Олесь Донченко - Ветер с Днепра
Каждый вечер дед Галактион появляется у председателя колхоза и рапортует:
— За прошедший день никаких событий не было. На вверенной мне пасеке все благополучно. Вылетели два роя, которые взяты без помех. Кроме того, нужна синяя и зеленая краски для новых ульев.
Между собой млинкивская детвора зовет деда Галактиона «Сладким дедом». Почему его так прозвали, догадаться очень трудно.
Только дед поднес ко рту первую ложку, чтобы наскоро пообедать и снова на пасеку, как с улицы крикнул почтальон:
— Дед Галактион! Вам письмо!
Это была торжественная минута. Дед принял письмо гордо и независимо, словно грамоту лучшему ударнику. Пусть все знают, какие письма получает дед Галактион!
Письмо было от сына Порфирия, известного водолаза Европы. Он писал, что пришлет в Млинки свою дочку Олесю в гости к деду и бабе и просил встретить ее на пристани.
Первой всхлипнула баба Лизавета.
— Внученька… Семь годочков не видела…
Дед незаметно смахнул счастливую слезу:
— Радость какая… Барышней, пожалуй, стала. В шляпе розовой…
— Лента шелковая в косе, — добавила, всхлипывая, баба.
— Ботиночки из желтого хрома, — дорисовал дед.
Это был идеал «барышни» из города. И такой, бесспорно, должна быть внучка Олеся.
* * *Кузька лежал на горячем песке. Здесь, у Днепра, множество развлечений. Можно бросить камень в воду, и тогда дрожащие круги разбегутся вокруг — маленькие и большие, а дальше еще больше, а последний, самый большой круг, добежит до берега. И тогда прилетают глупые чайки, жалуются, думают, что вскинулась рыба на прибрежной отмели. Можно схватить черепашку, ползущую у воды, оставляя на сыром песке длинную бороздку. И тогда черепашка быстро спрячет в створки скользкую мякоть, похожую на кончик языка. Можно пускать кораблики из коры, и они беззаботно отправляются в Америку.
Чистый песок испещрен удивительными следам. Кузька читает их, как раскрытую книгу. Вот отпечатки, похожие на неизвестные листочки. Это важно прошлась ворона. Длинной цепочкой оттеснены лапки какой–то зверюшки. Вечером приходил к воде хорек.
Но Кузька думает сейчас не о хорьке. Сердце следопыта неспокойно. Что делает Павлик в своем сарайчике? Почему он никого туда не пускает?
Тайну надо раскрыть. Это может сделать только он, школьник и пионер, Кузька Ефимович Пичкур.
Павлик Голуб ходит веселый и задиристый, и это после того памятного дня, когда его стукнуло солнце. Такое состояние пациента вполне противоречило врачебной практике Натальи. Здесь было нечто другое. И это другое заметил Кузька. На лице у Павлика за его веселостью ярко отражалась большая тайна. Здесь уже никакая Наталья ничем не поможет. Настала пора действовать Кузьке. Тайна — это уже вполне в его компетенции.
Около недели Павлик что–то делает в своем сарайчике. Все попытки детей разоблачить секрет Павлика неизменно разбивались о запертую дверцу сарайчика. И тогда Кузьке пришла в голову блестящая, гениальная мысль. Такая мысль может появиться только в любознательной голове следопыта.
Возле сарайчика Павлика рос старый вяз. На этот вяз взобрался Кузька. Для этого он принес в жертву свои новые штаны. Одна штанина зацепилась за сучок и разорвалась сверху вниз. Жертва была большая. Брюки Кузьки вызывали зависть у его товарищей. Вы не знаете, что это за штаны! Они пошиты из великолепной материи, из совершенно необычной материи. Она имеет нежное лирическое название «чертова кожа». Для Кузьки мать выбирала в кооперативе самый прочный товар. Этому научил ее глубокий жизненный опыт. Мать прекрасно учитывала тонкие психологические особенности сложной натуры сына. Цельнометаллических штанов в продаже она не нашла. Пришлось взять из «чертовой кожи». Однако оказалось, что острый сучок старого береста прочнее. Штанина разорвалась с таким потрясающим звуком, что петух на перелазе испуганно проглотил свое «ку–ка–ре–ку».
Но отважного исследователя это не могло остановить. За какую–то минуту он уже перебрался с дерева на соломенную крышу сарайчика. Пальцы быстро разрыли в соломе дыру. Кузька припал к ней любопытным глазом, и перед ним открылся тайный неведомый мир. Просто внизу Павлик строгал на самодельном верстаке доску. Он тайно строгал и напевал себе под нос песню:
Ходит тыква огородом,
Разбирается с народом:
«А вы живы, вы здоровы
Вся родичи гарбузовы?»
