Павел Шуф - Приключения юнкора Игрека
— А вот и мы! — воскликнул он. — Чего носить?..
Когда машина вынырнула из ущелья и тотчас же исчезла, мальчишка, собравший на хашар-подмогу всю горластую ораву грузчиков, тронул меня за плечо:
— Давай знакомиться… Самохвалов. Борис Самохвалов.
— Балтабаев, — отозвался я. — Володя.
— А ты в каком классе?
— В восьмом.
Борис просиял:
— Слушай, а давай к нам!
— К кому? — не понял я.
— К нам, говорю. В восьмой «в».
— А почему к вам?
— Да ты что! И не раздумывай! — напирал Самохвалов. — Мы ведь с тобой совсем соседи. Вон мой балкон, тоже на первом этаже. Знаешь, как удобно, когда в одном классе, и живешь рядом.
Я пожал плечами. Наверное, мне трудно было понять логику Самохвалова потому, что в Катта-Караване все ребята из нашего класса жили в общем-то рядом, да и школа была только одна. Впрочем, я вовсе ничего не имел против того, чтобы учиться с Борей в одном классе. Да и насчет удобств, которые дарит одноклассникам соседство, наверное, он был прав. Ему, собственно, виднее. Профессиональный горожанин!
Но тут я спохватился.
— Велосипед возьми, — сказал я. — Катайся, сколько влезет, если не боишься на льду шмякнуться. Это ведь тебе велосипед, а не мотосани. Бери!..
Как говорит Акрам — «Океану износа нет, его всем хватит». Еще он говорит — «На воде царапину и ледокол не оставит».
КОГДА ЗАХРАПИТ БДИТЕЛЬНОСТЬ
Вечером того же дня Борька Самохвалов, с которым мы уже успели порядком сдружиться, таинственно спросил:
— Ты про сообщающиеся сосуды знаешь?
— Это в которых всегда один уровень жидкости? — заскучал я.
— Знаешь! — возликовал Борька. — Ну так слушай. В вашей квартире еще до вас жильцы сделали подвал под балконом. Такой же и у нас. Нас там сейчас только земляная перегородка разделяет, я проверял.
— Ну и что же? — спросил я. — Предлагаешь заменить земляную на золотую? Извини, золотишка не имеется.
— Вот чудак! — хохотал Борька. — Неужели не понял? Я предлагаю убрать ее!
— Совсем?
— Нет, конечно. Лучше сделать так, чтобы родители ничего не заметили. Пророем маленький лазик и прикроем чем-нибудь — фанеркой хотя бы. Вот и получатся у нас сообщающиеся подвалы. Совсем как по физике. Понял теперь?
— Лихо! — похвалил я. — Но только скажи: ты это сам придумал? Про подвалы эти…
— А то кто же! — обиженно протянул он. — Как показал нам на уроке Николай Алексеич свои сообщающиеся пробирки, так я сразу и придумал подвалы сообщить.
— Николай Алексеич?
— Ну да. Это наш физик. Знаешь, как у него интересно!
И тут Самохвалов вдруг захохотал.
— Интересно и… и… — и его душил смех. — И вкусно…
— Вкусно? — переспросил я, уже не сомневаясь, что он меня попросту дурачит. Виданное ли дело — чтобы на уроке физики было вкусно? Это ведь не домоводство все-таки, а физика.
— Вкусно. Именно вкусно! — подтвердил Борька. — Сам убедишься. Он в конце урока яичницу жарит.
— Для всех? — переспросил я. — Это с какой-такой радости? Или, может, у вас за хороший ответ на физике вместо пятерок награждают яичницей?.. Догадываюсь… — усмехнулся я. — Наверное, на английском вы лакомитесь отбивной, на узбекском — шашлыком, а на труде печете в золе картошку. Угадал?
Поняв, что я над ним потешаюсь и ни слову его не верю, Самохвалов надул губы и отвернулся. Пришлось идти на попятный. Ладно уж, яичница так яичница. Разберемся еще, что к чему. И я предложил:
— Айда, что ли, в подвал? Поглядим, что там.
Самохвалов тотчас же повеселел. Тень обиды спрыгнула с его лица, как кот с остывшей печи.
— Только давай лучше ко мне пойдем, — предложил он, — Мы ведь уже договорились, что будем все держать в тайне.
— А у тебя сейчас никого нет дома?
— Не-а! Мама в театре, она у меня актриса. В ТЮЗе играет. Знаешь, как здорово! Я тебя бесплатно проведу. Хочешь?
— ТЮЗ — это хорошо, — согласился я, и мы поспешили к Самохвалову. Выйти на балкон, открыть люк и спуститься по лесенке вниз — все это было делом одной минуты. Борька щелкнул выключателем, и лампочка осветила бетонные стены огромного подвала, который занимал все пространство под балконом.
