Эхуд Токатли - Дети острова Таршиш
Шалом почувствовал в голосе и выражении лица Дани тепло настоящей дружбы и благодарности. Он начал понимать, что друзья действительно высоко ценят его мнение, когда речь идет о важных делах. Чувствуя себя нужным и уважаемым, он все же ощущал горечь обиды, нанесенной словами Ашера.
Солнце клонилось к западу, и дети начали произносить Неилу, завершающую молитву Йом Кипура. Шмиль вспомнил слова, которые он слушал каждый год, стоя рядом с отцом. Глядя на деревья, пылавшие в красных лучах заходящего солнца, представил себе синагогу, полную людей, певших в едином порыве, и тихо запел: «Птах... нейлат шаар. Откройте врата в час их закрытия».
Шалом слушал тихое пение друга, стараясь приоткрыть свое собственное, прочно замкнутое сердце. Как он сможет попросить у Бога прощения за свои собственные ошибки, если сам не способен простить чужих? Когда звезды показались на небесах, Дани протрубил в шофар, и дети ответили: «Ле-шана а-баа бе-Ирушалаим! На следующий год в Иерусалиме!»
Слезы брызнули из глаз, мучительное волнение захлестнуло души. Эти древние слова звучали так, будто были здесь и сейчас в сердцах семерых детей, стоящих на берегу заброшенного острова. На следующий год в Иерусалиме...
22. Четыре растения
Окрепнув после поста Йом Кипур, отец Дани позвонил домой в Израиль. Их маленькое спасательное судно все еще стояло на якоре в порту большого острова. Господин Леви нашел в небольшой портовом городке миньян— десять взрослых мужчин-евреев и мог оставаться здесь для молитвы на Рош а-шана и Йом Кипур. Жена предложила ему провести тут и весь Суккот[*], но он не в силах был ждать. Его ни на минуту не покидала тревога о пропавших детях, и каждый день промедления казался им вечностью. Он решил отправиться в путь на следующий же день.
Вечером команда спасательного катера пополнила запасы продовольствия и питьевой воды. Отплывать решили на рассвете. Лежа в кровати, господин Леви видел перед собой лица сыновей. Он размышлял о прошедшем Йом Кипуре. Какая судьба уготована детям и их семьям? Возвратятся ли они домой целыми и невредимыми в Новом году?
Дети Таршиша размышляли о том же. Они тоже надеялись, что Новый год станет для них счастливым. По завершении Йом Кипура они собрались вокруг костра и досыта наелись. Постепенно разговор зашел об Израиле, о доме. Каждый рассказывал, что делает его семья по окончании Йом Кипура. Все они сильно тосковали по дому. Наконец мальчики замолкли и сидели на берегу, погрузившись каждый в свои мысли.
Ашер заметил, что всех охватила печаль, и решил развеселись друзей. Он встал и предложил вбить первый кол для сукки[*], как это обычно делалось в Израиле. Дани зевнул и заявил, что утомлен постом, но Ашер продолжал свои попытки расшевелить ребят. Ему взялся помогать и Гилад. Постепенно все оживились и занялись подготовкой к сооружению сукки. Они срезали большую ветку и очистили ее от листьев и сучков. Гилад очень заинтересовался этой идеей и предложил построить большую, красивую сукку. Рисуя палочкой на песке, он объяснял свой план ребятам.
— Но это же точная копия нашего дома на дереве,— сказал Нафтали.— Как мы будем знать, что это сукка!
Гилад замолчал и посмотрел на свой план. Нафтали был прав. Должна же быть какая-то разница!
— Наверное надо соорудить сукку чуть поменьше,— предложил Шалом.— Можно построить ее и на пляже, здесь мы не спим. Сразу будет видна разница между домом и суккой.
Все согласились с Шаломом. Они решили забить первый кол — специально приготовленную для этой цели ветку — на берегу лагуны. На это ушло немало времени. Уже стемнело, и луна ярко освещала берег, когда они удовлетворенно посмотрели на свою работу, а затем отправились спать.
На следующий день мальчики вернулись к обычным делам. Только Гилад и Шалом остались на пляже и строили сукку. Они воткнули в песок четыре кола, а сверху прикрепили прочные поперечные колья. Шалом объяснил, что стены должны быть очень прочными, чтобы их не сорвало ветром. Гилад предложил сплести их из тростника, росшего на берегу ручья, а крышу сделать из больших пальмовых листьев. Так они и поступили.
