Кирилл Кащеев - Долг ведьмы
– Все-таки я хуже, – довольно покивала Танька. – Намного, намного хуже.
Под колесами захрустел и брызнул соком длинный побег, и тут же зелень по обеим сторонам дороги исчезла полностью – трясясь и подвывая мотором, автобус выбрался из леса. Над головой распахнулось ярко-голубое праздничное небо, глазам стало больно от яркого солнечного света. Автобус еще разок тряхнуло, и он покатил ровненько, как по асфальту.
– Вроде глины, только крепче, – богатырь кивнул на ложащуюся под колеса светло-коричневую, точно поджаристая хлебная корочка, ленту дороги. – У огненных змеев монополия на дорожные работы. А что им: один раз дыхнул – и готово!
Автобус нетерпеливо загудел, обгоняя величественно вышагивающего по середине дороги… верблюда. Между горбами покачивался самый натуральный араб в белом бурнусе – и у араба, и у верблюда были одинаковые величественно-равнодушные носатые физиономии, оба что-то неспешно жевали и не обратили на автобус ни малейшего внимания. Звонко зацокали копыта – с другой стороны мимо автобуса промелькнули четвероногие чешуйчатые существа. Змеиные головы венчал даже издалека кажущийся бритвенно-острым рог. На спине существа несли… других существ.
– Бр-р-р! – Танька затрясла головой, разглядывая всадников, похожих на соединенные для прикола кусочки трех разных пазлов: клювастые петушиные головы на человеческих плечах и длинные змеиные хвосты, свисающие по бокам чешуйчатых скакунов.
– Абраксасы, – прокомментировал богатырь.
– Это которые в седле… или которые под седлом? – выворачивая голову, чтоб не упустить всадников из виду, спросил Богдан.
– Всадники. А едут они на мушхушах, – уточнил богатырь.
Танька вскочила, с трудом удерживая равновесие на крыше неспешно катящего автобуса. Но никакая сила не заставила бы ее сейчас слезть! Вцепившись обеими руками в Богдана, она вертела головой, жадно вбирая в себя картинки иного мира.
Разноцветные венчики хищных цветов покачивались на фоне неба – автобус не успел еще уехать далеко, и с крыши отлично была видна зеленая арка над тропой, из-под которой он выбрался на дорогу. Сама дорога огибала цветочный лес петлей – точно бордюр к огромной агрессивной клумбе. Дорога была забита, как загородная трасса в теплый майский выходной. Недобро косясь на автобус желтым глазом и нервно взрыкивая, позади широкими скачками мчалось что-то вроде стильно выбритого тигра с рогами.
– Гидроп, жутко агрессивный, – кивнув на него, начал краткую экскурсию богатырь. – Астем. – Завернутая в широкие листья фигура на обочине во всем напоминала человеческую, лишь на лице совсем не было рта, зато здоровенный нос торчал корабельным румпелем. Автобус пронесся мимо, оставив за собой сизое облачко выхлопного газа, астем вдруг судорожно дернулся, схватился за зад и по-заячьи сиганул в придорожные кусты. – Они запахами питаются, – извиняющимся тоном пояснил богатырь. – Для него наш выхлоп вроде несвежих консервов. О, глядите, Довгомуд репу спер!
От раскинутых по сторонам дороги огородиков, прижимая к себе перемазанный землей мешок, мчалось создание, похожее на застрявшего посреди превращения оборотня – фигура вроде бы человеческая, но покрытая густой шерстью, а вытянутая пасть скалилась острыми клыками. За ним, подоткнув подол и грозно размахивая скалкой, гналась вполне людского вида тетка.
– Зачем ему репа – он же хищник! – провожая взглядом отчаянно лавирующего между повозками и всадниками Довгомуда, охнул Богдан.
– А он и сам не знает. Довгомуд – он Довгомуд и есть. Типичный, – хмыкнул богатырь.
Земля содрогнулась, и навстречу автобусу протопал великан с длинной, как у жирафа, шеей. Голова его покачивалась где-то высоко-высоко, кажется, под самым солнцем.
– Не туда смотришь! – Богдан вдруг дернул ее за руку. – Гляди!
Танька перевела взгляд на двигающийся параллельно автобусу поток телег… и нервно сглотнула:
– Это что… Иркин кот?
– Ага, в юбке! – фыркнул Богдан.
На передке такой ветхой, что казалось, вот-вот рассыплется, телеги сидела такая же крупная, как Иркин кот, трехцветная… кошка (если судить по старой латаной юбке и посеревшему от времени чепцу с прорезями для острых ушек). В оглоблях устало тащился мушхуш, настолько дряхлый, что тусклая чешуя на его боках кое-где осыпалась, обнажая блеклую зеленоватую шкуру, а обломанный рог на низко опущенной змеиной башке глядел в землю. Несмазанные колеса пронзительно скрипели под тяжестью груза, сама телега, казалось, робко и униженно приседала, словно извиняясь за факт своего существования. Трехцветная кошка почувствовала устремленные на нее взгляды, завертела головой и, обнаружив глядящих на нее с крыши ребят, начала испуганно кланяться, умоляюще прижимая лапы к сердцу.
