Э. Конигсбург - Из архива миссис Базиль Э. Франквайлер, самого запутанного в мире
— Как ты мог! Ты ведь слышал, как я ей сказала, что это наш секрет? Дважды сказала! Теперь все пропало. Она нам уже ничего не скажет. Взял и все выболтал. Трепло!
— Вот видите! С ней всегда так… — Джимми обернулся ко мне, явно ища сочувствия.
— Эмма, — сказала я. — Сядьте, пожалуйста.
Эмма села.
— Ничего не пропало, — продолжала я. — Я предлагаю вам сделку. Вам обоим. Во-первых, прекратите говорить обо мне в третьем лице. Я вам не «она», а миссис Базиль Э. Франквайлер. Во-вторых, если вы подробно расскажете мне о вашем побеге из дому, если вы не утаите ничего — ни-че-го! — то я помогу вам добраться домой. Попрошу Шелдона, моего шофера, и он вас отвезет.
Эмма помотала головой.
— На «роллс-ройсе», Эмма. С водителем! — продолжала искушать я. — Соглашайтесь, не прогадаете!
— Подумай, Эм! — поддержал меня Джимми. — Все- таки лучше, чем топать пешком!
Эмма прищурилась и скрестила руки на груди.
— Нет. Этого мало. Я хочу узнать про ангела.
Ну что ж, неглупо, подумала я. И хорошо, что у девочки есть характер. Но мне все же хотелось большего. Хотелось помочь ей осознать всю ценность ее приключения. Пока она все еще относилась к нему как к предмету торговли: сначала надеялась с его помощью обрести славу, теперь — получить информацию. Но это были ее первые робкие шаги к миру взрослых, и я подумала, что неплохо бы ее слегка подтолкнуть.
— Эмма. Джимми. Идите за мной.
Не говоря больше ни слова, я встала и направилась к двери. Дети поспешили за мной. Так, гуськом, мы прошли всю анфиладу комнат от столовой до моего кабинета. В какой-то миг Джимми поравнялся со мной и похвалил:
— Вы молодец — такая старая, а так быстро ходите!
Но Эмма тут же ткнула его кулаком в спину.
В кабинете я пригласила их сесть, а затем указала на ряды картотечных шкафов, которые протянулись во всю стену:
— Видите эти ящики? В каждом — папки. В них находятся мои тайны. В одной из папок — секрет ангела и Микеланджело. Так вот, я готова открыть вам этот секрет. Но поскольку моя информация явно ценнее вашей, то — справедливости ради — на вашем пути к этой информации должны быть препятствия. Препятствия будут такие: нужный ящик вы найдете сами. На это у вас есть ровно один час.
Я направилась было к выходу, но вспомнила кое-что еще:
— Да, только не вздумайте что-нибудь перепутать или поменять местами! Все мои папки стоят в особом порядке, который понятен только мне. Если окажется, что вы мне все перевернули вверх дном и я после вас ничего не смогу найти, — считайте, что наша сделка расторгнута.
— Спасибо за поддержку… — вздохнул Джимми.
Я рассмеялась и вышла из кабинета. Впрочем, ушла я недалеко: всего несколько шагов на цыпочках — и я оказалась в примыкающей к кабинету просторной кладовой, откуда мне было все видно и слышно.
Джимми мигом подбежал к картотеке и рывком выдвинул один из ящиков.
— НЕ СМЕЙ! — крикнула Эмма.
Он замер на месте.
— Эм, ты чего? У нас же всего час! Нельзя терять ни минуты!
— Лучше пять минут подумать, чем полчаса тыкаться вслепую! Дай мне карандаш и блокнот с того стола, быстро! — Джимми в два прыжка выполнил приказ, и Эмма принялась составлять перечень. — Значит, так. Вот список того, что мы ищем. Я беру нечетные номера, ты — четные.
— Я хочу нечетные!
— Бога ради, Джимми, бери какие хочешь!
Список у Эммы получился такой:
Джимми пробежал взглядом список.
— Я передумал. Хочу четные. Их на один меньше.
— И он мне еще говорит, что нельзя терять время! — взвилась Эмма. — Бери какие хочешь, только не тяни!
И дети взялись за дело. Работали они быстро, не отвлекаясь, лишь пару раз Эмма напомнила Джимми, чтобы он ничего не перепутал. Они проверили весь список — и четные номера, и нечетные. Они нашли и папки по Флоренции, и папки по аукционам, и почти по всем остальным пунктам из списка, — но ни в одной из них не оказалось ключа к разгадке «Ангела». Эмма мрачнела на глазах. Она взглянула на часы. Оставалось шесть минут.
— Думай, Джимми, думай! Где еще посмотреть?
Джимми прищурился. Он явно думал изо всех сил.
— Так. Где смотреть. Тут я уже рыл… тут ты рыла… тут опять ты рыла…
— Да что у тебя одни «рыла» какие-то — говори по- человечески!
