Святослав Сахарнов - Много разных кораблей
— Ушли! — воскликнул Буртик.
Гак сидел охватив голову руками.
«Почему, почему часы опустили мост раньше времени?»
Нигугу, запинаясь, начал объяснять, как идёт день бездельников. И всё стало ясно.
Для того чтобы раньше ложиться и позже вставать, бездельники считали время по-своему. До полуночи вечерние часы были у них коротенькие, и стрелки быстро пробегали их. Зато после полуночи каждый час был всё длиннее и длиннее, и стрелки едва перебирались от одного к другому. Когда они подползали к шести утра, солнце давно уже стояло над головой.
— Додумались, — гудел мастер Гак. — Испортили время! Теперь воров не догнать… Идем, дружище. Починим пароход с белой трубой — и назад!
— Нет, — покачал головой Буртик. — Нам возвращаться нельзя. — И он передал разговор, подслушанный в комнате. — Против нашего народа готовится что-то ужасное. Мы не можем оставить чертёж в руках этой шайки.
— Но мы не знаем страны. Куда идти? Кто поведет нас?
— Я, — неожиданно сказал, поднимаясь с земли, Нигугу. — Вы смелые и хорошие люди. Без Эты у меня нет дома. Я поведу вас.
Мастера переглянулись. Они давно поняли, что Нигугу славный бездельник, старательный и работящий.
— Идёт! — сказали они в один голос.
Нигугу рассказал друзьям, что путь к Железному замку лежит через всю страну, через пустыню, где властвует хан Бассейн, и через непроходимые леса, которые кончаются у самых Лиловых гор.
— Только бы не опоздать, — сказал мастер Буртик и подумал вслух: — Зачем им чертёж? Что они хотят сделать с нашими городами?
— В путь!
Маленький отряд вышел на дорогу.
Глава седьмая,
самая короткая
Между тем в Стране Семи городов отсутствие двух друзей не прошло незамеченным.
Первым встревожился Глеб Смола.
— Куда они запропастились? — удивлялся старый моряк. — Подавиться мне акульей печенью, с ними несчастье!
На четвёртый день после отплытия Гака и Буртика над городом корабельщиков взвился столб коричневого дыма и загудел колокол:
«Бам! Бам! Бам!»
От его ударов в домах дрожали стекла. Костёр из пеньковых канатов горел и трещал. Глеб Смола созывал Большую сходку.
Большой сходкой в Стране Семи городов называли собрание самых лучших и самых опытных мастеров. Только они могли решать судьбы людей.
Стоя на носу парохода, старший корабельщик обратился к собравшимся с речью.
Как всегда, он был краток:
— Наши товарищи в беде. Надо послать корабли!
Перепачканные глиной каменщики, усталые ткачи, кузнецы, каждый из которых поднимал левой рукой трёхпудовую гирю, и маляры, ни один из которых не поднял бы её и двумя руками, все слушали Глеба и кивали головами. Товарищи в опасности! И даже те, кто свистел и насмехался в день неудачного полёта, сейчас готовы были идти на поиски.
Через час восемь кораблей вышли из порта в неспокойное море.
Глава восьмая,
где описывается, что видели друзья, путешествуя по Стране бездельников
День за днём шли приятели по стране.
Небритые лица мастеров почернели. Одежда запылилась. Теперь их самих было трудно отличить от местных жителей.
Чтобы не возбуждать любопытства, мастера перестали вступать в разговоры с бездельниками и, никем не замеченные упрямо продолжали свой путь.
Страна оказалась большой. Зелёные леса сменялись бурыми заброшенными полями. Голубые реки пересекали пыльные серые дороги. Всё новые и новые люди проходили перед глазами путников.
Однажды друзья наткнулись на бездельников, лупивших палками молодого крепкого парня.
— Стоп! — остановился мастер Гак. — Нигугу, в чём дело?
— Его наказывают за работу, сделанную без разрешения Таинственного совета, — ответил провожатый.
— А-а!
Не говоря ни слова, мастер подошел к бездельникам, сгреб двоих за волосы и, подняв в воздух, стукнул лбами.
Оглашая воздух криками, люди с палками разбежались. Убежал и испуганный неожиданным спасением парень.
Бездельники, населявшие страну, оказались на удивление разными. Целыми днями валялись на солнцепеке далеко не все.
Были кипучие лентяи. Эти мотались из стороны в сторону, брались за все дела подряд и, ничего не сделав, валились к вечеру без сил.
