Валерий Квилория - Снежный борщ
– Чего ты заливаешься?! – сердито сорвал с себя липкую бумагу Лера. – Холодно же в клее босой ногой стоять.
И поднял ногу. В ведро потекли тягучие струи.
– Что теперь делать?
– На следующую обоину ставь, – предложил Шурка, – и мажь пяткой.
– Ладно, – согласился Лера.
Окунул ногу в клей и принялся размазывать его по обоям. Пока мазал ближнюю половину, работа шла без запинок. Но когда понадобилось добраться до дальней половины и сделать шаг вперёд, случилась очередная неприятность. Едва Лера переместил тяжесть тела на измазанную клеем ногу, как скользкая пятка стремительно поехала по обоям, будто копыто по льду. Затем Леру крутануло вокруг своей оси, и он шлёпнулся спиной на свеженамазанную полосу. Шурка даже застонал от смеха. Ему было так смешно, что он упал грудью на кухонный стол, стал в припадке биться об него лбом и дрыгать ногами. Стол заходил ходуном. Стоявшая на нём банка сметаны опрокинулась и образовала на столе белую лужу.
– Лучше бы подняться помог, – обиженно шипел Лера, тщетно пытаясь встать на ноги.
Шурка помог и стал смеяться ещё громче – кусок обоев намертво приклеился к Лериной спине. Со стороны казалось, будто часть стены отделилась от кухни и ходит сама по себе, волоча по полу длинные фалды.
– Лерчик, подожди минуточку, – умоляюще попросил Шурка. – Я сейчас тряпку принесу.
Корча от хохота рожи, он отправился на веранду. А Лера заскакал к окну, где и застыл в горестном ожидании, держась руками за подоконник, поджав под себя измазанную клеем ногу. В это время из-под дивана выбрался Примус. Коту показалось, что на кухне никого нет. Одним прыжком он вспрыгнул на стол и принялся торопливо вылизывать сметанную лужу. Сметана была свежая. Примус так увлёкся, что не заметил возвращения Шурки.
– Ах ты бездельник! – вознегодовал Шурка и запустил в него тряпкой.
По-прежнему не видя укрытого за обоями Леры, любитель блинчиков и сметаны бросился к спасительной форточке. В следующий миг перед глазами у него поплыла целая стая симпатичных рыбок. Нет, это была не галлюцинация. Это сдвинулся с места и обернулся Лера. Ничего не понимающий Примус ошалел: секунду назад путь к отступлению был свободен и вот тебе на! – из ниоткуда возник Шуркин дружок.
– Мау! – взвыл кот и от страха сиганул со стола куда глаза глядят.
Угодил лбом в ведро, перевернул его и вместе с потоками хлынувшего клея помчался по очередному куску обоев. Лапы Примуса тотчас беспомощно заскользили, и Примус, как говорят автомобилисты, пошёл юзом. Кота развернуло, он завалился набок и покатился, наматывая на себя только-только облитую клеем полосу.
– Стой, паразит! – увидев это, закричал в отчаянии Шурка.
Схватил тряпку и принялся лупить недисциплинированное животное. Вернее, ту бесформенную обойную гармошку, под которой оказался Примус. Почувствовав, что его бьют, кот на всякий случай заорал благим матом, сорвался с места и, волоча на себе обои, рванул напролом. Ткнулся в холодильник, потом в газовую плиту, затем в дверной косяк, ещё раз жалобно мяукнул и вылетел на веранду. Там с дребезгом упало ведро, хлопнула входная дверь…
Но друзьям уже было не до Примуса. Опомнившись, они бросились лихорадочно сгребать ладонями разлившийся клей. Минут через десять собрали всё, что поддавалось сбору. Клея в ведре набралось не много.
– Меньше половины, – грустно заключил Шурка.
– Можно водой разбавить, – заметил Лера. – Моя бабушка всегда так делает, если клея не хватает.
Шурка воспрянул духом. Забросив в угол испорченные обои, друзья добавили в ведро с клеем воды. Получилась подозрительно жиденькая субстанция, отдалённо напоминающая кисель.
– Ничего, – махнул рукой Лера. – Возьмётся. Мы вначале много клея насыпали. Теперь будет в самый раз.
Шурка окунул в ведро палец и попробовал клей на вкус.
– Фу, гадость! – поморщился он.
– Ты чего? – удивился Лера.
– Представляешь, – сделал серьёзное лицо Шурка, – в блокадном Ленинграде из обойной муки хлеб пекли.
– Как? Зачем? – ещё больше удивился Лера.
– Есть нечего было. Брали обойную муку, добавляли в неё жмых, хвою, даже целлюлозу.
– А это что такое? – не понял Лера.
– То же самое, что дерево или солома, или там трава.
– Ничего себе! – присвистнул Лера.
