Владимир Крепс - Клуб Знаменитых Капитанов
Всеми этими соображениями я поделилась с учителем географии Афанасием Петровичем. В его прозрачных глазах я прочитала полное согласие с моими заключениями и душевное спокойствие. Нет, он тут был ни при чем!.. Хотя я невольно припомнила, что такие же ясные глаза украшали лицо Евтихия Голубя – главы «Компании Бубновых валетов».
Но я отбросила эти видения прошлого и с большой охотой приняла предложение шефа «городских воробьев» сегодня же вечером созвать экстренное заседание кружка «Алый вымпел». Кстати, на этом настаивали все мальчики и даже девочки, хотя у Наташи и Маруси были взяты билеты в кино…
КОВАРНОЕ СОСЕДСТВО
Шестьдесят четвертая клеенчатая тетрадь
В этот навсегда врезавшийся в нашу память вечер вовсе не предполагалось отправиться в какое-либо дальнее плавание или путешествие. Мы хотели просто собраться в нашей уютной кают-компании, чтобы поздравить капитана Немо со столетием выхода в свет романа «Таинственный остров». Как, вероятно, помнят все наши юные друзья, создатель подводного корабля «Наутилус» обрел вторую жизнь в романе «Таинственный остров». Это случилось через пять лет после окончания двухтомного романа «Восемьдесят тысяч километров под водой», принесшего Жюлю Верну мировую славу.
По случаю столь редкостного юбилея мы решили поднести отважному мореплавателю и борцу за свободу Индии почетный адрес. Для участия в торжестве предполагалось пригласить детей капитана Гранта, профессора Паганеля, капитана Гаттераса и некоторых других лиц из полного собрания сочинений Жюля Верна. Естественно, во главе делегации мы хотели бы видеть пятнадцатилетнего капитана, хотя он появился на книжных полках через восемь лет после «Детей капитана Гранта» и через пять лет после Немо. Но зато он – знаменитый капитан, хотя и пятнадцатилетний!
Члены клуба уже приоткрыли переплеты своих романов, чтобы без всякого промедления занять кресла в кают-компании, как только уйдут наши библиотекарши – старая и молодая… Но мы не потеряли времени даром, потому что они говорили о выставке, посвященной Жюлю Верну, которую как раз оформляли.
Мария Петровна попросила Катюшу повесить в центре портрет выдающегося французского писателя. А под ним положить роман «Таинственный остров», по случаю столетнего юбилея этого произведения. А сама тем временем поставила на видное место гравюру с изображением Тургенева.
Катюша с удивлением спросила: при чем тут Тургенев?..
Главная хозяйка нашей библиотеки поправила съехавшие набок очки и назидательно ответила:
– Ах, Катюша, вам бы следовало знать. Тургенев был близко знаком с Жюлем Верном. Их дружеские встречи в Париже вошли в историю литературы. Да, книги Жюля покорили не только Тургенева… Салтыков-Щедрин, Лесков, Горький много о нем писали. Его любили и ученые, например академики Менделеев и Обручев.
– Я слыхала, что Лев Николаевич Толстой читал вслух своим детям «Путешествие вокруг света в восемьдесят дней», – добавила Катюша.
– Да, Жюля очень любили в Ясной Поляне, – ответила ее начальница. – Взгляните… Вот… В папке семнадцать рисунков Льва Николаевича к этому роману… Он рисовал пером и выбирал в первую очередь забавные эпизоды…
Молодая девица вынула из футляра большую карту и повесила ее на видном месте, потом с торжествующим видом обратилась к Марии Петровне:
– Вот карта оборотной стороны Луны, сфотографированная советской космической ракетой… Я тоже вас сейчас удивлю!.. Взгляните на этот кратер на невидимой стороне Луны. Ему присвоено имя Жюля Верна… Кстати, когда Космонавт-один Юрий Гагарин вернулся на родную землю, он в первом же интервью работникам прессы назвал Жюля Верна среди своих любимых писателей.
Мария Петровна долго разглядывала кратер, носящий имя знаменитого фантаста, затем достала свой блокнот и вырвала из него два листочка.
– Вот что, Катюша, завтра с утра закажите еще два плаката – теперь они будут как раз кстати. Первый: «Все, что в мире создано великого, порождено творческой мечтой». И второй, еще интереснее… «Что бы я ни сочинял, что бы я ни выдумывал, – все это будет уступать истине, ибо настанет время, когда достижения науки превзойдут силу воображения». Вот что говорил Жюль Верн!..
Катюша взяла листки, перечитала их и достала из сумочки свою записную книжку.
