Эдуард Веркин - Супербой, Маньяк и Робот. Герои школьного вечера
Генка достал проштампованный билетик и вписал в него «Однорукий Робот». Витька сам вписать свое имя не мог, и выбор вместо него сделал Генка.
– Вот и все, – грустно сказал Витька. – Дамы выбирают кавалеров…
– Слушай внимательно, – говорил Генка. – Мы подойдем к сцене. Когда выберут Короля и Королеву, по традиции на минуту выключат свет, чтобы снять маски. Ты быстро скидываешь костюм, я тоже. После чего ты спрыгиваешь на пол, а я залезаю на сцену. Ясно?
– Ясно.
Снегурочка снова шла по залу со своей шапкой, куда маски кидали свои билетики. Обойдя весь зал, Снегурочка поднялась на сцену и вручила шапку директору. Директор стал считать голоса.
– Вить, давай спорить, что ты победишь, – приставал Генка. – На подарки… Не, на подарки мы уже спорили. Давай на подарки к следующему году.
Витька молчал. Ему было как-то безразлично, победит он или нет. Он отыскал Пантеру. Она стояла в компании Нептуна. Из-за плеча Нептуна выглядывал давешний Звездочет, тот, что назвал Витьку придурком.
– Королевой бала становится… – директор выдержал надлежащую паузу. – Королевой бала становится… Пантера!
– Ура! – завопил Генка и попытался поднять Витьку.
Пантера легко запрыгнула на сцену. Директор поцеловал ей руку и вручил белую розу. Пантера послала воздушный поцелуй в зал.
– Королем Бала становится…
Генка сжал Витькину руку.
– Становится… Однорукий Робот!
– Р-р-р! – зарычал Генка и подпрыгнул.
– Чего? – не расслышал Витька.
– Мы сделали это! – крикнул Генка и подтолкнул Витьку к сцене. – Иди! Иди, однорукий болван!
Витька растерянно огляделся по сторонам, затем медленно поднялся на сцену. Директор схватил его за руку и поставил рядом с собой. Получилась забавная композиция – в середине директор, по правую директорскую руку Витька, по левую директорскую руку Пантера.
– А теперь в соответствии с обычаем нашего Новогоднего карнавала погаснет свет, – объявил директор. – Страна должна знать своих героев! Дмитрий Донатович, прошу вас.
Физрук с перемотанной бинтом головой подошел к рубильнику.
Генка кивнул Витьке. Витька кивнуть не мог и подал знак рукой.
– На счет «три» свет погаснет, – сказал директор. – Диджей, включи что-нибудь подходящее. Раз! Два! Три!
Свет погас. В темноте зазвучала «Лунная соната». И грохот. И шорох скидываемых костюмов.
Витька быстро лег на пол, выполз из костюма, стянул с ног пожарные штаны и пожарные бахилы. Сел на пол, свесил ноги со сцены.
– Ну? – спросил он шепотом.
– Сейчас, – ответил Генка. – Ремень заело… Все, готово.
Витька спрыгнул со сцены и встал рядом со сброшенным костюмом Маньяка. Поднял с пола хоккейную маску. Генка запрыгнул на сцену, натянул серебристые бахилы и штаны.
– Елочка, зажгись второй раз! – весело крикнул директор. – Да будет свет!
Свет зажегся. «Лунная соната» сменилась бодрой дискотечной мелодией. На сцене снова стоял Дед Мороз, на сцене стояла Снегурочка. Рядом с ними сиял Генка. А рядом с Генкой стояла Костырева.
Костырева выглядела счастливой. И вертела на пальце плюшевую маску Пантеры.
– Гы, – только и смог сказать Витька.
Зал заулюлюкал.
Костырева улыбалась. Не было заметно ни веснушек, ни очень уж тонких губ, да и вообще, совершенно неожиданно для себя Витька увидел, что Костырева очень красивая девчонка. Совсем не такая, как раньше.
И купающийся в лучах славы Генка увидел, как изменилось Витькино лицо, и только теперь удосужился посмотреть, кто стоит с ним рядом.
К чести Генки ему удалось никак не выказать Костыревой свое потрясение. Он совершенно по-джентльменски поклонился ей и протянул руку. Наташка сделала легкий книксен и улыбнулась.
Директор увидел Генку, насупился и прищурил глаз.
– Это ты? – спросил он мимо микрофона. – Я же тебе запретил здесь появляться… Хотя ты это хорошо придумал, хорошо. Победителей не судят, да?
Генка с достоинством кивнул.
– Ну, ладно, – улыбнулся директор. – Пусть. Только пятерки от меня не жди. Исключительно торт и прощение.
Генка согласно кивнул.
– Друзья! – крикнул в микрофон директор. – Хочу объявить имена Короля и Королевы Новогоднего бала! Ими стали Наташа Костырева и всем вам хорошо известный Геннадий. Они получают вот этот изумительный сладкий приз!
