Эмиль Офин - Формула ЧЧ
Было ещё по-утреннему прохладно. Пахло свежим сеном и хвоей. В кустах галдели и распевали птицы, над головой звенели всякие мошки, протяжно гудели телефонные провода.
На проводах висела обвязанная веревкой консервная банка и тихонько раскачивалась. А если подует сильный ветер? Ясно, банка сделает короткое замыкание, и никто не сможет дозвониться в колхоз. Надо банку снять. Но как?
Мальчики стояли задрав головы. Клим соображал: «Мячом, что ли, её сбить? Мим мячом нужно бежать в лагерь. А зря, что ли, Володя Ковальчук учил сбивать камнями шишки?..»
— Левка, собирай камешки, живо!
Камней удалось найти немного — всего два голяка и несколько обломков кирпича. Зато сучков и палок набрался целый ворох. Мальчики принялись сбивать банку, но это оказалось совсем не просто! Одно дело — сшибать камнями шишки, их на дереве полно, не ту, так другую зацепишь. А тут всего одна банка…
— Вы что же творите, бездельники? А ещё пионеры. Зачем банку на провода забросили?
Левка сразу прыгнул в кусты. Клим обернулся. На дорожке стоял человек в брезентовой куртке, перетянутой широким поясом, и с железными кошками на плече.
— Это не мы, дядя. Мы только хотели сбить её, чтобы не получилось короткого замыкания.
Человек внимательно посмотрел на Клима, засмеялся:
— Тогда — другое дело. Только так разве собьешь? Скорее всего провода оборвете.
Он бросил кошки на траву, достал из кожаной сумки нож и ушел в заросли кустарника. На дорожку выполз Левка.
— Иди, не бойся, — позвал Клим. — Смотри-ка. Давай примерим.
Мальчики стали разглядывать и ощупывать кошки, попробовали их надеть.
— Я, когда вырасту, буду монтером. Мне выдадут такие же — сказал Клим.
Вернулся монтёр. В руках у него был длинный гибкий прут наподобие удилища. Монтёр ловко подцепил банку этим прутом и снял её с проводов, а прут отдал мальчикам.
— Возьмите, пригодится для рыбалки.
Ребята шли и смотрели вверх. Пусть только попадется ещё одна банка, теперь есть чем снять её.
Но банок больше не попадалось, а провода уходили все дальше. Вот они вывели на шоссе, смешались с другими проводами и потянулись над асфальтовой лентой к городу.
На обочине дороги стоял мотоцикл — синий с красным. Заднее колесо было снято; перед ним сидел на корточках лейтенант милиции с закатанными по локоть рукавами гимнастерки.
— Здравствуйте, товарищ Щепкин, — сказал Левка. А Клим спросил:
— Что у вас получилось?
Щепкин заправлял в покрышку новую камеру. Старая валялась в сторонке.
— Да вот «вредителя» поймал. — Он показал ребятам острый гвоздик. — На шоссе валялся, а я наехал.
Потом он вынул из коляски мотоцикла насос. Мальчики одновременно протянули руки.
— Давайте мы покачаем!
— Ну покачайте. Только я сначала заверну золотник. Видите, пружинка с проволочкой. А вот колпачок с двумя усиками; этими усиками я заворачиваю золотник в вентиль камеры. Вот так. Теперь можно накачивать, воздух не выйдет.
Мальчики взялись за дело, а Щепкин расстегнул ворот гимнастерки, обтёр носовым платком лицо со старым белым шрамом на загорелой щеке, потом присел на край канавы и закурил. А глаза у него все видят. Вот мимо несется грузовик; Щепкин погрозил пальцем водителю, и тот поехал тише.
Клим шепнул Левке:
— Я, когда вырасту, буду автоинспектором. И мне дадут мотоцикл с коляской.
Сначала показалось, что качать «напеременку» — по десяти раз каждый — легко: не успеваешь уставать. Но постепенно становилось все труднее давить на ручку насоса. А после семидесятого раза мальчикам пришлось качать вместе. Тогда Щепкин сменил их. Он качнул ещё раз тридцать, потом ударил молотком по покрышке так, что она зазвенела.
— Ну вот, работа закончена. Завертывайте колпачок на вентиль. — Он снова обтер платком лицо. — Видите, ребята, один маленький гвоздик, а сколько труда пришлось затратить нам троим. Спасибо за помощь.
Клим подумал немножко и предложил:
— Давай, Левка, будем подбирать на дороге гвоздики и всякие там битые стекляшки, чтобы шоферы не прокалывали колеса.
Но лейтенант сделал строгое лицо.
— Ни в коем случае, — сказал он. — Вчера подвыпивший водитель сбил девочку. Держитесь подальше от шоссе.
Делать нечего — нельзя, так нельзя. Пришлось уходить. Слушаться взрослых — это Первый закон Лесной Республики.
