Владислав Крапивин - Дело о ртутной бомбе
Жаннет взяла быка за рога:
— Разыскиваем одного человека. Надо взять интервью для газеты. Знаете, что такое интервью?
Мальчишки знали — образованный народ, каждый день телевизор смотрят. Растрепанный склонил голову к плечу в порванной майке.
— Что за человек?
— По-моему, ты его знаешь. Такой рыжеватый, с гладкой прической, ходит с теннисной ракеткой. Звать, кажется, Кеша…
— А! Кешка Мигутин!
— Как? — машинально сказал Митя.
— Как его зовут? — строго переспросила Жаннет. — Иннокентий Мигутин?
— Ну да. А чё?
Митя и Жаннет посмотрели друг на друга. Выражаясь языком старинных романов, «образ князя Даниила встал перед ними».
«Совпадение», — подумал Митя. А Жаннет поинтересовалась небрежным тоном:
— У него случайно нет родственника-учителя?
— Есть, конечно! — обрадовался мальчишка с замызганным бинтом на локте (он стоял рядом с растрепанным). — Он по географии. Они в нашем подъезде живут, только не на четвертом этаже, а на третьем. Они братья.
— Двоюродные, — уточнил растрепанный.
— Но это ведь все равно братья, — сказал пацан с бинтом.
Растрепанный опять перехватил инициативу:
— Они оба теннисом занимаются, только большому некогда, он же в школе вкалывает каждый день по две смены, а Кеша — он чемпион…
— Вот-вот, — покивала Жаннет. — Нам и надо интервью от чемпиона. Вы можете позвать его на двор?
— А его нету дома! Он ушел на пустыри, к стенке! Там тренируется мячиком!
— Идем! — обрадовалась Жаннет.
«Стенка» — это была та противопожарная стена, за которой застрял когда-то в снегу Елька. Место известное. Там часто тренировались те, кто увлекался теннисом. Площадка перед кирпичным отвесом к концу лета оказалась вытоптана и утрамбована.
До пустырей было недалеко, три трамвайных остановки.
Когда спешили к трамваю, Жаннет с кровожадной задумчивостью произнесла:
— Вот так родственничек у Даниилыча. Будет любимому педагогу подарок…
— Думаешь, этот чемпион признается?
— Поглядим…
— Или у тебя тоже система? Как у старшего брата Мигутина? Неважно, виноват или нет, лишь бы признался?
— А по шее? — сказала Жаннет.
— Нет, правда! С чего ты взяла, что это он звонил? Зачем ему это?
— Не знаю. Но — интуиция…
4
Кеша Мигутин был у стенки. Всё такой же гладко причесанный и аккуратный. В белых шортах, в белой рубашке с короткими рукавами, в белых кедах и белых носках. Он бил звонкой ракеткой по желтому мячику. Мячик ударялся о кирпичи, отскакивал от земли, и Кеша бил по нему снова. Красиво изгибался при каждом ударе. Оттачивал мастерство. Двое пацанят лет семи-восьми торчали неподалеку и наблюдали за мастером, приоткрыв рты.
— Здравствуйте, — с изысканной интонацией начала Жаннет. — Вы Иннокентий Мигутин?
— Да! — он опустил ракетку (малыши тут же подхватили мячик) и наклонил расчесанную на пробор голову. Сдвинул пятки. Джентльмен. Ноги у него были тощие и светлые. Наверно, шорты надевал он только для игры. Впрочем, рыжие вообще загорают плохо.
— Мы рады, что нашли вас, — все тем же светским тоном сообщила Жаннет. — Не могли бы вы ответить на несколько наших вопросов? Это для лицейской газеты «Гусиное перо».
— Но ведь я учусь не в лицее…
— Мы знаем. Однако, дело это касается и вас, и лицея в одинаковой степени… — Жаннет улыбалась и поправляла на груди футляр «Зенита».
— Какое дело? — невозмутимо спросил Кеша Мигутин. Так невозмутимо, что за этим хладнокровием Митя ощутил на миг нерешительность.
Жаннет посмотрела на Митю: «Твоя очередь». И Митя ее не подвел.
— Вопрос формулируется прямо, — подчеркнуто спокойным тоном сообщил он. — Зачем ты, Мигутин, в субботу утром позвонил в лицей и сообщил о дурацкой ртутной бомбе?
Кеша не возмутился. Мигнул, помолчал немного. Рядом валялся рейчатый ящик из-под пива, Кеша дунул на него, сел, положил ногу на ногу. Улыбнулся.
— Вы думаете, я начну сейчас пугаться и бурно отпираться? Вам на радость? Нет, господа журналисты, я скажу просто: такие вещи надо доказывать.
— Думаешь, мы пришли без доказательств? — Жаннет тоже улыбнулась.
— Думаю, да. У вас их просто не может быть. Могут быть только глупые догадки, которые вы считаете доказательствами…
Митя опять постарался поточнее подобрать слова:
— Эти догадки, Кеша, мы можем все вместе обсудить с нашим любимым педагогом Максимом Данииловичем. Выстроить их в систему. Он любит строить системы…
Кеша посмотрел на Митю, на Жаннет. Отложил ракетку. Ладонями обнял костлявое колено, откинулся назад и засмеялся.
