Журнал "Если" - 2000 № 9
Джимми был плохой. Неправильный. Но никто этого не понимал: ни дети, ни учителя, ни его родители, ни родители других детей - никто. Для всех Джимми был просто ребенком. Более того, его считали даже тихим и чересчур стеснительным. "Бедняжка из неблагополучной семьи, - говорили они, - и живет в городке недавно, поэтому такой робкий". Только один Вил знал правду, потому что только он обладал даром видеть истину. Он безошибочно угадывал причину происходящего, но не мог объяснить или облечь в слова то, что знал. Врачи, которые производили освидетельствование после смерти Джимми, изучили его медицинскую карту и сделали заключение, что Джимми был "опасным социопатом". Вил слышал их разговор, но ничего не понял. Эти слова были для него лишь пустым звуком, и менее всего его интересовало, кем на самом деле был Джимми. Он знал лишь одно: раньше в детском саду все было иначе. Здесь было весело, и дети ладили друг с другом. Джимми все изменил - словно что-то сломалось в хорошо отлаженном механизме. В привычный, размеренный распорядок дней вторглось нечто чужеродное, механизм испортился и стал давать сбои. Чтобы в детский сад вернулись смех и веселье, Джимми должен был уйти.
Разговоры не помогли бы, поэтому Вил не стал с ним говорить, как и не стал вступать в открытую борьбу. С другой стороны, бездействие и бегство тоже не исправили бы положение. С Джимми можно было договориться только одним способом. Вил интуитивно понял, какое решение будет единственно верным. Интуиция оказалась его вторым даром.
- Джимми был плохой, - промычал он, вновь набив полный рот хлопьями. - Он никого не любил, а глаза у него - как у рыбы.
Это было самое удачное сравнение, которое пришло на ум Вилу. Этими словами он хотел описать взгляд Джимми и сказать, что тот вроде бы смотрел тебе прямо в глаза, но создавалось впечатление, что он глядит сквозь тебя, словно сквозь стекло, будто перед ним никого нет, будто никто вообще не существует. А все потому, что он не был по-настоящему человеком, вернее - в нем не было ни капельки человеческого. Разве правильно, когда среди людей есть кто-то, кто вовсе не человек и всем мешает?
- Понимаете, - продолжил Вил, отчаянно пытаясь выразить словами внезапно промелькнувшую мысль. - Джимми был не такой… он мешал нам, как… вот это - сейчас покажу. - Повинуясь неожиданному порыву, Вил подбежал к нижней полке, на которой лежали игрушки, и принес коробку с пластмассовыми фигурками различной формы. Для каждой в специальной рамке, состоящей из сквозных ячеек, имелось соответствующее гнездо. Вил показал доктору треугольничек и принялся с усилием втискивать его в квадратную ячейку. Он остановился, лишь когда тот смялся и прочно застрял в гнезде.
- Вот, - воскликнул он, - это Джимми!
- Что, треугольник? - изумился доктор Пауэрс.
- Ага. Видите, ему здесь не место. Он застрял… зацепился. Джимми тоже ко всем цеплялся.
С этими словами Вил вновь бросился к полке и вернулся с пластмассовым молотком. Он тщательно прицелился и треснул что есть сил по торцу фигурки. От удара фигурка выскочила из гнезда и перелетела через всю комнату.
- Ну вот, - сказал Вил и улыбнулся, вспомнив окно, - теперь все в порядке. Я с ним разобрался.
Федеральная школа в Холдэйне оказалась необычной. Здесь не было ни учителей, ни других взрослых - только роботы, следившие за порядком. Не существовало никаких учебных расписаний, строгого распорядка и правил. Не было обязательных или даже факультативных занятий, не говоря уже о классах и дневниках. Вместо изучения естественных наук, математики и других дисциплин, учебный процесс целиком состоял из решения загадок, головоломок, всевозможных игр и состязаний. Игры в помещении и на открытом воздухе, одиночные и командные, спортивные и умственные, настольные и ассоциативные, компьютерные и паззлы из сотен составных деталей - игры, развивающие ум и ловкость, азартные игры, интеллектуальные и примитивные игры, известные с незапамятных времен и наисовременнейшие, которые изобрели только вчера. Можно было играть в "Монополию" и покер, "Дум-18" и шахматы, футбол и шашки, салки и маджонг, "Отелло" и бридж, "Парчизи" и "классики", хоккей и загадки, "Риск" и другие игры, перечислять которые можно бесконечно долго.
Вил полюбил школу с первого дня, с первого часа, то есть с того момента, как выбрался из черного фургона и увидел робота-охранника, который встретил его у массивных ворот, а затем провел по мраморным коридорам и оставил в комнате, где на кровати лежала записка, поздравляющая его с прибытием в Холдэйн. Помимо поздравления в ней был вопрос:
Можешь ли ты соединить четырьмя прямыми линиями эти девять точек, не отрывая карандаш от бумаги и не проводя дважды одну и ту же линию?