Глава четвертая
БОЙ НА ПОЛЯНЕ ТРЕХ БЕРЕЗ
По дороге к лесу Левка спросил:
— Как думаешь, засчитают нам хотя бы одно «хорошо»? Мотоцикл-то мы починили.
— Почини-и-ли, — передразнил Клим. — Качнули сколько-то раз, и то не до конца. Надо сделать что-то настоящее.
Но что? Клим задумался, глядя, как Левка сшибает удилищем головки одуванчиков… Банка тоже не считается: ведь её снял монтёр. Да, видно, правильно говорит старшая пионервожатая: «Навредить, напортить — это каждый может, это проще всего. А вот сделать хорошее — куда труднее».
И правда, взять хоть этот кусочек дороги, что ведет на колхозную ферму. Тут была такая колдобина! После дождя в ней буксовали все машины. Горнист Валька Спицын первый заметил это. В тот день пионеры отменили все работы по расчистке футбольного поля и всем лагерем таскали сюда на носилках песок, гравий, щебенку… Зато вот на свежей земле следы легковой автомашины. Недавно, видно, прошла — и хоть бы что! А прежде здесь даже грузовики застревали…
Поодаль за деревьями что-то ухнуло — глухо, как большой барабан. Эхо подхватило грохот и понесло его по лесу.
Мальчики остановились, переглянулись.
— Это возле Щучьего залива, — определил Левка.
Схватив за оба конца удилище, они помчались к озеру напрямик через кусты и овражки.
— Не тормози, толстяк! — кричал на ходу Клим и тянул за удилище Левку, как на буксире.
Бежали долго. Путь был нелегкий. Ветки ольшаник хлестали по груди, крапива обжигала ноги, а когда поднимались в гору, тапочки скользили по сухим сосновым иглам.
Но вот, наконец, и озеро. Берег оказался безлюдным. На воде тоже — никого. Только в маленькой бухточке — Щучьем заливе — на легкой ряби качались белыми брюшками вверх несколько дохлых рыбешек.
— Здесь кто-то глушил рыбу, — догадался Левка. Мальчики вошли по колени в воду. Теперь они увидели множество мертвых мальков; в каждой зачерпнутой горстке воды они попадались густо, как снетки в супе.
Кто же погубил столько мальков? Ведь из них выросла бы рыба. Вот бессовестный!
Клим осмотрелся.
От озера тянулись следы босых ног; теперь они уже заполнены проступившей сквозь песок водой, но отпечатки пальцев ещё видны. Вот когда надо применить Четвертое умение — «Зоркий глаз»; каждый рядовой Лесной Республики должен уметь различать следы птиц, животных и, уж конечно, следы человека…
У большого камня следы прервались. Ага! Тут он одевался! Ну да, камень ещё не успел подсохнуть. А вот на тропинке горелая спичка, — наверно, он закуривал. Тропинка ведет к поляне Трех Берез. Скорее туда!
И снова, держась за удилище, мальчики бегут по лесу. Сейчас надо быть осторожнее: из-за любого дерева может появиться враг, и в то же время не мешкать: враг может скрыться. Надо выследить его и сообщить колхозникам. Пусть-ка объяснит им, зачем погубил столько рыбы.
Внезапно Клим бросился на землю. Левка, отдуваясь, остановился. Клим отполз за кусты и поманил к себе Левку.
— Ты что? — испуганно спросил тот.
— Тс-с-с!.. Смотри…
Сквозь кусты хорошо видна поляна. На ней стоит синяя «Волга»; под задним колесом «Волги» примята молоденькая березка — одна из тех трех, между которыми Клим мечтал разбить свою палатку… А вот и хозяин машины — полный широкоплечий мужчина в тенниске и белых брюках — присел на корточках возле багажника и завертывает в клеенку двух больших щук. Дверцы машины открыты, рядом на траве — коврик, на нем бутерброды, бутылка.
Левка облизнулся.
— Гляди, лимонад. Это шипучка. Видишь, желтая наклейка. Хорошо бы попить.
Клим провел языком по губам. Ему тоже очень хотелось пить. Но разве сейчас время?..
— Лежи тихо и наблюдай. Я быстро…
Он взял удилище, отполз подальше и побежал, стараясь не наступать на сухие ветки.
На вершине холма, поросшего редкими молодыми сосенками, Клим остановился. Отсюда видно Атаманское гнездо; высоко в небе полощется на ветру флаг Лесной Республики. Интересно, кто сейчас дежурит — Витька или Боря?
Клим привязал к удилищу свой галстук и поднял его над деревцами.
Неужели не заметят?.. Нет, заметили!
Над Атаманским гнездом взлетела красная точка и застыла пониже флага. Клим взмахнул своим галстуком три раза крест-накрест — «Прошу помощи». Красная точка на Атаманском гнезде повторила это движение — сигнал принят.
