Константин Кирицэ - Рыцари с Черешневой улицы, или Замок девушки в белом
— Смотри, может, это устье колодца, — с опаской предупредил тот.
— Проверим. Не думаю, чтобы там ждала нас какая-нибудь неожиданность.
— А ты пол видел? Ты уверен?
— Раз отвалившиеся куски камня лежат внизу, значит, у комнаты есть пол, — возразил тот. — Я спущусь первый. А ты просунь голову в отверстие и жди. Я помогу тебе влезть. Захвати фонарь.
Урсу ловко просунулся по пояс в проделанное отверстие, потом, извернувшись, опустился на пол. Под ногами он почувствовал твердый настил, покрытый мягким слоем глины. Он помог влезть и Дану. Оба зажгли фонари и тщательно осмотрели комнату, в которой очутились.
Это было простое квадратное помещение с толстыми прочными стенами. Оба чирешара внимательнейшим образом исследовали комнату, уверенные, что где-то должен быть таинственный выход, ведущий вглубь горы. Урсу принялся методически выстукивать каждую пядь стены, но так ничего и не обнаружил.
— Невероятно! — упрямо твердил Дан. — Для чего-то была же она выстроена! Единственное ее разумное назначение — скрывать потайной вход. Или ты, может, придумаешь что-нибудь другое? Мне ничего другого в голову не приходит.
— Кто знает. Сколько раз среди развалин и в погребах нам казалось, что мы открыли бог весть что… Но не успевали мы дух перевести или крикнуть «ура!», как оказывалось, что входы эти никуда не ведут или кто-то их до нас исследовал.
— Не забывай, Урсу, что это помещение было скрыто под землей уже бог весть сколько столетий и никто до нас не переступал этого порога.
— Что верно, то верно: мы первооткрыватели.
— Вот видишь! Я и думаю, что здесь есть какая-то тайна.
— Обследуем пол. Я нарочно оставил его напоследок. Чаще всего потайные выходы проделывают в полу.
— Давай приступим. Да будет нам удача…
К счастью, Урсу, прежде чем влезть в помещение, кинул туда нужный инструмент. Сперва он провел острием кирки две линии по диагонали, затем, разделив площадь пола на четыре равные части, он тщательно исследовал каждый из образовавшихся восьми участков. Лопатой он сгреб тонкий слой земли, покрывавший каменную кладку. Очистив пол таким образом, он медленно прошелся по нему лучом фонаря — от одного угла до другого. В одном из углов у задней стены просматривался небольшой кружок величиной с пол-ладони. Там наверняка находилось какое-то отверстие или еще что-нибудь в этом роде.
Дан внимательно следил за движением Урсу. Он увидел, как тот опускает острие кирки в центр кружка и поворачивает. И тут же раздался металлический скрежет.
— Кольцо! — шепнул взволнованно Урсу.
Направили свет обоих фонарей на кольцо, они различили четыре тоненькие линии, образовавшие вокруг него нечто вроде квадрата.
— Лаз! — проговорил Дан, дрожа от нетерпения. — Ты видишь, Урсу?
Вместо ответа Урсу сунул острый конец кирки в кольцо и, напрягая все силы, попробовал сдвинуть крышку с места. Тщетно.
— Не поддается? — спросил Дан. — А если поддеть рукоятью кирки, как рычагом?
— Вряд ли она выдержит. Но у нас нет выбора.
Рукоятка действительно треснула, но Урсу заметил, что крышка все же сдвинулась с места. Он снова сунул в кольцо острый конец кирки и потянул что есть силы. Крышка поднялась на несколько миллиметров. Урсу дернул еще раз. Потом зацепил киркой один из краев и после нескольких попыток отделил каменную плиту от пола.
Перед чирешарами зияло отверстие тайника. На дне его виднелся металлический ящик. Они быстро вытащили ящик и опустили не пол.
Урсу постучал в дно и стены тайника, но ничего там больше не обнаружил. Значит, никакого потайного хода не было.
Теперь они могли заняться ящиком. Он был без замков и весь изъеден ржавчиной. Они подняли крышку и увидели другой прогнивший деревянный ларец. А в нем — маленькую металлическую шкатулку, почти совсем не тронутую ржавчиной.
— Ларчик в ларце! — удивленно проговорил Урсу, разглядывая запертую шкатулку. — Интересно.
— А вдруг это клад? Что же еще может быть?
— Ну что, отопрем ее?
— А сможешь?
Урсу пустил в ход острие лопаты. Металлическая крышка сопротивлялась недолго: в ларце оказалась деревянная коробка из твердого, нетронутого веками дерева.
— Ну это уж слишком! — удивленно протянул Дан. — Какие такие сокровища так скрывают?
Они бережно достали деревянную коробку. Крышка была прибита гвоздями.
— Давай выйдем, а? — предложил Урсу. — Вряд ли мы тут найдем еще что-нибудь.
— Выйдем. Меня уже воротит от этой пыли и запаха гнили.
Сперва они выбросили инструмент, затем наружу выбрался Урсу. Дан протянул товарищу деревянную коробку, потом просунул голову в отверстие. Урсу с легкостью вытащил его из тайника.
— Как хорошо на солнышке, — сказал Дан, глубоко вдыхая чистый прохладный воздух. — Поскорей бы узнать, что в этой коробке. Давай откроем!
