Александр Прозоров - Гнев духов
Не заворачивая на стоянку, он сразу отправился к ловушкам и собрал обильную на удивление добычу: четырех косуль, двух зайцев и еще одну выдру, опять забредшую на много шагов от берега. Для охотника это была гордость, для человека — много работы по разделке и заготовке. Камыш и Золотая Тень провозились до середины ночи, после чего почти без сил рухнули на мат. Но едва успели сомкнуть глаза — волчонок угрожающе зарычал. Могучий Саблезуб поднялся, схватившись за гарпун, нацелился в тень, крадущуюся от осинника — но неведомый зверек передумал и тихо растворился во мраке. Вскоре Пухлик зарычал снова, угрожающе вздыбил загривок, стал наступать на прибрежные камни.
Охотник не выдержал, набросал в еле тлеющий очаг дров потолще. Пламя с треском взвилось к небу, разбрасывая искры. На земле, на камнях и деревьях заплясали зловещие тени самого причудливого вида. Пухлик приопустил шерсть, но рычать не перестал. Подкрался к камням, обнюхал ближние валуны и окончательно успокоился.
— Это выдры, — зевнув, успокоил его охотник. — Спугнули, больше не сунутся. Пошли спать.
Но перед рассветом рычание волчонка разбудило его снова. Подхватив гарпун, Могучий Саблезуб вскочил, готовый метнуть оружие в цель, но… Но оказалось, что воришка подкрадывался не от осинника, а с другой стороны. Пока охотник крутился, росомаха не зевала, и Камыш увидел лишь высоко задранный хвост стремительно улепетывающего зверя. Без бросательной палки так далеко было не попасть. Он опустил гарпун, встретил укоризненный взгляд Пухлика и виновато развел руками:
— Ну да, зазевался. Ты молодец, я разиня. Но пока кормлю тебя я, а не наоборот. Так что помалкивай.
Ложиться снова смысла уже не имело. Охотник столкнул лодку подальше на воду и стал ее укладывать. Молодые люди могли с гордостью сказать, что потратили дни не зря. Обжаренные для сушки ломти мяса занимали целых три корзины, наскоро сплетенные девочкой из здешней лозы вперемежку с ольховыми ветвями. Еще одну корзину с редким плетением наполняли обожженные в огне глиняные комья. Потомки Хозяина Реки уже давно заметили, что запеченное в глине мясо сохраняется намного дольше, чем просто обжаренное. Правда, не всегда, а когда ком остается после запекания целым, не трескается. Избавляться от мелких трещинок они тоже научились, обмазывая еще горячие комки звериным жиром. А еще — такое мясо было куда вкуснее сушеного.
Вставшая Золотая Тень помогла ему скатать мат, старательно уложила на носу подсохшие шкуры косуль, зайцев и выдр, сверху бросила волчьи. Теперь ее место стало мягким и высоким. Девочка тут же этим воспользовалась: улеглась на живот и опустила руки в воду:
— Какое озеро тут теплое, Камыш.
— Мелкое очень. Быстро согревается.
— Искупаемся?
— Ну, не знаю… — задумчиво произнес он, проходя вдоль пироги, и вдруг кивнул: — Давай!
И быстрым толчком скинул ее за борт. Золотая Тень завизжала, принялась брызгаться — но Могучий Саблезуб нырнул, юркнул под лодку, прячась от гнева девочки. Та, стянув с себя мокрую тунику, нырнула следом, выглядела ноги и резко дернула их на себя чуть выше пяток. Охотник только охнуть успел от неожиданности и рухнул на спину. Довольная собой победительница попыталась его оседлать — но юноша оказался сильнее, поднялся вместе с ней и отбросил далеко в воду.
— Ах, так?! — фыркнула, всплывая, она и нырнула снова.
Могучий Саблезуб заметался, но миг нападения все же упустил: в одну ногу его толкнули, вторая соскользнула с камней сама, он рухнул — Золотая Тень снова оказалась сверху. Но почти сразу снова была опрокинута в глубину. И — исчезла. Камыш уже начал тревожиться, когда она, прокравшись за пирогой, поднырнула и напрыгнула ему на спину, уже в который раз опрокидывая в воду. Пухлик, ничего не понимая, метался возле лодки по камням, рычал и тявкал, подпрыгивал — но лезть в воду боялся.
— Да мы шутим, шутим, — набарахтавшись, успокоила его девочка, забрала с валуна, пересадила на нос на шкуры, а сама легла на спину и медленно поплыла от лодки. Громко спросила: — А до того берега далеко?
— Там на дне ил один, — ответил охотник. — Перепачкаешься.
Золотая Тень тяжко вздохнула, повернула назад, забралась в лодку и вытянулась на шкурах рядом со щенком, подставив солнцу белый живот:
— А мне тут понравилось, Камыш. Может, останемся? Ты ловушки соберешь, мясо от росомах на дерево поднимем. И будем только спать, купаться и валяться на траве.
— Тут хорошо, пока дождей нет, — покачал головой охотник. — А как польет, все сразу станет липким, скользким и грязным.