— Идем сюда! — заторопил меня Борька, и мы приблизились к земляной перемычке.
— Давай сюда лопату! — сказал я. — Тут дел минут на десять. Сейчас увидишь, как это делается.
— Не спеши! — успокоил меня Борька. — Не сейчас. Пускай сначала твои родители вещи в подвале расставят и успокоятся. Тогда все и сделаем. А так — сразу ведь заметят… Надо нам сперва их бдительность усыпить…
Самохвалов был прав. Да и идея его — сделать подвалы сообщающимися — мне начинала нравиться уже всерьез.
— Только — чур, не забывать закрывать в доме краны и не затапливать подвал, — с заговорщицкой улыбкой предупредил я. — Не то у нас и впрямь получится совсем по физике…
Оставалась самая малость — подождать, когда всхрапнет бдительность моих родителей.
Как говорит Акрам: «Капитан шторму дорогу уступает не потому, что воспитанный, а потому, что умный».
СОЮЗНИК СОСУЛЬКИ — ИСААК НЬЮТОН
Ясно, что, согласившись разделить с Самохваловым тайну сообщающихся подвалов, я связал себя необходимостью проситься в его восьмой «в». Наутро мы с мамой стояли у двери с табличкой:
ДИРЕКТОР ШКОЛЫ МАНТЮШ-БАБАЙКИН ЛЕОПАРД САМСОНОВИЧ
Уговаривать Леопарда Самсоновича и вовсе не пришлось.
— Не возражаю, — сразу же сказал он. — У них контингент неполный. Давайте определять парня в «в», раз у него там друг учится.
Узнав, что мама — учительница, Леопард Самсонович предложил ей работать у себя, и она, конечно же, сразу согласилась.
— Вот и хорошо! — обрадовался директор и добавил еще что-то, повторив несколько раз мудреное слово «контингент».
В коридоре меня ждал Борька Самохвалов. Узнав, что все в порядке, он просиял.
Мы выскользнули в школьный двор, где сейчас вовсю клокотала перемена.
Легкий морозец, сковавший за ночь лужу у крана, превратил ее в великолепный каток, и ликующая малышня неугомонно полировала его ботинками, полами пальто, а кто и носом. У водосточной трубы, из которой торчали длинные клыки льда, сгрудились первоклассники. Они нещадно колошматили по толстой застывшей лаве из трубы, думая выбить ледяную начинку. Бедная труба, цепко душа пленницу в своих жестяных объятиях, скрипела, скрежетала — словом, грозила в конце концов отвалиться целиком — во весь свой трехэтажный рост. Я схватил за руку наиболее рьяного перваша, который бил по трубе ногой с особо великой ненавистью и умением — с разбегом, с грозным и визгливым воплем «Яр-р-х!». Он явно демонстрировал дружкам свое мастерство в приемах каратэ.
— Отвалится ведь! — спокойно сказал я, чтобы разом охладить воинственный пыл перваша, беспощадно наступавшего на трубу, ушедшую в глухую и пассивную оборону.
Резко вырвав руку и еще не остыв от атакующего пыла, кроха-каратист злобно выкрикнул, жалуясь на заледеневшую и уже заметно накренившуюся трубу:
— А что она… Она сама…
Впору было опешить от такой наглости. Послушать его — так это не он истязал трубу, а она сама приставала к беззащитным малышам и заслуживала того, чтобы ее связали и отнесли для разбора-дела в комиссию по делам несовершеннолетних.
Между тем, препираясь с малышами, я заметил, что с края крыши, неподалеку от того места, где начинала свой разбег эта злополучная труба, свисает громадная ржавая сосулька. Ее хищные клыки напоминали страшные зубы дракона, который в сказках издыхает, развалившись на высоком утесе или ветвях дерева, позволяя при этом смертельному яду преспокойно капать вниз — в ладони умирающих от жажды и ничего не подозревающих путников. Немного фантазии — и можно было представить, что дракон перекочевал с утеса на крышу школы. Еще легче было представить, что может произойти, если вся эта грозная ледяная челюсть или хотя бы один зуб сорвется с крыши, стальным штыком полетит вниз на беспечно резвящихся на катке малышей… Я сразу же утратил всякий интерес к трубе и каратисту.
— Гляди, — показал я Самохвалову на сосулище. — Упасть может.
— Может, — согласился Борька.
— Надо что-то делать, — сказал я.
— Предлагаешь лезть на крышу? Не-е. Запросто упадешь. Что потом маме скажешь?
Я вздохнул. Верно говорит Борька. Скользко. Да и мамам, похоже, про такой наш поход на крышу другие говорить будут…
— Вот бы палку такую… — размечтался Самохвалов. — Длинную-длинную. Сразу бы все посшибали.
— Палку? — усмехнулся я. — На три этажа. Это, если хочешь знать, целый тополь надо спилить, а потом его всей школой держать, чтобы лупить по сосулькам.
