Валерий Шульжик - Неуловимый Фунтик
Проклиная себя в душе за одну оплошность, Бамбино не заметил второй.
Выманивая кончиком хвоста слёзы, он заявил:
— С государственным преступником Фунтиком я не знаком!
Пинчер-Старший, лучший сыщик с дипломом, был теперь само торжество:
— Ты произнёс «Фунтик», не килограмм, не тонна, а именно Фунт?! Заврался, мой милый, по тебе полиция плачет, тюрьма тоскует!
— Обыск! — объявил Добер-Младший, лучший сыщик без диплома, опуская свой саквояж на траву.
Уж что-что, а обыск эти ребята делать могли! Так, бывало, обыщут, такого в карманы понасуют…
Дядюшка Мокус знал эту хватку и потому поднял вверх руки:
— Ваша взяла. Этот бедняга здесь, в ящике, делайте с ним всё, что хотите!
Поросячий визг отчаяния на миг заглушил шелест деревьев и перебранку птиц.
— Ну, наконец-то! — произнесли хором сыщики и в слезах обнялись.
Бамбино не разделил радости полицейских.
— Бедный поросёнок! — шептал он, заламывая руки. — Несчастный малыш!
— Попался! — удостоверился Добер, заглянув в ящик. — Маленький-маленький, а награда за него, ой- ё-ёй…
Пинчер достал из баула увесистый том инструкций и приложился к нему губами.
— Наука не подвела! Поросёнок арестован. Ящик конфискован. Алле-гоп! Вуаля!
— Да-да, конечно, — признал своё поражение дядюшка Мокус. — Я помогу…
И он засуетился, снимая ящик и хлопая створками, и, лишь закрывая последнюю из них, не удержался и произнёс не без гордости:
— Ап!
Напоследок Пинчер обошёл цирковую машину со всех сторон.
— На какой свалке вы откопали этот утиль? А это к чему? Вы что, забыли: подача звуковых сигналов в городе запрещена.
И, подхватив хрюкающий ящик, Добер и Пинчер ушли, продираясь сквозь репейники и кусты.
— Ну что, дохрюкался? — поинтересовался Добер, поглаживая фанеру.
А Пинчер добавил:
— Удрать от такой старушки, как Беладонна, — это надо уметь!
Дядюшка Мокус стоял на пеньке и, прощаясь с полицией, помахивал шляпой. Цирковые слёзы из его глаз текли в два ручья.
— Пиши нам, Фунтик, — кричал клоун. — Пиши по адресу: Автомобильчик дядюшки Фокуса, Мокусу лично!
А Бамбино, не переставая терзаться, теребил хвост:
— Как ты мог, дядюшка? Ну как ты мог?!
— Смог, — развёл руками дядюшка Мокус.
Подойдя к оставшемуся на поляне ящику, он поднял его на пенёк, разобрал створки, и перед удивлённым взором Бамбино вновь предстал поросёнок!
Бамбино глазам своим не поверил:
— Фунтик?! Вот это да!!!
Поняв, что опасность миновала, поросёнок Фунтик подошёл к Мокусу, обнял его за шею и сказал фразу, ставшую потом крылатой:
— Ребята, отныне я — ваш!
По разным дорогам и в разные стороны едут цирковой и полицейский автомобили.
Всё разное, а тема для разговоров одна.
В цирковом говорят:
— Мы рады, Фунтик, что ты теперь с нами!
А в полицейском:
— Мы из сыщиков — сыщики! Обещали — поймали. Теперь нам за этого Фунтика большие деньжищи дадут!
У первой же телефонной будки Добер попридержал авто.
— Алло, полиция? Докладывает Пинчер-Старший, лучший сыщик с дипломом! Государственный преступник Фунтик пойман и будет доставлен через десять минут! Кто отличился при проведении операции?! Странный вопрос… Я, конечно, кто же ещё?!
Телеграфный аппарат полиции, захлёбываясь, понёс это известие во все концы…
«…Полчаса назад… силами доблестных сыщиков… в опасной перестрелке… схвачен и обезврежен…»
А Мокус меж тем съехал с лесной дороги на основную и, что-то вспомнив, заметил:
— Нет, друзья мои, что там ни говорите, а без дураков на этом свете было бы скучно жить!
Ах, эти провинциальные городки! Любить их можно и нужно, а вот рассчитывать на взаимность приходится не всегда!
А ведь наш Фунтик прожил в подобном городке всю свою долгую жизнь: все семь месяцев и ещё несколько дней.
Вот домик, где он никогда не был сытым…
А это городская площадь, по которой он никогда не гулял.
Мэрия…
Пожарная каланча…
К полицейскому воздушному шару в небе над сквером тоже привыкли… Красиво… Да и удобно, что там ни говори!