• • •
• • •
• • •
Вил без труда и в считанные секунды справился с заданием. (* Для тех, кто не догадался, подсказываем: задача решается пространственным способом. (Прим. Ред.)) Естественно, такое начало ни о чем не говорило. Однако те, кто следил за происходящим с помощью камер наблюдения, которые имелись в каждой комнате под потолком, в этот момент, видимо, решили, что они зачислили нового питомца в школу не напрасно. Вил же подумал, что в школе, похоже, будет весело, что впереди его ждет много интересного и скучать ему не придется. Так оно и случилось. За всевозможными забавами он, как и другие дети, почти забыл, что ему запрещено покидать территорию школы, и он никогда больше не увидит своих родителей, не поговорит с братьями и сестрами, со своими друзьями из детского сада.
Вил был вознесен прямо на небеса или, по крайней мере, в то место, которое должно казаться раем каждому ребенку. Так считал Вил, так думали и другие дети в школе. В забавах их привлекало прежде всего не достижение победы, а стремление постичь тайну той или иной игры. Им нравилось шаг за шагом открывать для себя новые правила; этот процесс захватывал их полностью, и они самозабвенно играли дни и ночи напролет, не замечая ни восходов, ни закатов, ни бега времени. Они играли до обеда и после обеда, и даже во время обеда; играли как в индивидуальные и парные игры, так втроем и группой; иногда кто-то сам выдумывал правила, и, бывало, такая игра сразу собирала десятки игроков. Играли командами и каждый сам за себя, один на один в школьном дворе и в компьютерной сети - против соперника или же против компьютера. В одних играх использовались настольные доски, фишки, фигуры, в других - карты или картинки, в третьих - джойстики или маркеры, но часто обходились ручкой и листом бумаги или просто словами.
Когда каждый твой день полон ярких впечатлений и насыщен интересными событиями, то привыкнуть жить настоящим моментом - дело пустяковое. Дети быстро забывали о бегущем времени и, освоившись в школе, переставали замечать ее необычность. Все происходящее в Холдэйне они с наивной доверчивостью принимали за чистую монету и не задавались вопросом "почему?". Они не замечали, что вокруг нет взрослых и детей старше двенадцати лет - только роботы.
В десятилетнем возрасте Вил воспринимал свои будущие двенадцать как какую-то абстракцию. Даже когда ему исполнилось одиннадцать, следующий день рождения казался ему очень далеким. Однако через полгода он понял, что очередное восьмое сентября не за горами.
Все дети знали ответ на вопрос: что они делают в школе? Это был простой вопрос. Их школьные занятия - игра, поскольку она сама была учебным процессом. До поры не вызывал затруднений и другой вопрос, который неизбежно у них возникал: почему они учатся в Холдэйне? Дети с религиозной фанатичностью верили в миф, что они - горстка избранных, которым в раннем возрасте были открыты врата в страну обетованную. Однако вера не объясняла, для чего их избрали, и пустующие комнаты учеников, которым исполнилось двенадцать и которые накануне вошли в них, чтобы переночевать, оставались для детей загадкой.
Повзрослев, Вил стал чаще задумывался над вопросом: все ли ученики успешно заканчивают обучение или кого-то постигает неудача?
Вил проснулся и обнаружил, что все изменилось. Он оказался в незнакомой комнате, в незнакомой кровати, и одежда, которая лежала рядом на стуле, была чужой. Он подошел к металлическому зеркалу, сплошь покрытому вмятинами, висевшему на грязной, серой стене, и не узнал себя. Вил превратился в русоволосого, голубоглазого паренька, с тонким носом и бледными, жестко сжатыми губами. Чернокожий стал белым.
В руке он держал записку:
Тебя зовут Эрик Смит. Ты находишься в воспитательном центре для несовершеннолетних округа Кингс за поджог дома приемных родителей. В центре происходит что-то неладное. Разберись с этим.
Бумага вспыхнула и превратилась в пепел.
Внезапно открылась дверь, и в комнату вошли четверо мальчишек в коричневых робах из грубой синтетической ткани. Одни схватили Вила за руки, а двое других принялись методично избивать его, нанося удары в живот, в пах и по лицу… Они ушли, оставив его на бетонном полу в луже крови.
![Роберт Шекли - Координаты чудес [ Корпорация "Бессмертие", Координаты чудес. Хождение Джоэниса. Бегство на планету Транай. Обмен разумов. Четыре стихии]](/uploads/posts/books/56943/56943.jpg)