Хью Лофтинг - Кухонная энциклопедия поросенка Габ-Габа
— Пи-пи-пи, — прыснула мышка. — Ну и зрелище! Хотя знаешь, Даб-Даб, это, наверное, очень интересная книга. «Кухонная энциклопедия». Не знаю, правда, что такое энциклопедия, наверное, что-нибудь ужасно вкусное — и очень большое, чтобы надолго хватило. Надеюсь, Габ-Габ не забыл про сыр.
— Тебя послушать, так книги надо прямо из сыра делать, — проворчал Джип. Он примостился у очага, положив морду между вытянутыми лапами и прикрыв глаза. Могло показаться, что он спит, но это просто была его любимая поза, и он слушал вечерние беседы, не пропуская ни слова. — Приходишь в книжную лавку и говоришь: «Ах, я так люблю швейцарские романы. Заверните парочку, пожалуйста». Или: «Мне половинку вон той голландской поэмы, будьте любезны».
— Ха-ха! Ты у нас тоже почитать любишь, — съязвила в ответ белая мышка, сморщив свой маленький розовый носик. — Хорошую книгу с мясом оторвешь.
Филин Гу-Гу, великий математик, сидел на спинке моего стула, такой же безмолвный и невозмутимый, как сам стул.
— Этот поросенок Габ-Габ, — задумчиво проговорил он наконец, — напоминает мне мальчика, с которым я когда-то был знаком. Маленький мальчик с большим аппетитом. Он жил на ферме, где у меня было гнездо в амбаре. Однажды один гость спросил его, каким спортом он любит заниматься больше всего. «Есть», — ответил мальчик. «А каким видом спорта ты любишь заниматься на свежем воздухе?» — спросил гость. «Есть на свежем воздухе», — ответил мальчик.
— Вылитый наш поросенок, — прочирикал Чипсайд. Он вспорхнул на стол и начал склевывать хлебные крошки, помогая Даб-Даб убирать после ужина.
— Скажи-ка, Томми, — спросил он, — академик-то наш много ошибок делает?
— Совсем не делает, Чипсайд, — ответил я. — Видишь ли, Поросячья азбука Джона Дулитла состоит из значков, а не из букв. Каждый значок заменяет целое слово, а иногда даже целое предложение.
— Хм, это вроде китайского что ли?
— Да, — ответил я. — Вроде китайского, но гораздо проще.
— Еще бы! — сказала Даб-Даб. — Для этого-то глупышки. Он вечно сует нос во все книги Доктора по садоводству и кулинарии. Да только он не читает — притворяется. Я думаю, этот поросенок без ошибок даже слово «лук» написать не сумеет — ни за какие коврижки.
— Все р-равно, — крикнула Полинезия с верхушки дедушкиных часов, — пр-росто здор-рово, что он собр-рал в этой книге столько инфор-рмации!
Обезьянка Чичи подбросила полено в огонь.
— Да, — согласилась она, — только он ее не в книгах нашел. Он вечно пристает ко мне, чтобы я ему рассказала про фрукты, которые растут в африканских джунглях, — и про овощи тоже: про ямс, и про всякие другие.
— Ну, скоро он сюда пожалует, — проворчала Даб-Даб. — Когда я мыла посуду, он прошел мимо и объявил, что устроит нам сегодня какое-то авторское чтение. Так что, кто хочет спать, пусть поторопится… Ой, вот он!
В дверь постучали. Габ-Габ всегда с трудом справлялся с дверными ручками. Ему приходилось крутить их обеими передними ножками, поэтому, когда кто-нибудь мог открыть, он всегда стучал.
— Да уж, это точно он, — хихикнула белая мышка.
Я поднялся и распахнул дверь. В проеме стояла странная фигура — писатель Габ-Габ. Под мышкой у него топорщилась большая растрепанная кипа бумаги, за ухом торчало гусиное перо, на носу красовались черепаховые очки без стекол, а на лице застыло утомленное выражение.
— Ох-ох-ох, — вздохнул он, — вы и представить себе не можете, как я переутомлен!
— Скорей уж перекормлен, — фыркнула Даб-Даб. — С чего бы это ты был переутомлен?
— Исследования, — простонал великий писатель. — Неустанные, бесконечные исследования.
— Что это ты исследуешь? — поинтересовался Джип. — Клубничную грядку?
— Что такое исследования? — спросила белая мышка.
Габ-Габ придвинул стул к столу рядом со мной и уселся. Затем тщательно протер очки (в которых не было стекол) скатертью и снова надел их.
— Исследования? — переспросил он. — Ну, э-э… исследования — это… э-э… библиография.
— А что такое библиография? — робко спросила белая мышка.
— Это когда ты идешь в библиотеку и читаешь там книги. И так узнаёшь, что написать в своей.