— Убицца! Даже сейчас она придир…
— «Убицца, убицца»!.. Убицца… Уфицца!!! Джимми, ты гений! Она купила ангела у бывшего сотрудника галереи Уффици! Так в статье было написано. Ищем Уффици!
Дети мгновенно разыскали папку с надписью «Галерея Уффици». Папка была толстая и тяжелая. Еще не открыв ее, они поняли, что вышли на верный путь. Так оно и было. Именно в этой папке скрывалась разгадка.
Эмма больше не торопилась. Она прошествовала к столу, водрузила на него папку, расправила складки на юбке и торжественно опустилась на стул. Джимми подпрыгивал от нетерпения:
— Давай же, Эм! Время на исходе!
Но Эмма не собиралась спешить. Она раскрыла папку очень осторожно, словно боясь того, что ей предстояло обнаружить. Документ, который они искали, хранился в рамке, плотно зажатый между двумя стеклами. Это был листок бумаги, очень-очень старый и очень-очень ценный. На одной его стороне было написано стихотворение — сонет. Ни Эмма, ни Джимми не могли его прочесть, потому что он был на итальянском языке. Но они видели, что сонет записан изящными заостренными буквами; даже сам почерк писавшего был произведением искусства! И под сонетом стояла подпись: «Микеланджело».
То, что было на другой стороне листка, в переводе не нуждалось. Там были эскизы рук, торсов, а в центре — изображение хорошо знакомой им фигурки. Это был «Ангел». Первые наброски того, чему через четыреста семьдесят лет предстояло стать музейной загадкой. Великому гению пришла в голову великая мысль — и он тут же зарисовал ее на этом листке бумаги..
Эмма все вглядывалась и вглядывалась в рисунок, пока линии не начали расплываться у нее перед глазами. Она плакала. Слезы медленно текли по ее щекам, а она просто сидела и молча качала головой, прижимая к груди тонкую стеклянную рамку. Когда, наконец, она снова обрела дар речи, то заговорила шепотом, словно в церкви:
— Джимми, ты только представь. Подумай только. Этого листка касалась рука самого Микеланджело. Почти пятьсот лет назад!
Джимми тем временем просматривал остальное содержимое папки.
— То листок, а то стекло! Спорим, стекла он не касался! А жаль. Тогда бы на нем были его отпечатки пальцев. А это что за бумаги?
— Это результаты моих исследований. Всё, что мне удалось разузнать об «Ангеле», — сказала я, появляясь из двери кладовой. — Вообще-то, все они, конечно, должны были лежать в папке «Рим, Италия», потому что ваял он своего «Ангела» в Риме. Но я нарочно положила их в папку «Галерея Уффици», для конспирации, чтобы посторонним труднее было отыскать.
Дети смотрели на меня разинув рты. Они напрочь забыли о моем существовании. Знаете, когда раскрываешь тайну, все остальное так неважно!
Эмма молчала долго-долго — только прижимала рамку к груди и слегка покачивалась из стороны в сторону. Наконец — видимо, почувствовав на себе наши с Джимми взгляды, — она посмотрела на нас и улыбнулась.
— Все-таки это Микеланджело! Он — автор «Ангела»! Правда, миссис Франквайлер?
— Конечно. Я это сразу поняла. С того самого момента, как этот рисунок попал мне в руки.
— А как он попал вам в руки? — спросил Джимми.
— Это было после войны… — начала я.
— Какой войны?
— Второй мировой, конечно, какой же еще? Войны за независимость?[10]
— А вы и ее застали? — заинтересовался Джимми.
— На такие глупости я даже отвечать не стану.
— Уймись, Джимми! — шикнула Эмма. — Дай послушать! — Но она и сама не могла спокойно слушать и тут же начала строить догадки: — Наверно, какому- то итальянскому синьору, богатому и благородному — может, даже потомку Микеланджело! — грозила смертельная опасность. Вы помогли ему спастись, а он в знак благодарности подарил вам этот набросок!
— Интересное предположение. Но, увы, неверное. Впрочем, отчасти вы угадали. В этой истории и вправду замешан богатый итальянец.
— Он продал вам рисунок? — вмешался Джимми.
— Нет! — У Эммы родилась новая версия. — У него была дочь-красавица, и ей надо было срочно делать операцию, вопрос жизни и смерти, и тогда вы…
На этот раз не выдержал Джимми
— Эмма, хватит! — Он повернулся ко мне. — Расскажите, почему он отдал вам рисунок!
— Потому что он кошмарно, отвратительно, из рук вон плохо играл в покер. А я играю в покер очень хорошо.
— Так вы… выиграли это в карты? — Джимми смотрел на меня с нескрываемым восхищением.
— Ну да.
— А вы жульничали?
— Джимми, если ставки высоки, я всегда играю честно и до жульничества не опускаюсь.