Эрин Хантер - Восход солнца
— У каждого гнезда Двуногих есть свой клочок территории, — пояснил Ежевика. — Он лежит за забором, сделанным из дерева или камня. Думаю, так Двуногие обозначают свои границы.
— Интересно, откуда он столько знает о Двуногих? — с подозрением прошипела Остролистая.
— В нашем старом лесу жили Двуногие, и у них была своя территория, — пояснил Бурый. — Прямо возле нашей, представляете? Разве ты не помнишь историю о том, как наш Огнезвезд ушел от своих Двуногих, заблудился в лесу и повстречал Крутобока?
— Кажется, помню, — буркнула Остролистая.
Ежевика повел котов вдоль изгороди к видневшемуся впереди просвету, озаренному ровным оранжевым светом. Но не успели они подойти к нему, как из-за ограды послышался громкий лай, и два собачьих тела тяжело ударились о доски изгороди. Львиносвет испуганно переглянулся с Остролистой.
«Что если изгородь не выдержит, и они выскочат сюда?»
— Бежим! – закричал Ежевика.
Патрульные помчались вдоль изгороди и юркнули в проем. Но не успел Львиносвет ступить на твердый черный камень за краем изгороди, как его ослепил луч пронзительного белого света. Чудовище мчалось прямо на них!
Грозовые воители закричали от ужаса. На мгновение яркий свет глаз чудовища выхватил из тьмы черные силуэты съежившихся котов. Сбросив оцепенение, Львиносвет прыгнул на край Гремящей тропы и плюхнулся прямо в какие-то колючки.
Когда он осмелился снова высунуть голову, чудище, замедлив бег, уже поворачивало в просвет между гнездами Двуногих.
С высоких каменных деревьев, выстроившихся в ряд по обеим сторонам Гремящей тропы, лился резкий оранжевый свет. В этом ненастоящем свете Львиносвет увидел скорчившегося под изгородью Березовика и Бурого, который стоял на заборе, распушив хвост и выгнув дугой спину. Остролистая и Ежевика, прижавшись друг к другу, спрятались в тени под деревом.
— Березовик? — еле слышно позвал Львиносвет. — Ты живой?
Молодой воин выбрался из-под изгороди и пошевелил усами.
— Ничего не вижу! Как будто все воины Звездного племени собрались у меня в голове! Ох, вот это был ужас, так ужас!
Как оказалось, колючий куст, в который приземлился Львиносвет, рос как раз перед проемом в изгороди. У Львиносвета похолодело в животе, когда он заметил чудище, притаившееся перед самым гнездом Двуногих. Но присмотревшись, он понял, что чудище спит и не собирается трогаться с места.
За изгородью виднелась какая-то опрокинутая блестящая штуковина, из которой высыпалась груда мусора Двуногих. Львиносвет сморщил нос, учуяв запах падали. Внезапно куча зашевелилась, и из нее выбралась облепленная мусором Орешница.
— Я перевернула эту гадость, и теперь от меня воняет, как от дохлятины! — пожаловалась она.
Львиносвет бросился ей на помощь. К шерсти Орешницы пристали какие-то непонятные ошметки: пахли они, как растения, но при этом были холодными и скользкими, как сорванные флвы, сгнившие под дождем. Львиносвет с лю– попытством протянул лапу, чтобы стряхнуть их, но тут к нему подбежали Ежевика и Остролистая.
— Фу, вонь какая! — сморщилась Остролистая, лизнув Орешеницу в плечо. Она потрясла головой и несколько раз провела языком по губам, пытаясь избавиться от мерзкого запаха. — Хуже лисьего помета!
Тем временем Бурый вернулся к краю Гремящей тропы и замер, высматривая чудовищ. Шерсть его до сих пор стояла дыбом, да и сам Ежевика выглядел не менее взъерошенным.
Очевидный страх старших воинов неожиданно придал Львиносвету сил.
— Очевидно, в их старом лесу на территории Двуногих не было собак, — шепнула он на ухо Остролистой. — Даже Ежевика не ожидал их тут встретить.
— Хотелось бы знать, какие еще неожиданности нас подстерегают! — ответила сестра.
Бурый перебежал Гремящую тропу и зарылся в мусоре, высыпавшимся из блестящей штуковины.
— Эй, смотрите! — крикнул он. — Ежевика, скажи, это едят?
Львиносвет непонимающе уставился на то, что Бурый вытащил из кучи. Это было что-то гладкое и светлое, но самое интересное, что оно пахло свежей дичью, хотя не было похоже ни на какое знакомое мясо. Странная пища сильно провоняла Двуногими, и несмотря на протестующее урчание в животе, Львиносвету совсем не хотелось ее есть.
Ежевика тщательно обнюхал находку и даже откусил кусочек.
