Екатерина Неволина - Путешествие в бездну
А Ян уходил, превратившись в едва различимую черную фигуру, точно тень — такую же плоскую, будто ненастоящую.
Зачем он так! Саша почувствовала на щеках что-то мокрое и горячее и, проведя ладонью, поняла, что это слезы.
Еще миг — и Ян исчез. Она осталась одна в этом глухом коридоре и вдруг поняла: выхода просто нет. Отсюда нет выхода. А значит, и она, и Ян — в ловушке.
Но почему Саша здесь очутилась и где вообще это «здесь»?!
Девушка остановилась, прекратив бесполезные попытки догнать Яна, и поняла, что спит. Это сон… всего лишь сон…
* * *Александра открыла глаза, еще затуманенные от слез, оказывается, она во сне и вправду плакала, и на миг, всего лишь на один крохотный миг, увидела над собой знакомый черный силуэт. Ян стоял у ее изголовья и смотрел на нее.
Девушка моргнула — и он исчез.
Уже светало, и в серых рассветных сумерках Саша разглядела спящих рядом друзей. Ну конечно, Яна здесь не было, он и не смог бы подойти так близко, не наступив на прикорнувшую вплотную Динку. Просто померещилось со сна. Бывает.
Александра стерла со щек слезы и тут поняла, что есть еще одна странность: волосы, еще вчера распущенные, оказались заплетены во множество мелких косичек. Саша ощупала их, опасаясь, не сходит ли она с ума, но косички в отличие от Яна были реальными.
— Что за чертовщина? — удивилась девушка.
Саша осторожно переступила через спящих и огляделась. Теперь запущенность избы еще сильнее бросалась в глаза. Хозяева уезжали, собираясь тщательно. На старых, местами оборванных клоками обоях виднелись яркие следы — когда-то здесь что-то висело, картины или фотографии. В углу, очевидно, стояли шкафы, пол был поцарапан их ножками. Старая печь растрескалась, но, должно быть, она знавала лучшие времена, над ней сохранилась лежанка, все еще задернутая старой, не нужной хозяевам в новой жизни занавесочкой. И вот за этой занавесочкой что-то было.
Девушка сделала вид, будто заинтересовалась засунутым за печку чугунным прихватом, а сама, улучив момент, резко отдернула занавеску и встретилась взглядом с очень странным существом. Оно было довольно маленькое, размером с котенка, мохнатое, то ли белое, то ли седое, с большими черными глазами, уставившимися на Сашу с таким ужасом, что девушке стало стыдно.
— Здравствуй, дедушко, — почтительно сказала Александра, догадавшись, что перед ней не кто иной, как местный домовой, не зря Глеб вчера для него угощение оставил…
Домовой заметно приободрился, увидев, что зла ему причинять не собираются и что девица перед ним воспитанная, обращение знает.
— И тебе здорово, коль не шутишь, — буркнул он. — Что пришли-то?
— Мимо проходили, дедушко, и гостеприимством твоим воспользовались. Спасибо тебе, — Саша слегка поклонилась. По правде, общалась с домовым она впервые. В книгах на этот счет давались разные рекомендации, но все сходились в одном: нужно быть вежливым, признавать его хозяином и не забыть покормить.
— И то верно, — домовой вздохнул, — ночь — время опасное. И в доме-то не всегда убережешься!..
При последних словах шерсть у него поднялась дыбом. Видимо, от неприятных воспоминаний.
— А что случилось? — тут же спросила Александра.
— Так, ничего. Уж больно ты любопытная. Переночевали? Так и шли бы своей дорогой! — напрягся он.
— Не обижайся, дедушко. — Саша поняла, что нужно срочно исправляться, пока он совсем не замкнулся. — Мы же тебе зла не желаем, с добром пришли.
— С добром пришли, с добром и уйдете, — примирительно сказал домовой и вдруг добавил: — А я опять один останусь.
Он замолчал и тяжело вздохнул. Так и напрашивался новый вопрос из серии «что случилось», но Саша, будучи только недавно отчитанной за любопытство, промолчала. И домовой, соскучившийся по общению, продолжал сам:
— Люди-то какие пошли! Совсем испортились. Ни почтения, ни уважения. Уехали, понимаешь, а меня оставили. Раньше бы на веничек посадили, с почетом в новое жилище перенесли. А теперь… Эх, — он махнул тоненькой лапкой с явным отчаянием. — Никакого уважения. Сиди тут в пустом доме, день-деньской любуйся на разоренное хозяйство!.. Эх, да что тут говорить!..
