Льюис Кэрролл - Сквозь зеркало и что там увидела Алиса, или Алиса в Зазеркалье (Пер. Н.М. Демуровой)
Но Китти, негодница, принялась за другую лапу, притворяясь, что не слышит Алису.
Как же, по-твоему, чей это был сон?
Ах, какой был яркий день! 129
Лодка, солнце, блеск и тень,
И везде цвела сирень.
Сестры слушают рассказ,
А река уносит нас,
Плеск волны, сиянье глаз.
Летний день, увы, далек.
Эхо смолкло. Свет поблек.
Зимний ветер так жесток.
Но из глубины времен
Светлый возникает сон,
Легкий выплывает челн.
И опять я сердцем с ней —
Девочкой ушедших дней,
Давней радостью моей.
Если мир подлунный сам
Лишь во сне явился нам,
Люди, как не верить снам?
ДОПОЛНЕНИЯ
…и она совсем уже собралась перепрыгнуть через ручеек, как вдруг услышала глубокий издох, – казалось, кто-то вздыхал в лесу у нее за спиной.
…Кому-то там очень грустно, – подумала Алиса, с тревогой вглядываясь в лес. На земле, облокотись о ствол, съежившись и дрожа, словно от холода, сидело какое-то существо, весьма похожее на дряхлого старичка (только лицом оно больше походило на шмеля).
– Я, по-моему, ему ничем помочь не могу, – решила Алиса и повернулась, чтобы перепрыгнуть через ручеек.
– И все же я спрошу у него, в чем дело, – прибавила она, останавливаясь на самом краю.
И она подошла к Шмелю – без особой, правда, охоты, ибо ей очень хотелось поскорее пройти в Королевы.
– Ох, болят мои старые косточки, болят, – бормотал Шмель.
– Должно быть, это ревматизм, – подумала Алиса, склоняясь над ним.
– Надеюсь, вам не очень больно? – спросила она мягко.
Шмель только пожал плечами и отвернулся.
– Ах, господи! – прошептал он.
– Что я могу для вас сделать? – продолжала Алиса. – Вам здесь не холодно?
– И пристает, и болтает! – проговорил недовольно Шмель. – И одно ей, и другое! Господи, что за ребенок!
Алиса обиделась – ей очень хотелось повернуться и уйти, но она подумала:
– Может, это он от боли такой сердитый?
И она решила попытаться еще раз.
– Разрешите, я помогу вам сесть по другую сторону дерева. Там не так дует.
Шмель взял Алису под руку и, опираясь на нее, перешел на другую сторону; однако, усевшись, он снова сказал:
– И пристает, и болтает! Неужели не можешь оставить меня в покое, а?
– Хотите, я вам немного почитаю? – предложила Алиса, подняв газету, лежавшую у ее ног.
– Можешь почитать, если хочешь, – сказал угрюмо Шмель. – Тебе вроде никто не мешает.
Алиса уселась с ним рядом и, развернув на коленях газету, начала:
– «Последние новости. Поисковая партия отправилась снова в Кладовую и обнаружила там еще пять кусков сахара, довольно больших и в хорошей сохранности. На обратном пути…»
– А сахарного песку там не было? – прервал Алису Шмель.
Алиса быстро просмотрела страницу.
– Нет, – отвечала она. – Насчет сахарного песку ничего не сказано.
– Сахарного песку не нашли! – проворчал Шмель. – Тоже мне поисковая партия!
– «На обратном пути обнаружили озеро киселя. Берега озера были сине-белыми и походили на фаянс. Во время снятия пробы приключилось несчастье – два члена экспедиции были поглощены…»
– Были что? – спросил сердито Шмель.
– По-гло-ще-ны, – повторила Алиса по слогам.
– Такого слова в английском языке нет! – сказал Шмель.
– Но в газете есть, – возразила робко Алиса.
– Пусть оно там и остается, – сказал раздраженно Шмель и отвернулся.
Алиса отложила газету.
– Боюсь, вы неважно себя чувствуете, – сказала она, пытаясь успокоить Шмеля. – Не могу ли я чем-то вам помочь?
– Это все из-за парика, – проговорил Шмель смягчаясь.
– Из-за парика? – переспросила Алиса, радуясь, что настроение у Шмеля улучшается.
– Ты бы тоже сердилась, если б у тебя был такой парик, – продолжал Шмель. – Все только и делают, что разные про него шутки шутят. И пристают. Ну, я и сержусь. А еще охлаждаюсь. И достаю желтый платок. И подвязываю щеку – вот так.
Алиса с жалостью взглянула на него.
– Подвязывать щеку надо, если зубы болят, – сказала она. – Очень помогает от зубной боли.
– И от чванства тоже, – подхватил Шмель.
Алиса не расслышала.
– Это тоже болезнь, вроде зубной боли? – переспросила она.
Шмель на минуту задумался.
– Да н-нет, – сказал он. – Это когда голову держишь высоко… вот так… и шею согнуть не можешь.
– А-а, это когда прострел, – сказала Алиса.
Шмель возразил:
– Это что-то новое. В наше время это называли чванством.
– Чванство это совсем не болезнь, – заметила Алиса.