– А я о чём, – кивнул Шурка. – Люди с голоду прямо на улицах умирали, но врагу не сдавались…
…Учитывая предыдущие ошибки, друзья далее повели дело более осмотрительно. В результате через два часа без особых происшествий обои были поклеены. Шурка критически осмотрел стены.
– Вон там рыбки на плинтус налезают, – заметил он.
– Ерунда! – отмахнулся Лера. – Вниз никто никогда не смотрит.
– А вон там – на потолок, – показал Шурка вверх.
– И с задранной головой тоже не ходят, – стоял на своём Лера.
– Ладно, – сдался Шурка и вытер пот со лба. – Фу, духотища, как летом в теплице!
– Это от клея, – заверил Лера.
– Надо форточку открыть и двери пошире, – решил Шурка.
Устроив сквозняк, он ещё раз оглядел посвежевшую от новых обоев кухню и даже причмокнул от удовольствия.
– Пойдём в ванную, – предложил, – одежду отмоем.
Напустив в тазик тёплой воды, мальчишки принялись смывать с лыжных костюмов пятна борща и клея.
– Интересно, – посмотрел Лера на друга, – что твой батя скажет, если узнает про кухню?
– Ремня даст, – не задумываясь, ответил Шурка.
– А Елена Михайловна?
– Мама? – наморщил лоб Шурка. – Поругает чуток, а потом поможет.
– А бабка твоя, Анисья Николаевна, – спросил в свою очередь Шурка, – что бы она сделала?
– Бабушка сразу оплеуху отвесит, а через пять минут жалеть начнёт, – улыбнулся Лера. – Она всегда так.
– А мама?
Лера погрустнел.
– Маму я почти не помню. Помню, когда совсем маленьким был, она приехала на Новый год и мандарины привезла. Запах такой классный – праздничный! А потом бабушка мандарины купила. А я думал – мама приехала. Бежал – кричал: «Мама! Мамочка приехала!». И не верил, что её нет. Целый день не верил, искал везде…
Прервал их разговор истошный кошачий вопль. Друзья поспешили выйти на крыльцо. Оглядели двор и обнаружили на верхушке яблони скомканный кусок обоев с симпатичными маленькими рыбками. Именно оттуда исходили душераздирающие крики.
– Да это Примус с ума сходит, – почесал затылок Шурка.
– Надо его снять, – заметил Лера. – А то твои придут и сразу догадаются, что мы тут натворили.
– Надо, – согласился Шурка. – Только туда не залезешь – ветки тонкие. Не выдержат, обломаются.
– А давай сучкорез возьмём, – предложил Лера, вспомнив, что у Шуркиного отца есть приспособление для подрезки веток на большой высоте.
– Точно! – обрадовался Шурка. – Ветку чикнем, и Примус вместе с ней в сугроб свалится.
Шурка бросился в сарай и тут же вернулся с длинной палкой, на конце которой был укреплён секатор[2]. От секатора по всей длине палки шла верёвка.
– Я секатор к ветке приставлю, – командовал Шурка, – а ты за верёвку дёрнешь.
Немного повозившись, друзья подвели секатор под ветку, на которой сидел Примус.
– Дёргай! – приказал Шурка.
Лера потянул и с хрустом обрезал ветку. По сценарию кот должен был благополучно свалиться в сугроб. К сожаленью, он не знал о планах мальчишек. Почувствовав, что падает, Примус мгновенно вцепился в другую ветку, которая росла чуть ниже срезанной.
– Давай ещё разок, – решил Шурка.
Хрустнула вторая ветка, и вновь подлый котяра не упал.
– Ещё штук пять веток срежем, и до него рукой можно будет дотянуться, – заметил Лера.
– Ага, – парировал Шурка. – Ещё немного и полкроны у яблони отчикаем.
– Может, его сучкорезом за хвост зацепить? – предложил Лера.
– Опасно, – помотал головой Шурка. – Если не рассчитаем, можем Примусу хвост отрезать.
Кот, замолчавший было на время борьбы с сучкорезом, стал вновь подвывать.
– А чтоб тебя! – сказал Шурка и в сердцах ткнул обойную гармошку секатором.
Примус прервал крик и неожиданно повис на верхушке сучкореза. После чего он стал так энергично дёргаться, что Шурка едва древко из рук не выпустил.
– Тащи его к сараю! – посоветовал Лера. – А то он опять на дерево перепрыгнет!
Шурка, наподобие эквилибриста в цирке, побежал к сараю, держа сучкорез вертикально над собой. Примус выл и дёргался на его верхушке, как помешанный. Когда до сарая оставалось каких-то пару метров, он так дёрнулся, что Шурка не удержал равновесия и шест плашмя упал на крышу. Примуса тотчас сорвало с сучкореза и бросило через конёк[3] крыши во двор соседа дядьки Микиты.