На верстаке Кузька заметил подозрительную сумку и развернутую карту, а около верстака колесо. Нет, это было не обычное колесо. Таких колес не бывает. Скажем коротко — колесо тоже имело все признаки таинственности.
В тот день млинковские пионеры были глубоко взволнованы слухом о неизвестной машине, которую изготавливал Павлик. Это нечто среднее между велосипедом и самодельным автомобилем. От Павлика можно ждать всего. Сделал же он в прошлом году дудку, которая испускала неприличные звуки. Еще дед Галактион прилюдно поломал ту игрушку и, плюнув, забросил ее на крышу.
Теперь дело было намного сложнее. Кузька готов был землю есть, чтобы убедить ребят в необычных намерениях Павлика Голуба. Павлик, несомненно, задумал убежать из Млинков на своей таинственной машине. Этому есть множество доказательств: во–первых, сама машина, во–вторых, карта, в-третьих, сумка с продуктами на дорогу.
Кузька так ярко рассказывал об этом, так убеждал, что никаких сомнений в назначении Павликовой машины не осталось. Если она не поломается сейчас же за воротами, то Павлик действительно осуществит свое тайное намерение устроить автопробег через всю Украину. Какие же намерения у него еще могут быть?
Этот замысел ребята восприняли по–разному. Пронька (он же Сорока) с восторгом выразил желание присоединиться к путешественнику. В дороге он, Пронька Сокол, безусловно, будет очень полезен Павлику. Ведь он, Пронька, является собственником единственной и известной на весь колхоз подзорной трубы. А какой же путешественник может обойтись без такой трубы?
Очень жаль, что Кузька не узнал, сколько мест будет в машине. Если одно, то Проньку все равно это не остановит. Он пойдет за машиной пешком, поедет верхом на чем хотите — на коне, на теленке, на колхозном хряке Петьке…
Евгешка Зуб не разделял этого Пронькиного энтузиазма. Он осторожно заметил, что не мешало бы Павлику взять какое–нибудь оружие. В дороге все может случиться, в том числе и густые леса. Другое дело, если бы путешествовал сам Евгешка. Он ничего не боится и спокойно обойдется без оружия.
Надо сказать, что Евгешка только притворялся спокойным. На самом же деле в его сердце бушевала буря. Дело в том, что Павлик был его лучшим другом, и вот, оказывается, что Павлик втихаря сооружает какую–то машину и ни слова не сказал об этом Евгешке! Делают ли так друзья?
Наталья выразила энергичное пожелание, чтобы путешественник взял йод, бинты, аспирин и хинин. Если останется место после этого груза, не мешало бы захватить и противогаз.
Только Быцык молчал. Он был подавлен неудачей. Сом деда Галактиона проявил себя не только страшилищем. Он ярко демонстрировал черную неблагодарность. Он старательно избегал встречи с крючком, который с такой любовью выковал для него дядя Никон.
Но настроение Быцыка не имело решающего значения. Детвора была страшно заинтересована. Здесь же родилось постановление немедленно идти к Павлику. Он — пионер и не имеет никакого права таиться от товарищей.
Тонкие дверцы не выдержали взбудораженной стихии детского любопытства. Первым в сарайчик вскочил Кузька.
— Мы все знаем! — твердо заявил он встревоженному Павлику. — Машину делаешь? Путешествовать собираешься? Показывай маршрут!
Это шипящее слово Кузька произнес как победитель. Оно должно доконать изобретателя. Слово это стоит первым в Кузькиной тетради. В той синенькой тетради, где на обложке напечатана таблица умножения и метрические меры. На первой странице Кузька записал на память прекрасные, поразительные слова: «Маршрут. Парашют. Мосхимтрест. Финиш».
Ошеломленный Павлик попытался возразить:
— Какой маршрут? Никуда я не собираюсь путешествовать!
Такой наглости не ожидал никто. Вещественные доказательства были тут же, у всех на глазах.
— А это что? — Кузька торжественно ткнул пальцем в странное колесо. — А это? Карта? А это? Сумка с продуктами на дорогу?
Павлик молча схватил котомку за узел и из нее посыпались… что вы думаете? Вкусные колбасы или сало? Или, может, пампушки или пирожки с присыпкой? (С той присыпкой, что ее мать делает из муки, жаренной в смальце). Или, может, румяные сухари, натертые чесноком, — запас в дальнюю дорогу путешественнику? Нет, из сумки посыпались гвозди. Самые обыкновенные гвозди. С длинной ножкой, с широкой головкой и без никакой таинственности.