— По вкусу похоже на дрозда, — прожевав, ответил он. — Думаю, мы не отравимся, если съедим это. Нам всем нужны силы.
— Кажется, он не надеется найти тут дичь, — прошептала брату Остролистая.
Ежевика порвал находку на равные части и раздал каждому. Березовик еще раз тщательно обнюхал весь мусор, но больше ничего интересного не нашел.
— Не так плохо, — пробормотал Львиносвет, жуя непонятную еду. — Конечно, если не считать вони Двуногих.
Склонившись над своим куском, Остролистая аккуратно расправлялась с едой.
— Ничего хорошего. Я бы охотно променяла эту гадость на сочную полевку.
Заглушив голод, Львиносвет сразу почувствовал себя лучше, но когда Ежевика вновь повел их сквозь территорию Двуногих, чувство тревоги вернулось вновь.
Красные каменные гнезда высились по обеим сторонам дороги — теснее, чем стены ущелья, и выше, чем деревья в лесу. Подушечки на лапах Львиносвета горели от хождения по твердому камню.
«Как коты могут жить в таком ужасном месте?»
Оранжевый свет, лившийся с верхушек каменных деревьев, бросал огромные кошачьи тени на красные стены гнезд. Внезапно Остролистая замерла и дотронулась кончиком хвоста до плеча Ежевики.
— Там, впереди! — прошипела она.
Ежевика подал котам знак остановиться. Замерев от страха, Львиносвет ждал появления очередного чудища, но вокруг все было тихо — если не считать дробного топота приближающихся лап .
Орешница прижалась к боку Львиносвета, и он почувствовал, как она дрожит.
— Неужели собака? — прошептала она.
— Значит, будем драться! — тихо прорычал он, выпуская когти.
И все-таки он с облегчением вздохнул, когда из-за угла выскочил маленький черный с белыми пятнами котик. Увидев патрульных, он остановился и замер, выгнув спину.
Потом, не сводя перепуганных глаз с незнакомых котов, котик попятился назад, но прежде чем он успел шмыгнуть за угол, Ежевика шагнул вперед.
— Мы не сделаем тебе ничего плохого, — сказал он и в подтверждение своих слов поднял лапу с втянутыми когтями. — Мы просто хотим поговорить.
— Он тоже так говорил! — пролепетал котик, затравленно озираясь по сторонам. — И что из этого получилось?
Прежде чем Ежевика успел спросить, кого он имеет в виду, и что же здесь случилось, котик развернулся и бросился за угол. Ежевика ринулся за ним, но когда патрульные завернули за угол, Гремящая тропа была пуста.
— Мышиный помет! — процедил Ежевика.
— Интересно, о чем это он говорил? — с любопытством спросил Бурый.
Львиносвет переглянулся с Остролистой и понял, что они оба подумали об одном и том же: Сол!
— Хотел бы я знать, кто этот «он», — пробормотал Ежевика, оглядывая притихшую Гремящую тропу. — Неужели Сол, как вы думаете?
— Готов спорить на месяц рассветных патрулей, что этот трусишка говорил о нашем приятеле! — возбужденно выкрикнул Березовик.
— Но мы нисколько не похожи на Сола, — задумчиво продолжал Ежевика. — Однако, мы здесь чужаки, как и Сол.
— Но что тут произошло? — поежилась Орешница. — Судя по тому, как напуган этот малыш, здесь случилась какая-то беда.
Все промолчали. У Львиносвета снова похолодело в животе. Его храбрые соплеменники выглядели растерянными и напуганными, они затравленно озирались по сторонам, словно боялись, что Сол выпрыгнет на них из-за каждого палого листа.
Наконец, Ежевика прервал затянувшееся молчание:
— Сейчас уже поздно продолжать поиски. Давайте отдохнем, а завтра с утра начнем снова.
Свернув за угол, он повел своих воинов вдоль Гремящей тропы к изгороди, из-за которой на них лаяли собаки. Сейчас здесь все было тихо, хотя собачий запах никуда не делся, и Львиносвет даже выпустил когти, приготовившись вцепиться в шерсть ненавистным гавкающим созданиям. Но за оградой царила сонная тишина.
Наконец коты добрались до узкой полоски травы и деревьев, которую прошли перед выходом на Гремящую тропу.
Львиносвет и Остролистая устроились под корнями дерева, остальные улеглись неподалеку.
— У меня просто лапы отваливаются от усталости, — сонно пробормотала Остролистая и широко зевнула.
— И у меня.
Львиносвет опасался, что после пережитых треног и опасностей не сможет уснуть на незнакомом месте, однако стоило ему свернуться на сухих листьях, как усталость тяжелый шкурой укутала его е головой. Последнее, что он слышал, прежде чем провалиться в сон, был далекий рокот Места-Где-Тонет-Солнце.