– А вот и нет, – ответил Шмель. – Подожди, пока сама заболеешь – тогда узнаешь. А когда ты ее подхватишь, попробуй, повяжись желтым платком! Это тебя живо исцелит!
С этими словами Шмель развязал платок – и Алиса с удивлением увидала, что на голове у него надет парик. Парик был ярко-желтый, как и платок, и весь встрепанный и запутанный, словно груда водорослей.
– Вы могли бы привести свой парик в порядок, если б у вас был гребешок.
– А-а, так ты, значит, курица, да? – спросил Шмель, вглядываясь в нее с большим интересом. – Гребешок у тебя, говоришь, есть. А яйца ты несешь?
– Нет, это совсем другой гребешок, – поспешила объяснить Алиса. – Им волосы расчесывают – парик у вас, знаете ли, совсем растрепался.
– Я тебе расскажу, как он у меня появился, – сказал Шмель. – В молодости, знаешь, волосы у меня вились.
Тут Алисе пришла в голову забавная мысль. Многие из тех, кого она встречала в этой стране, читали ей стихи, и она решила испытать и Шмеля.
– Не могли бы вы рассказать об этом стихами? – попросила Алиса очень учтиво.
– Я этому не обучен, – отвечал Шмель, – ну, да ладно, попытаюсь… подожди-ка…
Он помолчал, а потом снова начал:
Когда легковерен и молод я был,
Я кудри растил, и берег, и любил.
Но все говорили: «О, сбрей же их, сбрей,
И желтый парик заведи поскорей!»
И я их послушал и так поступил:
И кудри обрил, и парик нацепил —
Но все закричали, взглянув на него:
«Признаться, мы ждали совсем не того!»
«Да, – все говорили, – он плохо сидит.
Он так не к лицу вам, он так вас простит!»
Но, друг мой, как было мне дело спасти? —
Уж кудри мои не могли отрасти…
И нынче, когда я не молод и сед,
И прежних волос на висках моих нет.
Мне крикнули: «Полно, безумный старик!»
И сдернули мой злополучный парик.
И все же, куда бы ни выглянул я.
Кричат: «Грубиян! Простофиля! Свинья!»
О, друг мой! К каким я обидам привык,
Как я поплатился за желтый парик!
– Я вам очень сочувствую, – сказала Алиса от души. – По-моему, если бы ваш парик сидел лучше, вас бы так не дразнили.
– Твой-то парик сидит прекрасно, – пробормотал Шмель, глядя на Алису с восхищением. – Это потому, что у тебя форма головы подходящая. Правда, челюсти у тебя не очень хороши. Небось, укусить как следует не сможешь?
Алиса расхохоталась, но тут же постаралась сделать вид, что ее одолел кашель. Наконец, ей удалось взять себя в руки, и она серьезно ответила:
– Я могу откусить все, что хочу.
– С таким-то ротиком? – настаивал Шмель. – Вот, скажем, во время нападения, смогла бы ты ухватить врага зубами за шиворот?
– Боюсь, что нет, – отвечала Алиса.
– То-то, – сказал Шмель. – Это потому, что челюсти у тебя коротки. Зато макушка у тебя круглая и хорошей формы.
С этими словами он снял собственный парик и протянул лапку к Алисе, словно хотел сделать то же и с нею, – но Алиса отошла подальше, сделав вид, что не понимает намека. И Шмель продолжал свою критику.
– А твои глаза – слишком уж они сдвинуты вперед. Это точно. Одного бы хватило вполне – зачем же два, если они так близко посажены?
Алисе не понравилось, что Шмель ее так разбирает, и, видя, что он совсем оправился и разговорился, она решила, что может спокойно идти дальше.
– Пожалуй, мне нужно идти, – сказала она. – Прощайте.
– Прощай – и спасибо тебе, – отвечал Шмель.
И Алиса снова сбежала вниз по склону, довольная, что задержалась на несколько минут и успокоила бедного старичка.
По первоначальной мысли Кэрролла, этот эпизод должен был предварить заключительную главу «Зазеркалья», где Алиса наконец становится Королевой; однако, по предложению Тенниела, Кэрролл исключил этот эпизод из окончательного текста (см. с. 143). В оригинале Wasp у Кэрролла – существо мужского рода; при переводе мы сочли нужным сохранить эту особенность персонажа и сделали его Шмелем.
ОБОСНОВАНИЕ ТЕКСТА
Первое издание «Алисы в Стране чудес» было напечатано издательством Макмиллана в типографии «Оксфорд Юниверсити Пресс» (Oxford University Press) в 1865 г. Иллюстратор Дж. Тенниел был недоволен качеством иллюстраций в этом издании, в результате чего Кэрролл отказался от заказа (судя по всему, тираж еще не поступал в продажу). Примерно 48 экземпляров этого издания были переплетены и разосланы Кэрроллом в подарок друзьям. Однако, отказавшись от заказа, Кэрролл попросил вернуть эти экземпляры и отослал их в детские больницы. Из этого первого издания сохранилось 20 экземпляров (два из них сейчас потеряны), а также экземпляр верстки, переплетенный наборщиком.