Были лентяи вдумчивые. Они могли днями сидеть над приготовленным к починке сапогом или листком чистой бумаги.
И наконец, был случай, когда мастера встретили бездельника-мученика. Как-то, проходя по улице маленького городка, они увидели человека, сидевшего на корточках. Здоровенный верзила, схватив его одной рукой за шиворот, вырывал другой рукой из головы несчастного пучок за пучком волосы.
Несчастный громко стонал. По его шершавым щекам текли лиловые слезы.
«А-а, опять работа без разрешения!» — Буртик бросился вперёд, растащил бездельников… и вдруг они оба обрушились на него с проклятиями и кулаками! Подоспевшие товарищи спасли мастера.
— Что случилось? — спросил Нигугу, когда поле боя осталось за путешественниками.
— Я спасал его! — объяснил Буртик и рассказал о пытке, которой подвергался первый бездельник.
— Что вы! Это же были два друга! Человек, сидевший на корточках, готовится в учёные. Ему необходимо как можно скорее стать лысым.
— Да ну? — удивились приятели. — А став лысым, какими науками он займется?
— Никакими: он будет носить звание ученого. Его лысина уже сейчас достаточна для получения степени магистра. Но бедняга, как видно, тщеславен и метит в доктора. Придётся ему пожертвовать остатками волос…
Гак и Буртик развели руками.
Чем дольше шли мастера по стране, тем задумчивее становился Гак.
— А ведь здесь когда-то было неплохо, — однажды заметил он.
— Скоро здесь будут одни развалины, — ответил Буртик.
Перед ними лежали запущенные поля, рухнувшие мосты, остатки селений.
— Эта страна немножко и ваша, — тихо промолвил Нигугу.
Мастера остановились. Ведь перед ними действительно лежала земля, на которой трудились и жили когда-то их предки.
Как, должно быть, здесь всё изменилось!
И только дети оставались детьми.
Они с визгом носились по дорогам, обливали друг друга водой из луж, выспрашивали и узнавали всё, что только можно узнать.
Как-то, проходя мимо ручейка, на котором стайка перепачканных грязью мальчишек и девчонок мастерила плотину, Буртик заметил:
— Смотрите, а ведь из них уже не получатся бездельники. Вон как ловко плетут они загородку!
Нигугу покачал головой.
— Бездельниками не родятся, бездельниками становятся. Вы забыли, что их ждёт. Когда дети подрастут, их отдадут в ученики. Там они изо дня в день будут наблюдать повадки взрослых. А когда забудут всё, что узнали, и разучатся всему, чему научились в детстве, их допустят к экзамену… Между прочим, он состоится завтра. В бывшей столице, которая лежит на нашем пути. Там же будут выбирать чемпиона бездельников. Хотите посмотреть?
Но Буртик уже не слушал его. Он сидел на корточках возле ребят и мастерил им из досок и палок водяную мельницу. Скоро поперек ручья выросла плотина, а на ней весело закружилось в радужных брызгах колесо.
— При-хо-ди-те ещё! — кричали ребята, когда мастера двинулись в путь…
Буртик кивнул.
На другой день друзья вступили на улицы большого города.
Каменные дома с крутыми черепичными крышами. Узенькие улочки. Над зловонными каналами — горбатые мосты.
Такой оказалась столица государства, покинутая Барбараном.
Тысячи ворон, облепив карнизы домов, оглашали воздух пронзительными криками.
На улицах было безлюдно. Одичавшие собаки рылись в кучах рыжего мусора.
— Мы пришли вовремя. Все смотрят экзамен! — догадался Нигугу.
На городской площади, мощенной зеленым щербатым камнем, кипела пёстрая разноголосая толпа.
Экзамен проходил в центре площади. Здесь стояли накрытые полосатой тканью столы, и двенадцать морщинистых старцев задавали вопросы юношам.
Экзаменовались два парня — тощий и толстый.
— Скажи, — обратился к тощему одетый в пышные лохмотья старик, — сколько будет, если к двум бурым свиньям прибавить ещё две?
— Четыре, ваша мудрость. Четыре бурые свиньи, — подумав, ответил тот.
Старик покачал головой.
— А ты что скажешь? — повернулся он ко второму парню.
— Э?
— К двум свиньям прибавить ещё две? Сколько всего?
— Восемь!
— Прекрасно! Сразу видно, что ты по-настоящему готовился стать бездельником… Теперь возьмите оба по молотку и забейте эти два гвоздя.
Парни вооружились молотками и начали вгонять гвозди в специально поставленный у стола обрубок дерева.