— Но ведь нет дождя.
— Пока нет. Но вон облаков сколько. Затягивает. Давай лучше мясо заготовленное в селение отвезем, чтобы было. Я пирогу переделаю, шкуры нужно заквасить, тебе новую тунику сшить. А как опять жарко станет, тогда сюда и вернемся. Или на Дальнее озеро сплаваем. Там вода и чище, и прохладнее. В жару она куда приятнее покажется.
— Новую тунику? — встрепенулась Золотая Тень.
— Старая уже маленькая совсем, а в волчьей летом жарко.
— Ладно, — смирилась с волей мужа Золотая Тень, уронила голову на мех, а руки — мимо бортов ладонями в воду. — Поплыли домой.
Но сперва охотник отправился к ловушкам, снял их и собрал последнюю добычу. В этот раз Пухлик почему-то решил отправиться вслед за ним. За несколько шагов он предупреждал рыком, попался кто-нибудь в силки или нет. Могучий Саблезуб пытался отогнать его обратно на лодку, дабы щенок не влетел в петлю вместо зайца, но звереныш ни капли не пугался, увертывался, петлял между ног и возбужденно тявкал. Так и обошел Камыш всю охотничью тропу, не столько заботясь о ловушках, сколько спасая от них бестолкового волчонка. Однако трех косуль и двух зайцев все-таки снял.
После полудня тяжело груженная пирога осторожно заплыла в протоку и вниз по течению понеслась к Большой Реке. Могучий Саблезуб напрягся. Это была самая опасная часть путешествия. Ведь, поднимаясь наверх, достаточно перестать грести — и лодка останавливается сама. А когда спускаешься — хочешь не хочешь, есть препятствия или нет, но течение все равно будет тянуть тебя вперед и вперед.
В верховьях реки охотник немного повилял из стороны в сторону, проверяя управляемость лодки, попытался замедлить ее ход, ускорить — и когда русло потемнело и сузилось, настроение у Камыша изрядно испортилось. Пирога вела себя совсем не так, как узкая и короткая долбленка, и подчинялась веслу с очень большим запозданием.
Первый завал он миновал легко: вдоль самого берега проскочил под стволом клена, уронившего в русло пышную крону. Тут же отгреб назад, широким взмахом весла попытался отвести нос от берегового кустарника. Получалось плохо: течение отжимало длинную лодку от стремнины. Хорошо хоть, Золотая Тень догадалась схватить длинные ветки, оттолкнуться. Второй широкий гребок позволил выйти на открытую воду, повернуть в излучину, проскочить между двумя торчащими топляками, обогнуть еще одно дерево, повернуть уже вправо. Лодку при этом отнесло влево, едва не притерев к осоке. Камыш увидел впереди еще клен, так же, как предыдущий, упавший кроной в воду, попытался попасть ему под комель — но течение опять отвернуло лодку от стремнины, и получилось, что торопливыми гребками он только разогнал пирогу. Течение тоже подогнало, как смогло, и лодка стремительно влетела в самую гущу ветвей. Послышался оглушительный треск, путников несколько раз подбросило и резко качнуло из стороны в сторону… Крона осталась позади. Лишь несколько обломанных сучьев всплыли на поверхность и медленно закачались на волнах. Могучий Саблезуб невольно взглянул под ноги. Вода их пока не заливала, но вся лодка начала хорошо слышно потрескивать.
Однако пугаться было некогда. Отчаянно работая веслом, охотник вывернул нос пироги в просвет между нижними сучьями и стволом старой полусгнившей сосны, резкими гребками протолкнул ее вперед, попытался так же резко отвернуть влево — но не успел, и течение прижало лодку бортом к обвисшим ветвям давно затонувшей ивы.
— Помогай! — крикнул он, опустив весло и цепляясь за сучки руками. Общими усилиями путникам удалось протолкнуть лодку вперед, до просвета под берегом. Оттолкнувшись от ствола, Камыш смог повернуть и на этот раз, проскочил между берегом и макушкой дерева, тут же с силой оттолкнулся от близкого дна. В этот раз ему повезло — выскочить на стремнину получилось с первой попытки. Правда — по днищу что-то опять жестко скребнуло.
— Держись, береста, держись, — вслух попросил он. — Еще чуть-чуть!
Духи реки наконец-то пожалели путников и сами провели пирогу между пышными березами, лежащими одна на другой. Могучий Саблезуб лишь немного подправил движение, скользя между ветками. Еще одна излучина — пирога нырнула под высоко лежащую сосну, раздвинула носом камыши и оказалась на вольготном просторе Большой Реки. Торопливыми гребками охотник перегнал лодку к родному берегу, на отмели развернул вдоль и спрыгнул за борт. По пояс в воде, удерживая лодку, обошел ее вокруг. Однако преодоление препятствий не оставило на хлипком сооружении заметных повреждений. Несколько длинных царапин, мелких вдавлений. Множество пупырышек от выпирающих изнутри изломов ивовых веток. На носу и корме застывшая живица держалась так крепко, словно впиталась в бересту.
