Эмиль Офин - Форпост «Зоркий»
Но Лера уже не слушает. Она смотрит на Славку. И правда, он похож на рыцаря Печального Образа — высокий, худой, только Россинанта и пики ему не хватает. С хулиганами не побоялся связаться, а тут смелости не наберется. Как будто она, Лера, не видит, что ему очень хочется сказать ей что-то.
— Понимаешь, Лера, глупо у меня получилось… Я тебе все объясню…
— Не надо объяснять. — Лера смеется и достает из кармана яблоко. — На, возьми.
Глава восемнадцатая
УВАЖАЕМАЯ НИНА
Что в этой главе может происходить, если главное действующее лицо в ней — Нинка Логинова? Ну, какая из неё героиня? Другое дело, например, — Игорь Соломин. Тот станет верхолазом или, может, даже космонавтом; пока ещё он не решил. Клим Горелов будет, наверное, знаменитым фотографом; правда, у него семь пятниц на неделе: то он хочет быть милиционером, как Иван Сергеевич, то начальником штаба народной дружины. Ну, Славка сделается ученым, а Симка — поэтом. Впрочем, он уже опубликованный поэт, — ведь его стихотворение про эскимо написано крупными разноцветными буквами в фойе кинотеатра. Симка при каждом удобном случае напоминает об этом, хвастунишка несчастный! Федя Новиков — будущий электрик, это ясно. А Лера метит в артистки. В общем, все они уже расхватали себе самые лучшие специальности. А что же остается Нинке? Ничего? Ну, это только так кажется!
Во-первых, она в детской больнице хорошо познакомилась со старшей медицинской сестрой — Фаиной Львовной. У неё белый-белый халат с разутюженными складками, которые так накрахмалены, что даже потрескивают, а на голове — косынка с красным крестиком. Фаина Львовна сидит за своим столиком и говорит очень серьезные и абсолютно непреклонные слова. Например, такие:
— Больной Саша Матвеев, почему ты бродишь по коридору, когда уже был отбой? Вот прими этот порошок и немедленно отправляйся в постель.
И Саша Матвеев проглатывает горький порошок и шлепает тапками в свою палату. Попробовал бы он не послушаться Фаины Львовны — ого!
Почему бы не стать медицинской сестрой, а потом врачом-хирургом? Фаина Львовна говорит, что у неё, у Нинки, сильные ловкие руки, которые быстро научатся справляться со шприцем. Вот бы здорово! Допустим, Симка заболел, лежит и охает. Вдруг приходит Нинка и говорит абсолютно непреклонно: «Больной Серафим Воронов, повернитесь вот так, лежите спокойно» — и раз! — иголку ему в одно место!
Нинка уже сейчас кое-чего добилась, сдала на звание пионера-санинструктора. А потом потихоньку от всех сшила себе белый халат и косынку с крестиком. В таком виде однажды после школы она явилась в детскую больницу к Фаине Львовне; та засмеялась и отвела её прямо к Борису Григорьевичу. И профессор, к которому, чтобы попасть на прием, надо ждать очень долго, её, Нинку, принял сразу, посадил в кресло и повел такой разговор:
— У меня есть идея, уважаемая Нина…
Подумать только! «Уважаемая Нина»! Никто её сроду так не называл! Вот бы Симка услышал…
— Идея заключается в том, чтобы познакомить ваш форпост с моими пациентами. Как вы на это смотрите?
Да чего тут смотреть? Нинка готова для Бориса Григорьевича сделать все. Только ей что-то не очень понятно: зачем знакомиться?
— А затем, — объяснил профессор, — что для больных ребят это будет замечательным развлечением. Вот, например, у нас лежит такой Сережа Овсянников, уже почти месяц. Сложный перелом голеностопного сустава. Он перебегал улицу и угодил под грузовик. Или Алеша Багрецов. Тот съезжал по лестничным перилам и в результате — сломанная ключица и забинтованная голова. Эти и другие ребята лежат подолгу, им тоскливо. А тут вдруг к ним в гости придут прославленные форпостовцы. Такая встреча безусловно поднимет их жизненный тонус. Это лучше всяких лекарств, уж вы мне поверьте, уважаемая Нина. — И Борис Григорьевич потер свои белые руки. — Ну-с, договорились?
Ещё бы!
Нинка шла на сбор форпоста счастливая, гордая, возбужденная. Какие возможности открываются! Так замечталась, что сама чуть не угодила под трамвай.
Первым делом она спросила у ребят:
— Послушайте-ка, вы знаете, что такое жизненный тонус? Это, например, если происходит сложный перелом голеностопного сустава и приходится долго лежать…
Словом, Нинка рассказала все по порядку и передала разговор с Борисом Григорьевичем.
