше запутали все дело:
– Умеет говорить!
– На бульваре научился! На Лунном!
– Анекдоты травит!
– Вон отсюда – замочу! Еще ногами в новую дверь бьют! Собака у них говорит! Психи какие-то!
Тут из-за его ноги выглянула собака, это был дог в пятнышках, а вовсе не Степа.
Пришлось убежать. В лифте Агата говорила:
– Фиг с ними, Степы здесь нет. – Но слезы катились по ее щекам.
– Откуда ты знаешь, что его нет? Может, в других квартирах? Или в других подъездах? – Лехе очень хотелось ее утешить. – Найдем!
– Или в других городах? Или в других странах? Мало ли куда его спрятали, Леха. – И она заревела в голос.
Леха достал платок, вытер ее слезы.
– Мы найдем его по твоей тончайшей интуиции, Агата, не кисни. – Они спешили на работу в кафе, в плеере пел Шевчук:
От разбитой любви на окне
Замерзают хрустальные вены,
Ты глядишь, как весна на войне,
Как шекспирова смерть от измены.
На собаках летаешь в Москву,
На железных волках до «Горбушки»,
На душе сто колец, два тату
Да на память косуха подружки.
В Агатиных глазах Леха прочитал: «Ты такой умный, но пса мы не нашли. А там, за красивой дверью, вообще была собака-девочка».
Они не слышали, как на том же шестом этаже лаял знакомый голос. И раздавался крик:
– Лохи! Кто же будет меня спасать наконец?
На другой день в классе Лидка смотрела на всех по очереди пронзительным взглядом и помалкивала. Она знала тайну, а они – нет. Она обдумывала, как из того шантажа, с которым она нечаянно столкнулась на Лунном бульваре, ей предпринять свой шантаж. Начала с намека:
– Агата, – пропела Лидка на перемене на ухо Агате, которая стояла у окна и грызла яблоко, – я знаю одну важную вещь.
– Скажи, – пряча любопытство, равнодушно предложила Агата, но уши загорелись, – говори, Лидка, если не врешь.
– Со временем скажу, может быть. Если будешь хорошо себя вести.
– Скажи сейчас, – любопытство Агаты достигло высшей точки, – не знаешь ты, Князева, ничего. Я же вижу.
Лидка на этот раз не попалась:
– Не-а! – Она наслаждалась, не так часто приходится Лидке привлечь внимание Агаты. А тут и Леха, и Оля сразу оказались рядом и стали приставать:
– Говори, Князева, угощу жвачкой и пепси.
– А я подвергну тебя пыткам, смотри.
– Какую тайну ты узнала? Не про Степу? Тогда она нам не нужна сто лет, твоя занюханная тайна.
Лидка не выдержала:
– Пытки запрещены законом, это раз. Про Степу – это два. А не скажу – это три.
Леха еще в детском саду принял решение не бить девчонок. Но на Лидку он пошел, поднес к ее носу кулак:
– Сейчас получишь, Князева, ох получишь!
Лидка увидела его беспощадные глаза.
– Агата! Скажи ему! – запищала Лидка.
– И не подумаю – пусть отомстит тебе за все!
Но их растащила завуч Оксана Тарасовна. Месть не состоялась. Лидка Князева сохранила тайну, ни слова не сказала никому.
В тот день Варвара пришла в новом костюмчике, весь класс заметил. Девчонки промолчали, мальчишки сделали вид, что они выше этого. Только Князева высказалась:
– Красный, Варвара, не твой цвет. – Вредность Лидки была налицо.
– Это не красный, – тут же отозвалась Варвара и глянула быстро на Сережу – нравится ли ему костюм.
– А какой же? Зеленый, что ли? – Лучше бы Лидка не пыталась острить: не умеешь – не берись.
– Это цвет недозрелой вишни, – терпеливо объяснила Варвара, она повернулась вокруг своей оси, чтобы все девчонки могли лучше видеть костюмчик. Он со всех сторон смотрелся хорошо – и юбка, и пиджачок. – У меня фигура классная, ничего лишнего, – похвасталась Варвара.
И тут Агата хихикнула:
– Кое-что лишнее все же есть. Вон торчат бельевые прищепки. Зачем ты, Варвара, прищемила ими живот? Украшение?
Все заметили прищепки после этих слов и стали дразнить Варвару. Нельзя в этом шестом «Б» безнаказанно появиться в новой одежке. Да еще в таком милом костюмчике цвета недозрелой вишни. Все девчонки согласились: он был не красный, не вишневый, не брусничный, не кирпичный, а именно цвета недозрелой вишни. Восхищаться девчонкам не хотелось никак. Их выручили прищепки, хорошо, что Агата их разглядела. Они были прикреплены к животу, из-под модного пиджачка выглянули нечаянно.