У него был приятный смех — звонкий такой, переливчатый. Кеша не боялся. Свидетелей разговора не было. Два малыша неподалеку — не в счет. Да они и не слушали, перекидывались мячиком.
Кеша посмеялся и сказал:
— Сейчас вы будете приятно удивлены. С Максимом ничего не надо обсуждать. Он в курсе. Я звонил по его просьбе.
Они действительно «отвесили челюсти».
— Не ожидали? — хмыкнул Иннокентий Мигутин. У него были серо-желтые иронические глаза.
— Признаться, не ожидали, — честно призналась Жаннет. Искренность — она иногда тоже оружие.
— А зачем ему это было нужно? — недоверчиво проговорил Митя.
— Комплекс причин. Во первых, его ненаглядная Яна. По-вашему — Яна Леонтьевна. Она весь август занималась с хором добровольцев-пятиклассников, похвасталась директору, что у нее готовый репертуар, а на самом деле они вопят, будто коты с прижатыми хвостами. Ваша Кира ей поверила, назначила на субботу показательный концерт. Яна в рёв: «Максимчик, что делать?» А у него еще и свой интерес…
— Какой? — с неподдельным любопытством спросил Митя.
— Насолить вашей Кире Евгеньевне. Она срезала у него в расписании несколько часов да еще вкатала выговор за какие-то неготовые планы. И к тому же запретила идти в поход со старшеклассниками…
— Со старшеклассницами, — вставила Жаннет. Не удержалась. Кеша улыбнулся и кивнул.
— Взрослые люди, а какие бестолочи, — вздохнул Митя. Повторил недавние слова отца о высоком начальстве, которое проверяло институт. — Да и ты не лучше. Такой же кретин.
Иннокентий глянул спокойно и дерзко.
— Я не кретин. Я просто люблю своего брата. Мы ничего не скрываем друг от друга, мы с ним друзья.
— Все мы любим своих братьев, — сказала Жаннет.
— Возможно, — отозвался Кеша.
— А вот его, — Жаннет кивнула на Митю, — три часа мылили на педсовете, обвиняли в этом дурацком звонке. Это ты предложил сделать виноватым его? Потому что слышал его рассказ в трамвае?
Кеша впервые растерялся. Заметно.
— Ребята, да вы что! Я — никого… Я не знал!
— Ты не знал! А вот ему, — Жаннет кивнула на Митю, — теперь, скорее всего, придется уйти из лицея.
Кеша качнулся вперед:
— Я попрошу Максима! Он заступится!
— Он не заступится… — у Мити заскребло в горле. — Он больше всех уговаривал меня признаться. Наверно, чтобы никто не догадался про тебя. Он тоже любит своего брата.
Кеша опустил голову. Пообещал насупленно:
— Тебе все равно ничего не будет, раз ты не виноват.
— Теперь-то речь не о нем, не о Мите Зайцеве, — напомнила Жаннет. — Теперь, Кеша Мигутин, речь о тебе. И о твоем Максиме.
— Вы все равно ничего не докажете! — Кеша обрел прежнюю насмешливую твердость. — Свидетелей нашей беседы не было.
Жаннет вздохнула почти ласково:
— И не надо. Послушай вот это… -
Она открыла футляр «Зенита». Вытянула наушник-капсулу на длинном черном проводе. — Здесь все твои откровенности.
Кеша распахнул глаза и напружинился.
— Не надо, — сказал Митя. — У девочки второе место по области среди юниоров по каратэ.
— По дзю-до, — скромно поправила Жаннет, которая на самом деле умела лишь отвесить «леща» или дать пинка.
Кеша поверил. Послушно взял капсулу и держал ее прижатой к уху с полминуты.
Потом он встал, нагнул голову, затеребил шортики, как провинившийся первоклассник в кабинете у завуча.
— Ну? — тихо спросила Жаннет.
Кеша глянул сквозь упавшие на лоб медные прядки. И сообщил тоном побежденного в поединке джентльмена:
— Этот сет я проиграл в сухую. Признаю.
— Да уж… — сказала Жаннет. Кеша посмотрел на нее, на Митю, на свои туфли.
— Разрешите мне выкупить кассету. Я заплачу, сколько могу.
«Вот это поворот!» — И Митя спросил с искренним любопытством:
— А сколько?
— Да. Сколько? — непонятным тоном спросила Жаннет.
— Ну… я же сказал: сколько могу. Хотите вот эту ракетку? Стоит девяносто долларов. Японская фирма.
— В самом деле? Кассета тоже японская… — Жаннет раскрыла диктофон, взяла кассету на ладонь.
— Какая маленькая! — удивился Митя. — Дай посмотреть.
Жаннет дала ему кассету. А у Кеши взяла ракетку и стала внимательно разглядывать.
— Совсем новая… — сказал Кеша осторожно.
— Вижу… — И Жаннет с размаха, как бумеранг, пустила ракетку по дуге. Только бумеранги возвращаются, а ракетка скрылась в дремучей крапиве, которая обступала поляну. Была крапива почти в рост человека, малахитового цвета. Еще не утратившая набранной за лето жгучей энергии.