Александре стало жаль домового. И вправду, кто теперь соблюдает старые, кажущиеся глупыми, традиции. Обычно люди домовых не видят, какой же смысл совершать странные манипуляции с веником. А без такого обряда переноса домовой не может покинуть жилище, вот и остается в рушащемся доме один-одинешенек. И нет для него беды горше смотреть, как день ото дня все сильнее кренится крыша, все больше пятна сырости на стенах… А как дом совсем разрушится — домовой погибнет. Жаль его, потому что он — существо незлобное. Иногда озорное. Вот и косички Саше, пока она спала, от скуки заплел… Помочь бы ему, но как — у нее и самой нет собственного дома. Некуда взять его, при всем желании…
— Люди сами теперь не знают, что теряют, — попыталась успокоить несчастного девушка. — Раньше домовых, наоборот, привлечь всякими способами пытались. Они ведь счастье приносят…
Тоненькая лапка осторожно потянулась к Саше и коснулась ее руки. Лапка была теплой и мягкой, ласковой.
— Ты, я вижу, девушка добрая, — тихо вздохнул домовой. — Будь осторожна. Он же к тебе приходил.
— Кто он? — спросила Александра, позабыв, что задавать вопросы не стоит.
— Так черный же этот, — домовой поежился. — Ой, какой от него лютый холод! Таким, как он, и стены благополучного дома не преграда, а уж тут… Заходи кто хочет, делай, что хочешь…
— Кто черный-то, дедушко? — спросила Саша. Ей и самой показалось, что при словах домового по избе пронесся ледяной порыв ветра.
— Будто он представился! Ни представленья, ни дозволенья, ни уваженья! Ничего от таких не дождешься! И вообще, много будешь знать — скоро состаришься! — домовой нахохлился.
Просыпаясь, она видела Яна. Не о нем ли?.. Нет, не может быть! Не может быть, потому что… просто не может — вот и всё!
— Просыпаются, — пробормотал тем временем домовой. — Переночевали — вот и идите себе. А я, что уж там, здесь на погибель останусь.
И тут Саша решилась:
— А хочешь, дедушко, я тебя с собой заберу? Правда, дома у меня нет, но, может, отыщем тебе по дороге какой дом. И тебе будет хорошо, и дому. Где сейчас хорошего домового найдешь?..
— Правда возьмешь? — домовой оживился.
— Да… только я не знаю, как скоро подходящее место отыщется… — Александре хотелось спасти несчастное существо. Пожалуй, с ними ему все же будет лучше, чем в пустом разрушающемся доме. Может, и вправду найдется какое-то место, где его можно поселить… Хорошо бы с понимающими хозяевами, но сейчас таких и не сыскать. Хоть как бы пристроить! Как же там домовых переносят? Чаще всего в старом ботинке, горшке или на венике… Да только разве найдешь их тут… Ничего подходящего нет.
— Вот, — домовой ткнул лапкой куда-то в угол.
Саша посмотрела. Там валялось несколько выдранных из веника ивовых прутиков. Даже такое маленькое существо, как сидящий перед ней домовой, на такой «веник» не поместится.
— А ты пригласи меня, — посоветовал домовой. — Помещусь, не бойся, я хоть на щепочке отсюда уеду.
Александра, еще сомневаясь, подняла прутики и, поклонившись в сторону печки, сказала:
— Будь любезен, пойдем со мной, дедушко!
Миг — и домовой пропал. Только дрогнули в руках девушки прутики и, кажется, чуть-чуть, едва ощутимо, потяжелели. Видно, согласился на переезд домовой.
Саша тщательно перевязала прутики ниткой, которую достала из рюкзака, и положила их так, чтобы не поломались.
— Ой! Что это у меня с волосами?! — вдруг послышался от спальников Динкин крик. — Кто это сделал?! Что за фигня?!
Домовой, конечно, и ей успел заплести косички.
* * *Она едва-едва его не заметила.
Ну не смог он удержаться и не прийти к ней. Не мог — и всё. Уже скоро наступит развязка.
Сейчас Ян был силен как никогда. Стены перестали являться для него преградой, он прекрасно видел в темноте, а магия сама текла в его руки. Вот о чем говорил Учитель. Вот она — настоящая мощь, которая раньше и не снилась Яну.
Он уже получил огромные возможности, а Учитель предлагал еще большие.
Учитель звал его за собой — туда, где не существовало никаких границ. И время, когда еще можно сделать выбор, стремительно истекало. Бесконечная мощь, торжествующая магия… Когда-то он продал бы за нее душу. Смешно. Что же переменилось? Почему теперь он не хочет идти за Учителем, а хочет… даже страшно подумать… отказаться от всего, чем владеет сейчас. Жить без той магии, которая протекает через его тело, наполняя его целиком, будет тяжело — это так же, как внезапно ослепнуть. Знать, что существует цветной мир, но больше его не видеть. И все же… И все же Ян желает этого. Ради чего? Неужели ради обыкновенной девушки, симпатичной, но не более того, молчаливой, любящей книги и нашедшей в них свое убежище, похожей на маленького испуганного воробышка и все же невероятно сильной, когда кому-то действительно нужна ее помощь.