Дни между Йом Кипуром и Суккот были наполнены работой. Мальчики украсили свою маленькую сукку, а из веревок и палок соорудили внутри небольшой столик. Но ребята помнили, что у них для празднования Суккот не хватает еще лулав[*] и этрог.
— Пустяки,— успокоил всех Шмиль,— у нас полно лулавим. Посмотрите, ведь вокруг нас столько пальм!
— Но у нас нет адассим,— сказал Рон.— А также этрог и аравот.
— Что же делать? — спросил Нафтали.— Может быть, мы можем чем-то заменить их?
Шалом поднял брови с удивлением и посмотрел на Нафтали:
— Но ведь сказано...
— Я знаю, что говорится в Торе,— сказал Нафтали,— но у нас нет ничего этого.
— Нельзя выбирать что-нибудь одно из четырех разновидностей растений, предписанных Торой,— проговорил Дани,— и нельзя ничего к ним добавлять. Но я думаю, что если четырех растений нет, то можно просто потрясти лулав.
Шалом отрицательно покачал головой:
— Если у тебя нет всех четырех растений, ты не можешь пользоваться лулавом.
— Но может быть, мы сможем обойтись без брахи,— сказал Рон.— Просто потрясти...
— Я не уверен...— сказал Шалом, почесывая в задумчивости лоб.— Может быть, можно просто потрясти его, когда мы будем произносить Аллель[*], чтобы напомнить об этой мицве?
Дани расстроился. Когда дети пошли за лулавом, он начал искать адассим, аравот и этрог. Дани действительно хотел собрать все четыре растения. Ведь до сих пор им удавалось делать на этом острове все, как полагается. Неужели здесь нет еще трех положенных растений? Но все его усилия были тщетны. Дани был согласен с Шаломом, что иначе нельзя по-настоящему исполнить мицву и в глубине души был очень разочарован. Гилад заметил грустное настроение Дани и, решив его подбодрить, предложил пойти на пляж и совершить кумзиц, песнопение. Все радостно согласились, в том числе и Дани. Они собрали овощи, похожие на картофель, запекли их на углях и уселись вокруг костра. Шмиль затянул песню и стал веселить друзей своими шутками. Постепенно даже Дани начал улыбаться вместе со всеми.
Ашер решил воспользоваться общим настроением, чтобы наладить отношения с Шаломом. После тех извинений в день Йом Кипура, они почти не разговаривали. Теперь, сидя рядом с Шаломом и глядя на веселые искры огня, он проговорил:
— Просто досадно, что у нас нет ни этрога, ни адассим, правда, Шалом?
Тот молча кивнул. Глубоко вздохнув, Ашер снова заговорил:
— Ты знаешь... Я все думаю о четырех видах растений. Я как-то учил, что они символизируют...— он помолчал минутку, глядя на Шалома, а затем продолжил,— каждое из них уникально, отлично от других. Но порознь, сами по себе, они не имеют особого значения. Только собрав их вместе, можно действительно исполнить мицву.
Шалом наконец понял, что пытается втолковать ему Ашер. Используя образ четырех растений, он хотел сказать, что дети Таршиша тоже должны держаться вместе, несмотря на то, что каждый из них имеет свои особенности и не похож на другого.
Только вместе, каждый со своими характером, со своими способностями, смогут они образовать на заброшенном острове сильную общину. Шалому вовсе не обязательно быть таким же, как Дани или Гилад. Для всех них гораздо важнее, чтобы Шалом был такой, какой он есть на самом деле.
Шалом посмотрел на Ашера и улыбнулся.
— Ты прав,— проговорил он — я не подумал об этом. Ашер улыбнулся в ответ. Суккот еще не наступил, а все снова были друзьями.
В день, предшествовавший празднику, отец Дани стоял на палубе спасательного катера. Глядя на заходящее солнце, он думал: завтра начнется праздник, что-то делают мои дети?
Господина Леви мучила тоска. Всем сердцем он стремился в уютную сукку во дворе своего дома, к жене и детям. Он вспоминал, как их семья проводила этот праздник прежде. А сегодня он здесь, на палубе маленького судна, окруженного лишь водой и небесами, и нет никакого праздничного настроения. Он знал, что ему не обязательно сидеть в сукке, пока он в море. Но так хотелось почувствовать запах веток его собственной сукки, потрясти с детьми лулав, пропеть Аллель вместе со всей общиной...
Внезапно его мысли были прерваны.
— Господин Леви! — закричал капитан со своего мостика.— Посмотрите туда!
