Камил Икрамов - Круглая печать
— Ребята, — сказал Садык, заглянув в комнату, — я должен сейчас сбегать в одно место. Вы здесь без меня решайте — продавать, не продавать.
— Ты скоро вернешься? — спросил Закир.
— Не знаю! — уже на бегу крикнул Садык.
Он очень спешил. Он бежал по улицам Ташкента, держа на вытянутой ладони мокрую фотографию. Он даже не догадался сесть в трамвай, а все бежал и бежал. Вот наконец и улица Оружейников. По переулку Садык выбежал на пустырь. Фотография высохла и покоробилась.
«Так… здесь я поставил ребят, — начал размышлять Садык, — здесь стоял фотоаппарат, сначала на земле, потом я поставил его на Эсона. Эсон приподнялся, головой он заслонил нижнюю часть снимка, а на верхней… надо проверить, надо проверить…»
Садык сел на землю и положил фотографию на колени. «Значит, вот дерево… вот один дувал… вот крыша бутылочного склада… Так и есть. Эти двое, эти два маленьких человечка, два крохотных черных силуэта вовсе не чинят крышу. Они перелезают через дувал. И в руках у них, конечно, ящик Махкам-ака. И дувал этот отгораживает дворик махалинской комиссии от пустого двора, где Кудрат видел сапоги возле сарая».
О том, что фотографировались они в день, когда был убит Махкам-ака, Садыку не нужно было вспоминать, он помнил весь этот день до мельчайших подробностей.
Два человека перелезают через дувал. В его сознании сразу возникла прочная цепочка фактов. Они убили, перелезли, взломали замок, не нашли печати и выбросили ящик на свалку. Они… Вначале Садык не думал, кто — они.
Надо сейчас же побежать к милиционеру Исе и рассказать. Он, наверно, и не знает, что делается у него во дворе… Нет, к милиционеру он не побежит и, уж конечно, не пойдет к Таджибекову — ведь они считают, что это его отец убил председателя. Надо пойти в милицию.
Садык сунул покоробившуюся фотографию за пазуху и побежал в милицию. В дежурке сидели два милиционера и пили чай.
— Тебе чего, мальчик?
— Я хотел спросить, кто здесь сыщик, который занимается убийством на улице Оружейников, — сказал Садык.
— Это дело учителя Касыма? — спросил один из милиционеров.
— Нет, — сказал Садык, — об убийстве Махкам-ака.
— Ну да, — сказал милиционер, — дело учителя Касыма. — Его ведет следователь Акбарходжаев. Он только недавно ушел, приходи завтра.
Садык помчался домой. Он чувствовал себя виноватым перед матерью, потому что сказал дома, что уходит на час, а вот уже вечер.
Во дворе было пусто. Садык вошел в комнату. Мать кормила грудью младшую девочку и плакала.
— Мама, — сказал Садык, — вы меня извините, я не хотел так долго.
— Господи, — вздохнула мать, — в такой день, в такой день ты где-то бегаешь!
Еще по дороге домой Садык решил, что попросит у матери разрешения немедленно пойти за отцом в Кум-кишлак, но сейчас не решился об этом заговорить.
— В такой день! — продолжала мать. — Ко мне приходила соседка, она говорит, что…
Дильбар оторвалась от груди и заплакала.
«Неужели и мама об этом знает!» — с ужасом подумал Садык.
— К соседям приходили милиционер Иса и следователь, — опять заговорила она, — они считают, что это твой отец убил нашего председателя.
— Это неправда! — сказал Садык.
— Они все так говорят.
— Это неправда! — Садык топнул ногой. — Он никого не мог убить.
— Конечно, не он убил, — сказала мать, — но все говорят, что он убил. Если бы ты пришел раньше, я послала бы тебя к отцу. Но сейчас уже вечер, через час будет темно.
— Все равно я пойду, — сказал Садык.
Сначала мать спорила, но потом согласилась. В таком деле нельзя терять ни минуты.
Садык поужинал, взял на дорогу лепешку и в быстро сгущающихся сумерках вышел на пустынную улицу. Он знал, какой дорогой идти в Кум-кишлак. Нужно пересечь весь новый город, пройти мимо кавалерийского училища и там… Ну, там он спросит.
4
Следователь Акбарходжаев был человек честный. Он всегда помнил об этом и этим гордился. Беда в том, что он к тому же твердо верил в свой ум и проницательность. Ему казалось, что первое принятое им решение и есть самое верное. Кроме того, следователь очень верил первому впечатлению. Так, учитель Касым ему сразу не понравился, а Таджибеков, наоборот, приглянулся. Причина была, видимо, в том, что учитель вел себя сдержанно, с достоинством и позволял себе возражения, которые следователь воспринимал как унижение собственного достоинства. Акбарходжаеву казалось, что учитель нарочно и злостно не хочет понимать то, что ему говорят. А бухгалтер Таджибеков, наоборот, все понимал с полуслова, подхватывал любую мысль и соглашался с любым предложением. Хороший, простой человек, решил про него следователь и действовал, исходя из этого.