Для Урсу, вооруженного острой лопатой, открыть такую коробку было сущей безделицей. Но он действовал очень осторожно, стараясь не повредить находку. Отодвинув крышку шкатулки, они жадно всмотрелись в содержимое коробки. Что там? Другой ларчик? Драгоценные каменья? Монеты? Золото? Но в коробке ничего такого не было. Одни прогнившие куски ткани, а в них что-то похожее на старый серый переплет. И все! Они перевернули коробку, тщательно осмотрели ее — напрасно! В коробке ничего больше не было. Дан был разочарован, но Урсу быстро раскрыл переплет. Внутри были какие-то листы. Два листа пергамента. Дан нетерпеливо ерзал:
— Что, что в них?
Листы были исписаны мелким ровным почерком. Кириллицей. Дан взглянул на Урсу. Тот виновато признался:
— Я, к стыду моему, совсем не смыслю в кириллице. Может, ты понимаешь?
— Цифры я еще разбираю… Постой, вроде что-то знакомое… Эх, как жалко, что я не знаю славянского алфавита! Запиши Урсу: 7… 1… 4… 1… Что бы это могло означать? Смотри, внизу страницы выведено 7141…
— Может это дата? — высказал предположение Урсу.
— Ты прав, Урсу! Год 7141. А теперь отними 5508.
— Получается 1633, — тут же ответил Урсу. — Выходит, что документ составлен в 1633 году.
— Слушай, мы сделали очень важное открытие, Урсу. Подумай только, какая давность, сколько воды с тех пор утекло! А как тщательно спрятан документ. Вполне возможно, все здание было возведено только ради этой цели.
— Даже не знаю, что сказать. Мне как-то не по себе. Каждый раз, когда нам кажется, что мы что-то открываем, получается…
— Не будь таким нытиком. Я уверен, что тут скрывается что-то очень важное. И это твоя заслуга, Урсу. Не заметь ты этот каменный выступ, вернулись бы мы домой не солоно хлебавши.
— Не болтай. Ты сделал не меньше. А что дальше?
— Надо немедленно возвращаться. И Мария, и Лучия знают кириллицу. Да я и сам даю слово, что до завтрашнего дня расшифрую документ, если он только написан на нашем языке[4].
— Что ж, — твердо сказал Урсу. — Разберемся.
— А что делать с этим проходом? Так оставим или засыплем?
— Не беспокойся, пройдет немало недель, пока кто-нибудь заметит его. Да и кто сюда забредет? Разве что случайно.
— И то верно. А нам вряд ли что-либо еще тут понадобится.
Но тут он как раз ошибался.
Урсу быстро сложил палатку и засунул ее в рюкзак. Пора было двигаться в путь. С какой-то печальной ноткой в голосе Дан сказал другу:
— Жаль, Тика не было с нами. Как бы он обрадовался! И где он теперь бродит, наш Тикуш?..
Оглядев в последний раз развалины, они бодро зашагали в направлении станции. До вечера оставалось еще несколько часов.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Лучия, Мария, Урсу и Дан все утро занимались расшифровкой документа. Это была кропотливая работа: страницы, найденные в тайнике, были густо исписаны старинной вязью. Но оба открывателя сдержали свое слово: к полудню следующего дня они освоили кириллицу, а час спустя общими усилиями всех чирешаров документ был расшифрован и переписан.
И вот что говорилось в древнем документе, дошедшем до них через триста лет:
«Я, логофет Кристаке Зогряну, тень покорная великого светлого князя. По поручении высочайшего повеления из уст владыки нашего, что по примеру могучего дуба, древа верного и не кривого, милостью своей охраняет пределы страны, трудился в поте лица здесь в Шоймень, в княжеском дворце, и не раз сон заставал меня на заре, покуда не запечатлел в нераскрываемых словах тайну «Орлиной крепости», именуемой иными «Замком двух крестов». Сама природа охраняет твердыню, что — люди говорят — строилась при свете месяца давно в княжение восьмого живого в памяти Мушатина и что никто ныне не укажет к ней путь. Как о том говорят, за ней первой честь и долг укрыть в лихую годину сокровища, ставшие славе нашей вершиной, а также княжьих отпрысков, у ног коих преклоняем мы все колени. В тени кремневой скалы стрела, неприятелем пущенная в нас, не страшна. Так князь оберегает нас в лихие времена от беды, словно солнце живительное. И труд мой был не напрасен, ибо не ведаю, отыщется ли во всем ведомом мне мире среди ведомых и неведомых людей светлый ум, коий найдет ключ к тайне, а стало быть и вход в твердыню. Только тот, чей путь жизненный ведет вверх, на княжий престол, а не вниз, может знать в равной мере и путь и место крепости. Ведома тайна и мне, но я затем забуду ее, понеже князь сказал, что только забвение прямо ведет к тихой бескровной смерти в старости и отпрыски мои смогут остерегаться беды и избегнуть княжьего гнева, не навлекут на себя кары, что каждого злодея ждет у порога. А писал я, радный третилогофэт Кристаке Зогряну, сию тайную грамоту во второе княжение светлого господаря Мойсея Мовилэ на сорок первом году моей жизни, коий божьим изволением последним не будет».