– А, пестрая! – проследив взгляды ребят, небрежно бросил богатырь. – Пестрых здесь за котов не считают. Вы лучше туда гляньте!
Но Танька с Богданом теперь смотрели только друг на друга.
– Иркин кот… из Ирия? – одними губами шепнула Танька.
– Ага! – с каким-то злобным удовольствием прошипел Богдан. – А появился он, как раз когда Ирка стала ведьмой! Да он шпион, Танька! А ты вечно: ой, как он мне нравится, какой он классный! Портретики его рисовала!
– С чего ты взял, что шпион? – запротестовала Танька.
– Простая логика! Кот из Ирия, да еще из местных неуважаемых, раз их за котов не считают, – напомнил слова богатыря Богдан. – Из таких агентов обычно и вербуют! – с уверенностью человека, пересмотревшего кучу шпионских фильмов, заявил он.
– Он всегда Ирке помогал! – не сдавалась Танька. – И от Рады ее спасал, а Рада работала на Табити…
– И что? – перебил ее Богдан. – Значит, кот всего-навсего работает на противоположную сторону.
– Думаешь, на Симаргла? – вздохнула Танька.
Богдан только плечами пожал:
– Ну а что? У Ирки первая учительница – Рада Сергеевна, ведьма-убийца, любящая бабушка – Елизавета Григорьевна, предыдущая хортицкая ведьма, папаня-Симаргл на самом деле местный Темный Властелин – Прикованный, и это не считая того, что у нее парень – дракон! Кот – ирийский шпион нормально вписывается в общую картину!
– Айт хороший, он Ирку любит! – твердо припечатала Танька. После разочарования в людях, древних богах и котах еще и разочарования в крылатых змеях она не переживет!
– Хороший, когда спит, – ухмыльнулся Богдан. – Так я тебе скажу: кот, когда спит, вообще обалденный! Такой пушистый клубочек! – И нахмурился: – Ирку надо скорей искать, вот что! Пока еще кого-нибудь… особенного не встретили! – И скользнул по заполненной диковинными существами дороге хмурым взглядом.
– Эй! Аккуратней, подъезжаем уже! – окликнул их богатырь.
Автобус вошел в поворот – дорога совсем по-ирийски, то есть змеей, петляла между холмами, поросшими изумрудной травой и яркими цветами. Движение на дороге стало гуще, автобусу пришлось сбросить скорость, точно в каше, увязая в телегах, всадниках и пешеходах – двуногих, четвероногих, многоногих и вообще ползучих. Двигаясь вместе с общим потоком, автобус обогнул холм… Богдан, успевший дать себе слово ничему не удивляться, только сдавленно хрюкнул. Изумрудно-зеленая трава, аккуратная, будто стриженый газон перед английским замком, вдруг оборвалась, сменившись пустыней. От раскаленных песков веяло жаром. Дорога скользнула между барханами, упираясь в крохотное грязноватое озерцо с парочкой чахлых коричневых пальм, а на берегу раскинулся… город. Больше всего он походил на ласточкино гнездо – крохотные глинобитные домики лепились друг к другу и к склону песчаного холма, похожие на спутанный клубок улочки завязывались в невообразимые узлы, устремляясь к единственному пятачку утоптанной до каменной плотности земли у колодца. Разжаренный солнцем, городок поднимался до середины холма и вдруг обрывался, словно полоснули гигантским ножом, рассекая глиняные домики пополам. Тянущаяся от озера невысокая глинобитная стена походила на обрезанную веревку. Косой срез стены был не просто идеально ровный, его поверхность оказалась еще и гладкой, как стекло, – сейчас по ней, как с горки, с гиканьем скатывались трое местных ребятишек: толстохвостый зеленый ящеренок и двое черных, как начищенный ботинок, человеческих мальчишек. Сразу за городком снова начинались густая зелень и поросшие яркими цветами холмы. Пустыня и городок выглядели как пыльная заплатка на изумрудном шелке, точно бы они вдруг бухнулись откуда-то сверху, накрыв собой траву, цветы и холмы.
Автобус лихо вильнул туда-сюда, обгоняя неспешно тянущиеся повозки – вслед неслись выражения непонятные, но явно неодобрительные, – и лихо пристроился в хвост очереди у городских ворот.
– Давайте внутрь, нечего тут рассиживаться! – скомандовал богатырь и спрыгнул с крыши, грюкнув кольчугой. Богдан пожал плечами, и они с Танькой скользнули по покатому борту автобуса. Танька облегченно вздохнула – только сейчас, в прохладе салона, она поняла, каким жаром веяло от накалившегося под низким ирийским солнцем песка. Вездесущие песчинки уже успели набиться в кроссовки, скрипели на зубах, Танька не выдержала и поскребла под волосами – точно, и там уже песок!