Вот и сейчас, например, начальник полиции Фокстрот, зависнув под облаками, жарит рыбу на керосинке и с помощью подзорной трубы заглядывает в окна женской гимназии… А горожане довольны! Полиция на посту!
Бегущая световая строка под крышей универмага «Слеза ребёнка» заметна издалека: «Фунтик вернулся! Помогите! Дайте денег на домики для бездомных поросят!»
Да, верно говорят: «Хорошие новости ползают, а плохие — летают!»
Владелица универмага «Слеза ребёнка», двух кондитерских и большого магазина игрушек госпожа Беладонна, дама солидной наружности и такой же окружности, стояла на балконе особняка и наблюдала за прибывающими к подъезду авто. Беладонна была взволнована… Она ждала…
— Где Фунтик? Где моя сказочка?! — иногда в нетерпении произносила она.
Пять цветных телефонов на мраморном столике у балкона разрывались от желания общаться, и каждому из них Беладонна уделяла не более пяти слов.
— Покупайте!
— Продавайте!
— Хватайте!
— Что?! Для бездомных кошечек у меня денег нет!
— Ах, — пожаловалась Беладонна сама себе в зеркало, — это так трудно — иметь миллион! Только и слышишь: «Помогите, накормите, напоите…» Да что я им всем — городской фонтан?!
Наконец ожидание наскучило Беладонне, и она сама взялась за телефон.
— Ну и где же мой поросёнок? — голосом мягким, как сдобная булочка, спросила она.
Фокстрот, найдя глазами балкон госпожи Беладонны, вытянулся и отдал честь.
— Ох, схвачен, мадам! Ох, скручен! Через минуту будет доставлен. Полиция, госпожа Беладонна, не зря кушает свой белый хлеб.
— Уффф… — промокнув лоб цветным полотенцем, Фокстрот оглянулся. Рыбы на сковородке не было! Не было и ворона, который за секунду до разговора долбил клювом ветку, выдавая себя за вегетарианца!
Фокстрот пришёл в бешенство: схватив мегафон, он рявкнул что было силы:
— Подлец, ты у кого рыбу украл?!
— Дождь будет, — задумчиво сказал Добер, снимая с лысины жареную форель.
— С грозой, — согласился Пинчер и поднял воротник.
К подъезду Беладонны ящик с поросёнком несли на вытянутых руках.
— Лучший день в моей жизни! — сказал Пинчер-Старший, лучший сыщик с дипломом.
— И мой, — подтвердил Добер-Младший и смахнул с глаз предательскую слезу, а пленник в ящике хрюкал как заведённый. И для него, видать, непростым вытанцовывался этот денёк.
В кабинет Беладонны ящик с поросёнком завезли на каталке, украшенной дюжиной свечек и бантом, как рождественский торт.
— Дуйте, мадам! — попросил Пинчер, перебирая от нетерпения ногами.
— И дуну! — пообещала госпожа Беладонна, обходя каталку со всех сторон. — Ну, где он? Где мой хрюкающий разбойник?!
Полицейские сделали жест в сторону ящика и хором рявкнули:
— Здесь!
Беладонна потянулась, желая ухватить бантик, но До- бер и Пинчер прикрыли каталку грудью: дело шло к награде, и потому сыщики затянули песню про пули, которые, как водится, «свистели», и опасности, которые, естественно, «подстерегали»…
Но Беладонна не дослушала это сочинение до конца.
— Меньше — можно, больше — ни-ни! — сказала она и, сунув в каждую шляпу по фиге, добавила: — Какие деньги?! Я почти что разорена!!! Пусть теперь этот маленький вымогатель работает на меня за троих. А что? Даже очень… Две панамы в ножках, третья — в зубах. «Дети, подайте на домики для бездомных поросят!»
— Вуаля! — согласился с хозяйкой Добер и дёрнул за бант.
— Аппп! — добавил Пинчер и развалил фанерные стенки.
Большое берёзовое полено в панаме с бантиком из клоунского носка повергло всех в шок!
Первой пришла в себя Беладонна.
— Где Фунтик? Где моя сказочка?! — поинтересовалась она.
— Да, это не он, — согласился Пинчер-Старший, обследовав предмет с помощью увеличительного стекла.
— Мадам, не надо! — взмолился Добер, увидев в руках Беладонны большущий сапог… — Пули свистели над головой!
— А сапоги над головой не свистели?! Надо! — решила мадам. — Ещё как надо!
И тут началось…
Беладонна рыдала, ругалась, падала в обморок и поднималась.
Гонялась за сыщиками с поленом в руках.
Пила валерьянку.
Угрожала.
Рвала волосы на голове лучшего сыщика с дипломом.
А сыщика без диплома просто сталкивала с балкона.
