Александр Прозоров - Духи реки
— Низкий вам поклон, духи этого берега, за доброту и милость, — поклонились дети холму, на всё лето ставшему их домом. — Оставайтесь с миром и радостью.
Они спустились к озеру, пробились сквозь редкие молодые камыши на открытое место и повернули в сторону рассвета.
Хозяин леса
В овальных плетёных снегоступах с плотной циновкой понизу идти было не трудно. Ноги не проваливались даже в рыхлый снег, который к тому же попадался довольно редко. Дующие над бескрайними Водами Заката ветра утрамбовали поверхность наносов в плотный наст, выдерживающий даже тяжело нагруженную лодку с вещами. Звериных следов здесь тоже не встречалось. Да и что делать обитателям леса на безжизненном ледяном просторе?
Первый день не принёс большого успеха. Берег за камышами почти не менялся, выставляя к небу голые ветки ив, берёз и осин. Только далеко у горизонта были видны холмы с высокими заснеженными соснами. Поэтому, когда ближе к вечеру справа появился тёмный ельник, Пыхтун решительно свернул к нему, выбрал самое могучее из деревьев, поднырнул под тяжёлые лапы и срубил с одной стороны ствола нижние ветки. Вместе с девочкой они отгребли снег, обнажив землю. Прямо на неё юный охотник раскатал тёплый камышовый мат, Снежана же тем временем кинула циновки поверх нижних уцелевших веток, оперла их краем на землю. Получился небольшой домик, способный принять как раз двух человек. Для защиты от ветра и для тепла поверх циновки дети набросали побольше рыхлого снега, им же закопали еловые лапы справа и слева от укрытия — чтобы не поддувало. Оставили только небольшую норку для входа. А на расчищенной полянке развели костёр. Одну из заячьих тушек запекли целиком, растопили снег и вскипятили воду в берестяной миске. На морозе попить горячего отвара из брусники — самое большое удовольствие.
За хлопотами стемнело. Пыхтун полностью зарядил глиняную трутницу, забрался с ней в укрытие, поставил у ствола. Не костёр, конечно, но всё теплее. Снежана влезла следом, завалила лаз снегом и пристроилась рядом на подушке из болотного мха. Прошептала в самое ухо:
— А всё-таки жалко, Пыхтун.
— Чего?
— Дома нашего. Там, на холме. Там было весело. А вернёмся в селение — опять то же самое начнётся: туда не ходи, это сделай. Рано, мол, отдыхаешь, поздно встаёшь. Оставь куклы, пол не подметён. Иногда даже хочется вернуться. Чем мы хуже жили, чем в племени?
— Без дома зимой холодно, — разумно ответил юный охотник. — Дом нужно рыть в земле, чтобы печь можно было соорудить. Без неё холодно. Тяжело целую зиму коротать, ни разу не согревшись. Даже взрослому. Детям же и вовсе не выжить.
— Да, я понимаю… — Снежана положила голову ему на плечо. — Всё равно жалко. Неужели никак не сделать, чтобы обогревать дом, который не в земле, а на поверхности стоит?
— А как его обогреешь? — улыбнулся наивному вопросу Пыхтун. — В земле стены тёплые, за ними лесного холода нет. Поэтому греть проще. Печь в земле вырыть можно — а на поверхности как её сделать? Не очагом же топить! От него искры, крыша загореться может. И дым от него — задохнёшься. Нет, хорошего зимнего дома на земле не построить. Невозможно. Никак. Дом можно только вырыть.
— Жалко. На нашем холме песок. Не зазимовать… — И с этими словами девочка провалилась в сон.
Пыхтун же ещё долго не спал, занятый этой мыслью: как можно прожить в доме, не вырытом, а поднятом над землёй? Летом понятно — они жили, и ничего. А вот зимой? Как согреться, как от ветров спастись, от лютого холода…
Но так ничего придумать и не смог.
Утром путники опять развели костёр. Не столько ради еды, сколько ради трутницы: в маленькой ёмкости гнилушки перетлевали намного быстрее, и в неё следовало подбросить свежих углей и свежей трухи. Но раз уж огонь был — на нём прогрели недоеденную накануне тушку и сварили ещё брусничной воды. Сворачивать дом было недолго: маты и циновки — в лодку, и можно двигаться в путь.
Юный охотник ожидал, что поиски Большой Реки будут долгими — но уже к полудню второго дня он увидел широкий ледяной путь, отворачивающий от Вод Заката в дремучие густые чащи. Впадающая река была столь велика, что спутать её с какой-то иной протокой было невозможно.
— Вот, пришли, — оглянулся он на спутницу. — Я же говорил, по ровной твёрдой дороге двигаться проще. Летом мы сюда дней десять бы пробирались. А так… Мыслю, дня через четыре и вовсе дома окажемся.
В этот раз они остановились ночевать на высоком обрыве. Просто ради красоты. Ветра в уютном укрытии под циновками они не боялись, костёр в снежной ямке тоже горел ровно и спокойно. Зато какой вид открывался перед глазами! Родная река, что, плавно изгибаясь, прячется за сосновый бор на излучине, заиндевевший лес, тянущийся далеко-далеко по низкому закатному берегу. Пыхтун изо всех сил вглядывался в горизонт, надеясь заметить дымки над деревней — но ничего не разглядел. Верно, до дома было ещё слишком далеко.
