Леонид Прокша - Выстрелы над яром
В больнице, слушая рассказы дяди Кости, Леша уже плыл по Двине до самого Балтийского моря. «Да и извозчиком быть неплохо, — подумал как-то Леша. — Можно кататься на коне сколько хочешь. Но отец ищет покупателя на Пестрого и поступает на завод. В доме об этом сейчас только и разговору». Мечта о том, чтобы вытачивать такие чудесные детали, какие приносил домой Федя, снова вернулась к Леше. А вот вдруг появилась мысль — стать милиционером.
— Что ж, — говорит тетя Зина, — милиционер очень нужный людям человек.
— Но прежде всего я вступлю в пионеры, — выдает свой секрет Леша. — Как только начнутся занятия в школе, сразу и поступлю.
Музыка стала громче. Видимо, сейчас играют в четыре руки. Чудесная мелодия заполняет сад, плывет над яром, освещенным солнечными лучами.
Леша надел галстук еще до того, как вступил в пионеры.
А случилось это так. После окончания курсов красных командиров домой на несколько дней приехал Федор. Его обступили дети, и он начал раздавать им подарки.
— А это тебе, пионер, — сказал Федор и повязал Леше на шею красный пионерский галстук.
— Так он же еще не пионер, — сказала мать. Леша смутился. Сколько раз он с завистью смотрел на Юркин пионерский галстук. В школе тоже хоть немного, но есть ребята, которые носят пионерские галстуки.
Как только начались занятия в школе, Леша на одном из уроков поднял руку.
— Ну что? — спросил учитель.
— Я хочу в пионеры, Язэп Сидорович.
— Ты? — сердито взглянул на него учитель. — И так уроков не учишь, а тогда и вовсе из тебя даже дубинкой ничего не выбьешь. Садись да лучше занимайся.
Ученики захохотали, а потом на перемене издевались над Лешей. Особенно допекали его несколько набожных девочек и сын церковного старосты Мишка. Они были любимчиками учителя.
Язэп Сидорович вообще не любил Лешу. Мальчик раздражал его своими вопросами о религии.
— А правда ли, — взглянув на набожных девочек и Мишку, спросил однажды Леша, — что есть бог и ангелы, которые летают в небе?
— У тебя в голове летает не то, что надо. Садись.
Девчонки, понятно, были на седьмом небе от удовольствия, а Мишка повернулся и, сделав гримасу, сказал:
— Ага, съел?
Однажды вечером Леша увидел Язэпа Сидоровича возле Покровской церкви. Учитель бережно вел под руку архиерея. И тогда Леша понял, почему на его вопросы учитель отвечает так грубо.
После знакомства с Юрой Леша только и мечтал, чтобы стать пионером. И вот брат, командир, считая его пионером, повязывает ему на шею пионерский галстук.
— А я пионер! — крикнул Леша, чтоб брат не передумал.
— Уже поступил? — спросила мать.
— Поступил, — солгал Леша.
— Я так и думал, — похвалил брат. — Молодчина. Это все слышали и видели, даже Вася, который как раз вбежал во двор поглядеть на командира со шпорами и саблей. Теперь уже нельзя было отступать. После обеда Леша повязал галстук и пошел в школу. Микита Дудин даже заскрипел зубами, когда мальчик проходил мимо его хаты. Если бы это случилось до ареста Тимки, он бы сорвал с Леши галстук или подучил бы это сделать Листрата. Но теперь побаивался, притих.
В кленовнике, спрятавшись за дерево, Леша снимал галстук, бережно завертывал его в газету и прятал в сумку. Но как-то случайно возле кленов Леша встретил Юру. Они учились в разных школах и в разных сменах, потому встречались теперь реже.
— Ты уже пионер! — обрадовался Юра.
Леше ничего не оставалось делать, как кивнуть в знак согласия. Но совесть не давала покоя, и Леша не знал, как быстрее отделаться от Юры.
— Я опаздываю в школу, — соврал он.
— Пионер не должен опаздывать. Беги. А в воскресенье пойдем к Тамаре, — уже вслед ему сказал Юра. — Она же не видела тебя таким. Я за тобой зайду, хорошо?
— Хорошо, — махнул рукой Леша и быстро побежал в кленовник.
Там, спрятавшись за дерево, снял галстук и сунул его в сумку. Спрятал он его на этот раз плохо. Кончик красного галстука торчал из сумки. В классе заметили этот кончик. Мишка ухватился за него и вытащил галстук.
— Ой, глядите, что носит в сумке Лешка, — размахивая галстуком, объявил Мишка на весь класс. — Еще не пионер, а уже галстук носит.
Покраснев от стыда, Леша подскочил к Мишке:
— Отдай…
— А вот и не отдам, ты же не пионер. Вокруг кричали и хохотали ученики.
Лешка не выдержал, размахнулся и что было силы ударил Мишку сумкой. Мишка бросил галстук и рукой закрыл рот, сквозь пальцы сочилась кровь…
Как буря, ворвался в класс сердитый Язэп Сидорович. Лешка только моргал глазами, когда он размахивал перед его носом длинным пальцем:
— Ты бандит с Задулинской…
Окровавленного Мишку и Лешку привели к директору.
— Где ты взял этот галстук? — спросил директор, когда Язэп Сидорович рассказал ему, что произошло в классе.
— Украл или сорвал с какого-нибудь пионера, — ответил за Лешу Язэп Сидорович.
— Сорвал!.. Может, скажете, с архиерея, — буркнул Лешка.
— Как ты разговариваешь с учителем? — вскипел Язэп Сидорович. Перед носом Лешки замелькал палец. — Ты, бандит с Задулинской, если еще…
Директор остановил учителя:
— Язэп Сидорович, забирайте Мишу и идите, пожалуйста, с ним в класс. Я с Лешей поговорю.
— Сам не учится и еще хорошим ученикам мешает учиться, — проворчал уже тише Язэп Сидорович и вышел из кабинета.
От учительницы же, у которой раньше учился Леша, директор слышал неплохую характеристику. «Леша способный и старательный ученик, — сказала она, — но домашние условия у него тяжелые. Семья большая».
— Это твой галстук? — спросил спокойно директор.
— Мой.
— Где ты его взял?
— Мне брат привез из Москвы.
— Федор?
— Да. Он думал, что я пионер.
— Ну, а при чем тут архиерей?
Леша молчал. Он сам не знал, как это у него вырвалось. Но вырвалось, видимо, не без причины. Случай, когда он видел Язэпа Сидоровича под руку с попом, остался в памяти.
— А ты хочешь быть пионером?
— Хочу, — ответил Леша и заплакал.
— Ну, успокойся. — Директор положил руку на худенькое плечо Леши. — Ты будешь пионером.
Сначала осмотрели дрожки. Покупатель придирался к каждой царапине, искал как можно больше зацепок, чтоб сбавить цену. Антон не слишком уверенно возражал. «Оно, конечно, из старья слеплено», — думал он. Насколько Антон был хорошим мастером, настолько плохим продавцом. Он считал, что хорошая вещь должна говорить сама за себя, и молчал.
Больше говорил Мендель. Он привел покупателя, но сразу же взял сторону Антона.
— Царапинка, какая там царапинка, ее не увидишь и в микроскоп. В конце концов ее можно закрасить. Ты лучше гляди на рессоры. Твой начальник будет качаться на сиденье, как в коляске.
Покупатель был хозяйственником какого-то учреждения. Экипаж, коня — весь выезд учреждение покупало для служебных разъездов.
— Человек сам сделал эти дрожки, — не унимался Мендель. — А у него же золотые руки, — расхваливал Мендель и экипаж, и хозяина, надеясь, что, хорошо продав свой товар, хозяин его отблагодарит.
Иногда вставлял слово и Лачинский. Он тоже чувствовал, что тут пахнет чаркой. Дети стояли кучкой в сторонке и колдовали, чтоб не продали дрожки. Им так хорошо было каждый вечер кататься до кладбища, а иногда и до самой Сенной площади. Они как самой счастливой минуты жизни ждали, когда их отец садился на козлы. Ничего, что потом уже возвращались пешком.
— Зато теперь татка будет приносить с завода блестящие игрушки, как когда-то Федор приносил, — сказал Янка.
— А молоточек? — спросил Алеська.
За молоточек, который сделал в свое время Федор, и теперь шла драка. Он переходил разными путями из рук в руки. И сейчас кто-то из мальчиков спрятал его где-то до поры до времени, пока кто-нибудь другой не найдет и не завладеет им.
У Леши пробудилась старая мечта.
— Кончу школу — пойду тоже на завод. Сделаю такой молоточек…
— Что молоточек! Вот конь!.. — воскликнул Вася. Как раз в этот момент выводили из стойла Пестрого.
— В цирке кони даже танцуют под музыку… Как там в цирке танцуют кони, никто, кроме Васи, из детей не видел. Знакомо было другое: как отец поит, кормит, запрягает коня в дрожки. Приятно, хоть и немножко страшновато, было поднести Пестрому травы и глядеть, как он берет ее из рук. А посидеть на коне верхом! Отец не раз доставлял детям такое удовольствие. А засыпать на сеновале, слушая, как Пестрый хрустит овсом!..
Коня стало жаль всем, даже соседям. Кто теперь вспашет огород? Придется сажать картошку под лопату.
Тем временем Мендель делал свое дело. Он заглядывал коню в зубы, хлопал его по шее.
— Цены нет этому коню. Буденный не отказался б сесть на такого рысака.
То, что Пестрый был списан из красноармейской части, Мендель хоть и знал, но об этом не заикался. Правда, Антон выходил Пестрого. Было время, когда приходилось его в стойле держать, подвешенным к балкам, на веревках. Но все это миновало.
