Андрей Светлов - Каникулы
Откинулась вниз, как дверца бара в серванте. В небольшой нише стояла плоская деревянная коробка. Азарт у нас разгорелся с новой силой. "Теперь точно клад"
Мы осторожно вытащили коробку и поставили её на стол. Осветили фонариком. На ней был такой же крючок, как на футляре хронометра. Только отодвигался он значительно трудней. Максим поддел его ножиком и слегка нажал. Крючок поддался. С обмирая от нетерпения, мы откинули плоскую крышку
Под ней лежала в углублении нетолстая книга. Скорей, даже общая тетрадь. Я осторожно открыл страничку. Никакой карты пиратского острова. Старинный рукописный текст, с завитками и «ятями» на концах слов. Я хотел перелистнуть ещё несколько страниц, но Макс сказал:
— Серёж, не надо. Давай закроем шкатулку и отнесём домой. А Дима отдаст её той своей бывшей однокласснице, которая работает в музее. Там лучше нас разберут
Мы аккуратно закрыли шкатулку, прошли к лестнице и выбрались наверх. Максим нёс шкатулку с рукописью, я — футляр с хронометром. Когда выбрались наверх, с трудом закрыли крышку люка и присыпали землёй от посторонних глаз.
Быстренько перекусили остатками продуктов, запили поостывшим чаем и не спеша отправились в обратный путь. Малыши под впечатлением от случайно приоткрывшейся нам тайны были непривычно тихими и послушными. За час с небольшим докатились до дома. Как назло, Димы не было. Я набрал ему на сотовый и сказал:
— Дим, ты скоро будешь? — Да часика через два, а что? — А ты знаешь телефон той своей подружки из музея? — Знаю….Нашли что — то? — Да. По телефону долго объяснять.
Через полтора часа появился Дима. С толстенькой женщиной с высокой причёской
— Ну, рассказывайте — Вот — Максим выложил на стол шкатулку с тетрадкой. Хронометр мы решили пока не показывать
Женщина осторожно открыла тетрадь (или книгу). Пробежала глазами по строчкам. Видно было, что она умеет читать старинные тексты. Прочитав несколько страниц, она произнесла:
— Не может быть. Значит, это правда — и, обращаясь к нам, пояснила:
— это воспоминания отставного флотского офицера. Значит, в этом доме и вправду жил моряк
— Ну, а что там написано? Про что — наперебой загалдели мы
— Ребята, давайте сделаем так. Я заберу это в музей, там поработаю с этим материалом, и через недельку — другую принесу вам распечатанный на компьютере перевод. Ведь помимо букв, надо перевести на современный язык ещё и стиль.
Согласны? Две недели изнывать от любопытства? Но другого выбора у нас не было — Ладно. Только постарайтесь поскорей
— Постараемся. До свидания, мальчики. Пока, Цветков
— Пока, Новикова
15. Тайна старой рукописи
Через десять дней Дима вечером принёс в прозрачном полиэтиленовом файле несколько листков, испещренных мелким компьютерным текстом. Динька с Данькой как раз были у нас. Мы поужинали, прошли в комнату и расселись кто где. Малыши на диване, мы с Максом на ковре, а Дима расположился в кресле. Он пошуршал листками, и начал читать: "Я, отставной капитан второго ранга флота Его императорского величества Василий Остапов, записки эти пишу, дабы сохранить и довести до потомков память о том, кого всю жизнь с отрочества до глубокой старости лучшим другом считал и кому удачами своими обязан и самой жизнью. А случилось наше знакомство так: Во времена обороны славного города Севастополя, я, будучи учеником юнкерской школы 12 лет от роду, попал в посыльные к начальнику третьей артиллерийской дистанции, и направлен был им как — то с пакетом на Главную высоту накануне решающей битвы. Надо сказать, что к тому времени имел я по выслуге звание мичмана, так как по императорскому повелению на той войне месяц засчитывали за год. Остался ночевать на Главной высоте, а наутро завязалась битва. Сражался по мере сил своих наравне со всеми. Было нас в башне около десяти человек. Под действием превосходящих сил противника наши войска были вынуждены оставить Главную высоту, но наша башня держалась. Лишь когда французские солдаты обложили башню хворостом и подожгли его, мы были вынуждены сдаться. Французский капитан, принимая саблю нашего командира, выразил своё восхищение нашим мужеством и разместил нас на правах военнопленных со всеми возможными удобствами, пообещав при обмене сообщить начальству о стойкости столь немногочисленного отряда