Не заметил он дымов и перед вторым ночлегом, тоже выбранном на высоком обрыве. И перед третьим. Никаких признаков родного селенья! О том, что Пыхтун и Снежана находятся совсем рядом с домом, они узнали на четвёртый день. И совсем не так, как ожидали.
Незадолго до полудня, когда солнце уже почти добралось до своего низкого зимнего зенита, с густо растущих, низеньких, заснеженных елей у берега вдруг взметнулась изморозь. Деревца дружно встряхнулись, с веток посыпался снег, и уже потом между деревьями медленно нарисовалась громадная мохнатая морда с вытянутыми вниз длинными клыками.
Когда хозяин леса увидел на широком заснеженном просторе двух небольших зверьков, в памяти его шевельнулось что-то похожее на узнавание. Шелохнулось и пропало. За свою жизнь он убил и сожрал столько добычи, что упомнить всю было невозможно. Да и зачем? Это всего лишь еда. И это тоже еда. Еда со странными сплюснутыми уродливыми ногами. Хорошие ноги. С такими зверьки наверняка не смогут убежать.
Саблезубый тигр медленно, чтобы не спугнуть еду раньше времени, вышел из леса.
Пыхтун тоже остановился. В животе что-то холодно ёкнуло и сжалось — он старого знакомого узнал отлично. Эту пасть и эти клыки, хоть раз мелькнувшие на расстоянии вытянутой руки, забыть невозможно. Он кашлянул, отпустил верёвку лодки, воткнул тяжёлое копьё тупым концом в наст, оглянулся на девочку:
— Снежана, подай гарпуны.
Спутница, лицо которой побелело от ужаса, словно заиндевело, как лес вокруг, кивнула, выдернула закреплённые у конца лодки лёгкие копья, приблизилась, подала юному охотнику.
Пыхтун вонзил их древками в снег на шаг левее и освободил ноги из петель снегоступов. Но сходить с них не стал, дабы не провалиться. Поправил висящий на поясе любимый топор, вынул из петли и опустил обратно, убедившись, что тот не запутался и не примёрз к веревке.
Тигр приближался. Он ждал, что зверьки вот-вот кинутся наутёк, готовился броситься вслед, догнать, порвать… Но его добыча спокойно стояла на месте, и это вызвало в тяжёлой голове слабое, нехорошее предчувствие. Однако голод всё равно гнал могучего хищника вперёд. Снежная зима умеет прятать добычу в норах и сугробах, за высокими заносами и невидимыми ямами. Зима вынуждает хватать любую дичь, а не выбирать, что вкуснее и безопаснее.
Осталось всего с десяток шагов, а зверьки так и не попытались убежать! Саблезубый зарычал и большими прыжками кинулся вперёд, взметнулся в воздух, далеко растопырив когтистые лапы — чтобы зацепить ими добычу, в какую бы сторону та ни метнулась.
У Пыхтуна что-то ухнуло и оборвалось в груди, однако он не кинулся в ужасе прочь, а наклонил копьё, упёртое древком в слежавшийся снег, от себя — и громадный хищник сам упал на него грудью. Но ещё до того, как тяжёлая туша рухнула сверху, юный охотник нырнул вперёд, оттолкнувшись от прочно стоящих на насте снегоступов, скользнул под левую лапу, выдернул из снега гарпуны, повернулся и сразу двумя изо всех сил ударил тигра в бок. Тот захрипел: каменный наконечник пробил грудь насквозь и вышел из спины, в боку глубоко засели ещё два гарпуна. Но тигр был невероятно могуч. Несмотря на все раны, он всё же поднялся, повернул голову к оказавшемуся неожиданно опасным зверьку, распахнул огромную пасть… Пыхтун шагнул к ней, выдернул из петли топор и со всего замаха обрушил тяжёлым острым камнем на голову зверя.
И мир Саблезубого исчез. Большой Кот даже не успел понять, что в его лесу появился новый хозяин.
— Выбери место для стоянки, Снежана, — с напускной небрежностью сказал Пыхтун, прижав ладонь к бешено стучащему сердцу. — Мне попалась крупная добыча. Придётся разделывать весь день.
* * *
Хромой Зубр, одетый в меховые штаны, поршни, куртку и накидку из рыси, сидел под священной ивой и обстукивал голышом округлый кремень, медленно превращая его в наконечник мотыги. Он всегда занимался этим здесь. Его работа требовала точности и аккуратности, а в доме, пусть и тёплом, было слишком темно. Время от времени мастер поднимал голову и обозревал окрестности. Зима — время голодное. Мало ли какой зверь в селение забредёт? Посему двух путников на реке Зубр заметил сразу, едва только те миновали излучину. Долго вглядывался, не веря глазам: уж очень редкими гостями были чужие люди на Большой Реке. Потом отложил камни, выпрямился, громко предупредил сидящих по домам потомков Мудрого Бобра:
