Камил Икрамов - Круглая печать
— Хвалил, — сказал Садык.
— А эта книжка откуда? — Таджибеков держал в руках «Кавказского пленника».
— Это папа из библиотеки принес.
— Это он так сказал? Неужели ты думаешь, что сочинение графа будет в советской библиотеке?
— Может быть, не из библиотеки… — засомневался Садык.
— Вот видишь, ты и сам не знаешь, откуда книжка… Ну ладно… В общем, ничего страшного, это все легко исправить. Отцу ничего не говори, о чем мы тебя спрашивали. Мы сами все уладим. Иди.
Милиционер выпроводил Садыка на улицу.
— Ловко у вас получается, — улыбнулся милиционер Иса. — Только вот насчет книжки графа — посмотрите, она, кажется, действительно библиотечная, тут штамп стоит.
Бухгалтер посмотрел. Действительно, на первой странице стоял штамп библиотеки Октябрьского района города Ташкента.
— Жалко, конечно, — сказал Таджибеков. — Впрочем, наше дело написать, а там пускай разбираются. Самое главное, подпольная школа — вот преступление. Слово какое, понимаешь: подпольная. Понимаешь!
— Еще бы, — сказал Иса. — Только надо бы еще что-нибудь.
— Да, неплохо бы еще анонимку, — согласился Таджибеков, — заявление, и без подписи. За такие заявления никто не отвечает. Только мой почерк в милиции знают, а твой и подавно. Ты не знаешь, где шляется Саидмурад? Его теперь никогда не найдешь.
— Я видел его сегодня, — сказал милиционер, — он на прививку пошел.
— По-моему, он совсем ненормальный, — зло сказал Таджибеков, — только про бешеную собаку и говорит.
— Он говорит, врач сказал — обязательно прививки делать надо, — заступился за Саидмурада милиционер, — потому что…
— Зови следующего, — сказал Таджибеков.
Кудрат вошел уверенно. Он знал: самое главное — все говорить наоборот.
— Твои дружки, — начал Таджибеков, — все уже рассказали. Так что ты ничего не ври.
— А чего мне врать… — сказал Кудрат.
— Значит, так. Учитель Касым организовал у себя дома школу, где собирал вас в неположенное время и обучал чему сам хотел. Правильно?
— Неправильно, — сказал Кудрат.
— Что неправильно?
— Все неправильно, — сказал Кудрат.
— Значит, он вас не собирал?
— Не собирал.
— И ничего вам не читал?
— Ничего не читал.
— А эти книжки откуда?
— Не знаю, — сказал Кудрат.
— И ты этих книжек не читал?
— Не-е…
— Если ты будешь врать, — сказал милиционер Иса, — тебя посадят в тюрьму. Ты понимаешь, кому ты врешь?!
— Понимаю, — сказал Кудрат, а потом спохватился: — Только я не вру.
— Как же ты не врешь, — сказал Таджибеков, — когда я сам видел, как ты на чердаке читал книжку!
— Что вы! — сказал Кудрат. — Вы думаете, я читал? Я картинки смотрел.
— А другие ребята читали?
— И другие не читали, они тоже картинки смотрели.
— Бездельник! — возмутился Таджибеков. — Какие же картинки, когда картинки только в одной книжке есть, другие книжки все без картинок.
— Ой, Уктамбек-ака, — изысканно вежливо возразил Кудрат, — вы взрослый, ученый человек, вы знаете, что в этих книжках картинок нет, а мы же глупые, маленькие, мы думали, может, там картинки есть.
Таджибеков переменил тактику.
— Значит, учитель Касым не давал вам эти книжки и не советовал их читать?
— Не советовал, — убежденно сказал Кудрат.
— Вообще не советовал читать?
— Вообще.
— А ведь он учитель, — опять вмешался милиционер Иса, — он должен был советовать вам читать книжки.
— Вообще-то он советовал… — Кудрат не мигая смотрел на милиционера.
— Какие же книжки он советовал?
— Никакие, — сказал Кудрат и посмотрел на Таджибекова.
— Ладно, — сказал Таджибеков, — хватит! Видишь эту папку? Здесь все написано. И своим враньем ты вредишь себе, своим друзьям и учителю Касыму. Раз ты все врешь, значит, ты скрываешь преступление, а раз ты скрываешь преступление, значит, преступление было. Понял?
Кудрат понял, что Таджибеков по-своему прав. Действительно, раз он скрывает, значит, преступление было.
— Понял? — еще раз спросил Таджибеков.
— Но понял. — Решившись отрицать все начисто, Кудрат твердо стоял на этом.
— Ну и черт с тобой! — сказал Таджибеков. — Здесь все равно все записано! — Он ткнул коротким пальцем в папку. — И твои слова, и твое поведение тоже будут здесь записаны.