Прогуливаясь по бастиону, обратил я внимание на мальчика моего возраста, одетого в форму сигнальщика французской армии, гулявшего неподалёку и тоже поглядывавшего в мою сторону. Через некоторое время мы сошлись с ним посреди площадки, у трёхметрового якоря. По французскому языку успеваемость я имел отличную, и общение с ним не составило мне труда. Мы подружились, и следующие два дня свободно гуляли по бастиону, болтая о всякой всячине. Звали его Дэвид
А через двое суток после штурма всё изменилось. Маршал французской армии, недовольный тем, что на захваченной им высоте продолжались взрывы, послал парламентёра к русскому командованию
Он требовал прекратить взрывы под угрозой расстрела десяти военнопленных, взятых при последнем штурме. А последующей ночью взлетела на воздух догоравшая горжа, в которой находились остатки боеприпасов. Утром нас построили на бастионе, и адъютант маршала зачитал нам приговор. Он сообщил, что мы будем расстреляны завтра с восходом солнца за нарушения международных правил ведения военных действий Я не заплакал, но ледяной ужас сковал меня. Я не верил, что могу погибнуть вот так, не в бою, а от рук расчетливых палачей. Ведь я ни в чём не виноват! Я честно сражался, как все! В толпе французских солдат я видел и маленького сигнальщика. Я видел, как при оглашении приговора у него округлился рот и глаза
Десять конвойных взяли нас в кольцо, отвели в тесный каземат и заперли там под охраной часового
Я удерживался от слёз только благодаря утешениям моих старших товарищей. Остаток дня тянулся долго. Надежда сменялась отчаяньем. Когда совсем стемнело, в решетчатом окне я услышал голос своего приятеля:
— Васья! — Дэвик? — Васья, если я отопру дверь вы сможете бежать? Я передал вопрос старшим товарищем. Оказалось, один солдат служил здесь матросом и знает узкую тропу к морю
— Сможем
— Хорошо. Тут всего один часовой. Только вы его, пожалуйста, не убивайте
Мне неведомо, как он сумел добыть ключ, но через час замок тихо скрипнул. В каземат тихо проскользнул Дэвид
— Через минуту часовой пройдёт обратно
Двое наших солдат дождались часового, в момент заткнули ему рот, связали руки, бросили в каземат и закрыли на тот же замок. Ключ отдали сигнальщику
К морю спускались узкой тропою, ведомой тому самому солдату. Мы с сигнальщиком шли в середине
Спустились к морю и обнаружили брошенный ял
— Ты поплывёшь с нами? — Нет. Получится, что я дезертир
— Тогда прощай, Дэвик! — Прощай, Васья! — Спасибо тебе, дружок. По гроб жизни помнить будем. Храни тебя бог — сказал маленькому сигнальщику командир нашего отряда
А на следующий день, когда мы благополучно пробрались к своим, мы узнали о недавнем визите парламентёра. Парламентёр французов сообщил, что в случае, если десять беглых военнопленных не вернутся, на парапете бастиона, на виду у нашей армии, будет расстрелян сигнальщик колониального полка, который способствовал побегу. Командующий русской армии ответил парламентёру:
— Какой безбожный выбор вы предлагаете! Что за бред! Тем более, среди пленных тоже есть мальчик
Я искренне надеюсь, что доблестный маршал отменит своё бесчеловечное решение. А если это всё же случится, я отвечу на это огнём всей своей артиллерии. Восемьсот девяносто орудий в течении суток будут превращать ваши позиции в щебень. Я израсходую годовой запас пороха и ядер, но даже сам император не осудит меня за это! Я испытал ужас ещё больший по сравнению с тем, что было при оглашении приговора. Я хотел сей же час бежать вниз, в лапы к французам, и умереть за своего друга, или хотя бы в последнюю минуту встать рядом с ним и разделить его участь. Но мои товарищи убедили меня, что его помилуют (ну не будут же они в самом деле стрелять в ребёнка), в крайнем случае выстрелят поверх головы и напоследок выдерут. Зря я им тогда поверил! Уже на следующее утро мои худшие предположения оправдались. Внизу, буквально в пятидесяти метрах от нашей позиции, Дэвида вывели и поставили на парапет бастиона. За его спиной, метрах в десяти внизу, волны штурмовали отвесный берег. Мой друг был в свежей белой рубашке. (чтоб лучше было видно). Я бы и сейчас побежал туда, к нему, но двое солдат крепко держали меня за руки. А внизу происходила какая — то заминка. Сам маршал отдал приказ высокому усатому офицеру. Офицер покачал головой. Потом отдал маршалу свою шпагу и удалился в сопровождении двух конвойных в направлении каземата, где была у французов гауптвахта. Маршал отдал приказ другому офицеру, судя по галунам командиру полка. Тот без промедления отдал маршалу шпагу и прошествовал следом за первым. Маршал обернулся к своему адъютанту. Тот вышел вперёд и отдал команду солдатам