— А, понятно. Просто списывание, — хихикнула мышка.
— Ничего подобного, — раздраженно ответил Габ-Габ. — Никакое не списывание. Это очень трудно объяснить. В жизни великого писателя, мышка, есть вещи, которые выше твоего понимания. Видимо, исследования — одна из них. Весь день я пытался выяснить точное название места, где у короля Альфреда сгорели лепешки. У меня просто голова кругом. Я уже не знаю, был ли вообще король Альфред — и правда ли у него сгорели лепешки. Я только что из библиотеки. Мой кабинет — ну, вы знаете, на чердаке, — весь от пола до потолка забит книгами, которые я оттуда принес. И вскоре я буду вынужден вернуться к моим трудам — к моей… э-э… библиографии. Но прежде, я думаю, вам захочется выслушать Кухонную проповедь, которую я написал вчера вечером.
У Чи-Чи брови взлетели до самой макушки, а Полинезия шепотом разразилась ужасными ругательствами по-шведски.
— Кот меня подери! — воскликнул Джип. — Кухонная проповедь?
— Да, — бодро ответил Габ-Габ. — Она начинается так:
Возлюбленные братья,
Это грех большой —
Съев картофель печеный,
Выкинуть шкурку долой.
Это очень известные слова; впервые их произнес, если не ошибаюсь, Его светлость архиепископ Кренделийский. И…
— Эй-эй-эй! Минуточку! — перебил его Чипсайд. — Как-нибудь в другой раз, ваше преподобие. Но что это ты там плел про Альфреда Великого?
— Я хотел нанести это место на мою кухонную карту мира.
— Кухонная карта? Это зачем? — удивился воробей.
— О, это очень полезная вещь, — объяснил Габ-Габ. — Глава о кухонной географии — одна из величайших в моей книге. А кухонная карта — важная часть этой главы. Я уже сделал несколько карт и выкинул их, потому что был ими недоволен. Так трудно писать мелко, чтобы поместилось все, что мне нужно. Карта понадобится не только для изучения кухонной географии, но и кухонной истории. Я хотел бы отметить на ней все города, где происходили важные события в истории кулинарии, например, место, где, как полагают, у короля Альфреда подгорели лепешки, за которыми ему поручила присмотреть одна старая дама. А еще на карту будут нанесены все города и страны, прославившиеся какой-нибудь едой. Скажем, Россия — родина икры, английский городок Мелтон-Моубрей, откуда происходят сладкие пироги, английские же Ярмут, знаменитый своей селедкой, и Банбери, где пекут всем известные пирожки с яблоками, тот самый Банбери, куда, помните, нас приглашали в детстве поскакать на деревянных лошадках и поглядеть на прекрасную даму на белом коне, у которой
Кольца на пальцах, бубенцы на ногах
И тра-ля-ля и так далее.
Га-Габ помахал передними ножками в воздухе, как будто дирижировал.
— Ты хочешь сказать: бубенцы на ножках, кольца в носу, — сердито поправила Даб-Даб. — Вот несносный поросенок!
— Все равно я не понял, что ты делать-то с ней будешь, с картой этой, — сказал Чипсайд.
— Делать! Да ей цены нет, — ответил Габ-Габ. — На ней же показано, где что есть вкусненького. Положим, ты проснулся утром и почувствовал, что не прочь провести тихие банановые выходные. Отлично. Тебе нужно лишь взглянуть на карту и купить билет на пароход до Центральной Америки. Проще простого.
— Я понял, чего он хочет, Чипсайд, — вмешался Джип. — Он хочет, чтобы вместо расписаний поездов и пароходов были меню. Приходишь в кассу и говоришь: «Мне, пожалуйста, билет до самого вкусного пудинга. Первый класс, будьте добры». Да уж, проще некуда.
— Пи-пи-пи, — засмеялась белая мышка.
— Напрасно смеетесь, — сказал Габ-Габ и взглянул на часы. — Завтра вечером расскажу вам еще что-нибудь. А теперь мне пора заняться библиографией. Пойду пографлю.
И с большим достоинством он собрал свои бумаги и удалился.
ВЕЧЕР ВТОРОЙ
Великий писатель рассказывает о своих исследованиях по истории и современному состоянию искусства питания, а белая мышка дополняет его рассказ
— Принимаясь изучать историю изобретения пищи, — начал Габ-Габ, когда все звериное семейство собралось на следующий вечер вокруг очага, — мы сталкиваемся с огромной проблемой. Об этом писали многие, но не все серьезно. Некоторые порхали от одной темы к другой, как мотыльки. А многое из того, что привыкли считать верным, как показали мои… э-э… исследования, вовсе не верно. Возьмем, к примеру, картофель — исключительно важный продукт питания. Что бы мы без него делали?
— Ты бы немножко похудел, — проворчал Джип.