– А можно заказать еще третий плакат? Вот такой – «Стремление к космическим путешествиям заложено во мне известным фантазером Жюлем Верном. Он пробудил работу мозга в этом направлении. Явились желания. За желаниями возникла деятельность ума».
– Кому, собственно, принадлежат эти слова? – спросила с удивлением Мария Петровна.
– Самому Константину Эдуардовичу Циолковскому!.. Надеюсь, можно заказать?
– Необходимо! Вот мы завтра порадуем ребят… Кстати, где мой зонтик?
Катюша так привыкла к рассеянности своей начальницы, что ответила ей без смешка или улыбки, самым деловым тоном:
– Он там… между «Детьми капитана Гранта» и «Таинственным островом»…
Мария Петровна подняла со стола упавшие очки, взяла с витрины свой зонтик и направилась к выходу.
– Мерси! О-о, уже семь часов! Закрывайте нашу дверь – врата библиотечного рая…
Затем в шестьдесят четвертый раз мы услышали стук двери, поворот ключа и мерный бой часов в футляре из красного дерева. После седьмого удара часов мы стали выходить из переплетов, напевая песенку, знакомую всем нашим юным друзьям, а также их папам и мамам и даже дедушкам и бабушкам:
…Мы, морские волки,
бросив якоря,
с нашей книжной полки
к вам спешим, друзья!
Знаменитые капитаны стали рассаживаться по своим привычным креслам. Только капитан корвета «Коршун» стоя застегнул мундир на все пуговицы. Очевидно, Василий Федорович хотел подчеркнуть важность сообщения, которое он собирался сделать.
– Друзья! Сегодня знаменательный день!.. Кто из вас помнит, что случилось в такое же число и в таком же месяце тысяча восемьсот семьдесят пятого года?
– Мсье, капитан корвета, где именно случилось это нечто? – сгорая от любопытства, спросил Тартарен из Тараскона.
– В Париже, именно в Париже, а не в Тарасконе, хотя, впрочем, это нечто вскоре облетело весь цивилизованный мир, – ответил герой повести Константина Станюковича.
Тут в разговор вступил Лемюэль Гулливер. Он официально заверил своих коллег по кают-компании, что, находясь в твердом уме и здравой памяти, может засвидетельствовать: роман «Таинственный остров» был опубликован в Париже именно в указанный достопочтенным Василием Федоровичем год. Вскоре книга была издана и на русском языке.
Поздравляя юбиляра от имени кают-компании, Гулливер припомнил также, что написал достоуважаемый Жюль Верн, начиная публикацию необыкновенных приключений любезного Немо: «Читатели поймут, почему, начиная печатать эту новую книгу, я должен прежде всего выразить им благодарность за то, что они составили мне такую хорошую, приятную, верную компанию в разных путешествиях…»
Удивительная память Гулливера, несомненно, позволила бы ему сообщить нам еще немало интересного о замыслах Жюля Верна, если бы его не перебил Мюнхаузен. Возмущенный барон заявил, что он осмотрел выставку в библиотеке и оскорблен до глубины души. Там есть все что угодно, кроме портрета Карла Фридриха Иеронима!..
Артур Грэй, посмеиваясь, пояснил поборнику истины, что он не имеет ни малейшего отношения ни к «Таинственному острову», ни вообще к Жюлю Верну. Его разделяет от них дистанция больше чем «Восемьдесят тысяч километров под водой».
Мюнхаузен холодно и надменно ответил, что Грэй слишком молод, чтобы делать ему замечания. Ведь «Алые паруса» красуются на книжных полках всего каких-нибудь полсотни лет. Да и сегодняшний юбиляр Немо разменял только первое столетие как любимый герой детской книги… А что касается самого Жюля Верна, он часто плыл в кильватере за Эрихом Распэ. Барон тут же припомнил оба свои путешествия на Луну, схватки с белыми медведями на Северном полюсе, путешествия под водой, полеты на ядре и множество других правдивых историй… Он буквально требовал, чтобы на выставке поместили его портрет.
Поддержать его требования было немыслимо, даже если принять на веру все, что он рассказывал. А любимец Тараскона сердито надвинул на брови свою малиновую феску с черной кисточкой, что всегда предвещало у него словесную бурю.
– Не будите во мне спящего льва, Мюнхаузен! Ведь даже сам Тартарен не претендует в данном случае на свой портрет! Скромность, скромность и еще раз скромность! Это лучшее украшение знаменитого капитана!..
– Совершенно справедливо, – заметил Артур Грэй. – Но вернемся к Жюлю Верну. Николай Островский, автор романа «Как закалялась сталь», писал: «Какое место занимали в моей душе чудесные выдумки Жюля Верна! С каким трепетом читал я его объемистые книги, страдая от того, что чтение рано или поздно должно прийти к концу».