Милиционер выпроваживал Кудрата за дверь, но Таджибеков жестом остановил его.
— А ты знаешь, кто убил Махкам-ака?
— Не знаю. Правда не знаю! — испугался Кудрат.
— Есть подозрение, — многозначительно сказал милиционер Иса, — что его убил ваш учитель.
— Только не он! — возразил Кудрат.
— А ты откуда знаешь? — уставился на него Таджибеков.
— Мы тоже так думали. — Милиционер поглядел на Таджибекова. — Только ты никому про наш разговор… Понял?
— Пока никому ни слова, — добавил Таджибеков.
Оба взрослые нарочно заговорили об этом. Они были уверены, что мальчик проболтается. Они на это рассчитывали. Но Кудрат твердо решил никому об этом не говорить. Даже Садыку. Если бы он сказал такое своему другу, значит, сам хоть капельку верит.
Садык сидел на корточках, прислонившись к дувалу. Увидев Кудрата, он встал, и они пошли рядом.
— Ну что? — спросил Садык.
— У него вот такая папка. Все, что мы говорили, он записал и все туда положил.
— А ты чего сказал?
— Я все врал ему.
— Вряд ли это поможет, — грустно сказал Садык.
Во всем, что случилось за эти дни, Кудрат винил себя. Получилось так. Если бы он не напутал цену на бутсы, ребята не захотели бы их купить. Если бы они не захотели их купить, не понадобилась бы справка. Да ведь и справку достать он сам предложил. А если бы он не украл печать или если бы успел вовремя положить ее обратно, не убили бы Махкам-ака. Все получалось так. А теперь вот еще история с учителем. Если бы жив был Махкам-ака, разве стал бы он делать такое дело!
Кудрат никому не говорил о своих терзаниях, даже с Садыком они больше не говорили об этом. Садык тоже никогда не возвращался к тому разговору, и Кудрат был очень благодарен ему.
— Знаешь, Садык, а во дворе у милиционера Исы кто-то живет, — сказал Кудрат, чтобы переменить тему.
— Кто же там может жить, когда там даже калитка заколочена? Иса только один дувал и сделал. Дувал и калитку. А внутри сарайчик.
— А там кто-то живет, — настаивал на своем Кудрат.
— Откуда ты знаешь?
— Я сегодня утром на тутовник лазил. Когда лез вверх, заглянул во двор, вижу — около сарая сапоги стоят. Я подумал, что это милиционер в своем сарае что-нибудь делает, а когда вниз лез, опять во двор поглядел, сапоги исчезли. А мимо калитки проходил — заколочена.
— Как же это может быть? — сказал Садык.
— Ты опять мне не веришь?
— Может быть, ты ошибся? — спросил Садык.
— Я точно видел.
— Ты и насчет бутсов говорил — точно.
Такого удара Кудрат не ожидал.
— Погоди, — сказал Садык, — значит, калитка заколочена, крепко заколочена?
— Ну, досками поперек.
— Значит, как могли туда попасть люди?
— Не знаю. Только я видел. Не людей видел, а сапоги.
— Значит, так, — размышлял Садык, — с одной стороны махалинская комиссия, с другой стороны бутылочный склад, с третьей стороны дом бухгалтера Таджибекова, с четвертой — улица, точнее, переулок.
Никогда ты мне не веришь! — сказал Кудрат. — Почему я всегда тебе верю, а ты мне никогда?
— Нет, я тебе верю, — искренне сказал Садык, — но просто не понимаю, как это может быть.
Садык был старшим. Сестренке Саиде недавно исполнилось пять, а Дильбар не было еще года. Она все время болела, и мать почти не расставалась с ней. Вот и сейчас, придя домой, Садык увидел, что мать качает на руках свою младшую, стараясь, чтобы она уснула.
Отец стоял над дымящимся казаном с шумовкой в руках и пережаривал мясо для плова. Дым ел глаза, и отец вытирал слезы тыльной стороной левой руки.
— Ты совсем перестал бывать дома, сынок, — сказал отец. — Дружба — это хорошо, но дом есть дом. От тебя никакой помощи. Возьми порежь морковь.
Резать морковь для плова умеет далеко не каждый, и Садыку это доверили только в прошлом году. Острым ножом нужно разрезать морковь на очень тоненькие пластинки, а потом эти пластинки, сложенные вместе, надо нарезать так, чтобы получилась морковная соломка, каждый прутик не толще спички.
Садык взял фанерку, подправил на бруске и без того острый ножик и принялся за дело.
— Папа, — спросил он, не прерывая работы, — а правда, что Навои был прислужником у Хусейна Байкары, что они вместе угнетали народ?
— Кто тебе сказал эту глупость? — спросил отец.
— Так говорят, — уклонился Садык от прямого ответа.