Идея профессора понравилась. Посыпались предложения, начались жаркие споры. Посоветовались с Инной Андреевной и Иваном Сергеевичем; они тоже подсказали много интересного. Так был составлен план и проведена детальная разработка операции, которую назвали условно «Жизненный тонус».
И вот в один прекрасный день — этот день надолго запомнился Нинке — Игорь сказал:
— Веди нас. В этой операции ты главная.
А к тому же в этот день выдалась удивительная, неповторимая погода. Напрасно некоторые думают, что в Ленинграде осенью постоянно дожди. А знают ли эти некоторые, какие дни бывают в октябре, когда в Летнем саду дошкольники ещё копаются в песке вокруг памятника И. А. Крылову, а над их головами старые липы, про которые Симка сочинил, что они какие-то задумчивые, словно собираются уснуть надолго? А Славка сказал, что это типичное бабье лето. Почему бабье? Женское тогда уж! Все самое красивое пишется именно в женском роде. Например: Нева, Александровская колонна, золотая осень, мечта, верность, дружба и, уж конечно, любовь… Ах, любовь! Симка сочинил такое стихотворение:
Я увидал тебя в халате белом,
Ты стала выше, тоньше и милей.
О как прекрасно, благородно, смело —
Лечить и оперировать детей!
Да, решено. Нинка будет врачом-хирургом. Начало уже положено; сегодня она ведет ребят в больницу. «В этой операции ты главная», — так сказал Игорь. Пусть эта операция ещё не хирургическая, а только «жизненный тонус», — не беда. Наступит время, и Нинка будет делать настоящие операции.
И вот она идет впереди ребят. Все они уже в пальто и куртках, потому что октябрь, стало холодно, хоть солнце и светит вовсю. А Нинке жарко, как в июле, она волнуется больше, чем на экзаменах.
Глава девятнадцатая
НА ЧТО ЭТО ПОХОЖЕ!
Борис Григорьевич довольно улыбался и, слегка наклонив седоватую голову, подмигивал поверх очков своим пациентам.
— Ну-с, итак, я сдержал слово. Вот к нам пришли обещанные форпостовцы. Встречей поручаю руководить Нине Логиновой, она пионер-инструктор по санитарной части у себя в школе. А я, увы, должен идти. С вами остается старшая медсестра.
Борис Григорьевич ушел. А Нинка оглянулась на Фаину Львовну, расправила складки своего белого халата и, стараясь, чтобы её голос звучал как можно непреклоннее, обратилась к больным:
— Товарищи, во-первых, мы принесли разные интересные книжки. Их собрали наши школьники специально для вас. Сима и Клим, раздавайте книжки. Во-вторых, наступают длинные осенние вечера, и читать с верхним освещением вам будет трудно. Вот в этой картонной коробке лежат маленькие настольные лампы системы «гриб». Их дал завхоз больницы, а наш электрик Федя Новиков сейчас проверит эти лампы и установит каждому на тумбочку. Приступай, Федя. А мы будем знакомиться.
Мальчик с забинтованной головой приподнялся на койке.
— Пускай ваш Игорь Соломин расскажет про форпост.
— Да-да, — попросили больные, — пусть расскажет. Нинка посмотрела на Игоря: «Что же ты молчишь?»
А тот посмотрел на Славку.
— Я не умею говорить, ребята. Не сердитесь. Вот если бы Славка…
— Это наш первый ученик, товарищи. Вячеслав, расскажи за Игоря.
И Славка принялся рассказывать про чердак, про Ивана Сергеевича, про то, как отвоевали домик для форпоста, и про разные другие дела.
Больные ребята слушали затаив дыхание, стараясь не пропустить ни одной подробности. Особенно когда Славка красочно расписывал, как самый маленький форпостовец Клим Горелов на безлюдном глухом пустыре, в трудных условиях пересеченной местности, сфотографировал опасного преступника в клетчатой кепке.
— А если бы этот Клетчатая Кепка поймал вашего Клима и проломил бы чему башку? — спросил Забинтованная Голова. — Его бы так же ругали родители и доктора, как меня, да?
— Сравнил, — строго сказала Нинка и торжественно добавила: — Клим ведь рисковал для Родины! А для кого рисковал ты, когда катался по перилам? Что я, не знаю, что ли? Я смотрела твою историю болезни, не думай!
И Нинка многозначительно посмотрела на Фаину Львовну.
Забинтованная Голова обиженно засопел и скрылся под одеялом, — подумаешь, косынку с крестиком, нацепила! Маленькая, а уже вредная, вроде Фаины Львовны.
Дальше Славка начал показывать свой номер. Он решал устно любые упражнения на трехзначные цифры. Больные задавали, а он отвечал очень быстро. Когда потом проверяли на бумаге, оказывалось тютелька в тютельку. Ясно, этот парень всегда будет хватать только пятерки! Ему-то что!