Михаил Сазонов посоветовал Акбарходжаеву подробнее изучить обстановку на улице Оружейников. Конечно, Сазонов не был его прямым начальником, но и не считаться с его мнением Акбарходжаев не мог: все-таки уполномоченный городского уголовного розыска, и не просто уполномоченный, а старший. Акбарходжаев последовал совету, но решил сделать так, как считал проще и быстрее. Он пошел прямо домой к бухгалтеру Таджибекову и через милиционера Ису предупредил, когда придет.
Они сидели на террасе и ели манты — большие пельмени из тонкого теста с острым, густо перченным мясом. Их было только трое: следователь, милиционер Иса и хозяин дома. У следователя было хорошее настроение. Он чувствовал расположение к хозяину дома, и манты были прекрасные — сочные и ароматные. Поручение Сазонова казалось ему в какой-то степени формальным, и потому он не столько расспрашивал, не столько слушал, сколько рассказывал сам:
— Я, знаете, как посмотрел на этого учителя, сразу все про него понял. Прежде чем ответить — думает. Ты ему говоришь одно, он тебе — другое. Я спрашиваю — где был в тот вечер, он не говорит. Раз не говорит, значит, скрывает. В нашем деле самое главное — это видеть человека насквозь. Зоркость нужна. Я когда на человека смотрю, если он преступник, он моего взгляда никогда не выдерживает. Ну, есть, конечно, наглые люди вроде этого учителя. Я на него смотрю, а он на меня смотрит, как будто это он следователь. Я сразу понял, что он виноват.
— Конечно, — сказал милиционер Иса. — У вас ведь опыт.
Опыт у Акбарходжаева был небольшой — совсем недавно его перевели из пожарной охраны в милицию.
— Опыт — это не главное, — ответил он. — Самое главное — видеть людей насквозь. Вот взять уполномоченного угрозыска. Ну, этот русский, который к вам приходил, Сазонов. У него опыт больше, чем у меня, а до последнего времени он считал, что учитель не виновен. Так прямо мне и говорит. Нет, говорит, прямых улик. Анонимка пришла в управление, он и на нее внимания не обратил. Говорит — наоборот, раз анонимка, значит, не он убил. Как у него только голова работает!
Бухгалтер Таджибеков старался говорить как можно меньше. Он ловил каждое слово разболтавшегося следователя и настораживался. Значит, не все так гладко получается, думал он. Значит, есть в милиции люди, которые не верят в то, что он так тщательно подстроил. Таджибеков чувствовал себя особенно напряженно еще и потому, что за спиной у него в комнате под окном лежал Кур-Султан. Таджибеков знал, что каждое слово, произнесенное на террасе, Кур-Султан ловит с жадностью, а в руках у Кур-Султана наган.
— Да, вот еще забыл спросить, — продолжал Акбарходжаев. — Этот Сазонов, ну, который приходил к вам, интересуется, не появлялись ли на вашей улице четыре человека. Один из них с бельмом на глазу. По кличке Кур-Султан. Это шайка бандитов из Самарканда сбежала.
Если бы следователь был чуть повнимательнее, если бы он меньше доверял своей проницательности, а больше смотрел на то, что происходит вокруг него, он бы заметил, что милиционер Иса при этих словах побледнел и перестал жевать, он бы заметил взгляд, который хозяин дома бросил на милиционера. Может быть, все это и не подсказало бы ему каких-то определенных решений, но наверняка насторожило бы.
— Вот ты говоришь — опыт, — сказал Акбарходжаев Исе. — Надо же соображать. Если Кур-Султан все время около Самарканда крутился, около Ходжента, иногда в Фергану уходил, зачем же он в Ташкент пойдет! У него же там все знакомые.
— Ешьте, пожалуйста, ешьте, — угощал гостя бухгалтер Таджибеков, а про себя думал: «В какое опасное дело затянул меня этот Кур-Султан! Это же надо, чтобы следователь такой глупый попался. А если бы хоть немного умнее? Ведь каждый понимает: если преступник скрывается от погони, если он хочет что-то переждать, то ему лучше всего скрываться не там, где его хорошо знают, а там, где его знают меньше. Господи, до чего глуп!»
— Так вот, — продолжал следователь, — есть подозрение, что этот учитель связался с бандитами и для них украл ящик с печатью. А теперь все они куда-нибудь уехали, может быть, за границу удрали… Между прочим, если бы не этот уполномоченный, я бы учителя арестовал. Я бы все это дело сразу раскрыл. А теперь… где их искать! Кстати, Сазонов до сих пор считает, что бандиты еще здесь, и говорит — надо установить контроль. Я, конечно, в это дело не верю, но ты, Иса, все-таки поглядывай. Если увидишь человека с рябым лицом и бельмом, сразу задерживай и доставляй в милицию. Если будет оказывать сопротивление, стреляй. Понял?