Директор показал на тележку с огромным тортом.
– А теперь – Королевский вальс! – и директор дал знак диджею.
Диджей переключил диск. Зал наполнился звуками «Школьного вальса».
Генка соскочил со сцены, подхватил Костыреву, и они закружились в танце.
Витька вышел из зала.
В коридоре почти никого не было, только на дальнем подоконнике сидел Звездочет. Он грыз семечки, а кожуру складывал в карман своего костюма.
– Эй, Вить, семечек хочешь?
Витька вздрогнул. Голос был подозрительно знаком.
– Семечек, спрашиваю, хочешь? – повторил Звездочет.
Витька подошел ближе, протянул руку и стащил со Звездочета колпак вместе с маской.
Из-под звездного колпака появилась недовольная физиономия Жмуркина.
– Это ты? – не поверил глазам Витька. – Жмуркин, это ты?
– Нет, это принц Уэльский! – злобно ответил Жмуркин. – Конечно, я, не видишь, что ли?
Жмуркин с отвращением свернул колпак и спрятал его в карман сиреневой хламиды, изрисованной знаками Зодиака.
– Чубуков – редкостная свинья, – сказал Жмуркин и быстро огляделся. – Я ему морду набью… когда-нибудь… Всучил мне эту дрянь, а моего Супербоя забрал себе! Я ему говорю, как тебе, Чубуков, не стыдно…
– Кто?!! – Витька почувствовал, как холодеет спина.
– Чубуков, – повторил Жмуркин. – Да ты его знаешь. У него первый взрослый по боксу. Он подстерег меня на входе, поймал и затащил под лестницу. Стоит, значит, пуговицу железную на моем костюме пальцами сгибает и разгибает и говорит, не уступишь ли ты мне, милый друг Жмуркин, свой костюм? И пуговицу то согнет, то разогнет, то согнет, то разогнет! Ну, я и говорю, а не валил-ка бы ты…
Жмуркин щелкнул языком.
– Ну, я и говорю, бери, конечно, мой костюм, он мне все равно велик. Вот он мне и всучил это барахло! В карманах семечки эти дурацкие…
Жмуркин плюнул на свой костюм Звездочета.
– Так, значит, Супербой – это Чубуков? – шепотом спросил Витька.
– Чубуков, – кивнул Жмуркин. – Самый что ни на есть. Ладно, он у меня еще получит! Я на него Снежка натравлю! Будет знать, как костюмы забирать!
– Да уж… – снова шепотом сказал Витька. – Будет знать…
– А я его что-то не вижу. – Жмуркин осмотрел зал. – Свалил куда-то… Ищи его теперь!
– Свалил… – машинально повторил Витька.
– Я смотрю, – Жмуркин кивнул на сцену, – наш старый Крокодайл не ударил лицом в грязь, отхватил себе все-таки Королеву бала на танец.
– Да уж, – сказал Витька.
– Но он ведь, кажется, мечтал об Ивановой?
– Выбирать не приходится… Значит, Чубуков взял костюм?
– Не дай бог, он его попортит! – волновался Жмуркин. – Мне директор кинотеатра так и сказал – если хоть одной пуговки на костюме не досчитаюсь, я тебе, Жмуркин, сам костюм закажу. За твой счет. А я спрашиваю, какой еще костюм, Петр Сергеевич. Он смеется и говорит, деревянный, Жмуркин, деревянный… Ладно, побегу его искать…
Он подобрал полы своего звездочетного костюма и посеменил к выходу.
– Жмуркин! – окрикнул Витька.
– Чего? – обернулся Жмуркин.
– Чубуков… он… короче… Он в биологическом кабинете. Он там… В общем…
Жмуркин кивнул и побежал освобождать Чубукова. Витька остался один.
Музыка оборвалась. Вальс закончился. Из зала выглянул довольный Генка.
– Наташка танцевать научилась, – сказал он. – На ноги больше не наступает. А вообще она, оказывается, художественной гимнастикой занимается.
– Интересно… – грустно сказал Витька.
– Но все равно не Иванова, – покачал головой Генка. – Не в моем вкусе. Зато торт нам достанется – Костырева же гимнастка, а им сладкое нельзя есть. А я не гимнаст, мне все можно.
– Иванова куда-то ушла, – сказал Витька.
– Значит, не судьба. И мы пойдем. Дома торт съедим, лимонэйду попьем. Жмуркина надо только отвязать.
– Жмуркин уже свободен.
– Уже отвязал его? Молодец…
– Жмуркин – не Супербой, – тихо сказал Витька. – Жмуркин – Звездочет.
– Какой еще Звездочет? А кто же тогда Супербой?
– Чубуков. Он отобрал у Жмуркина костюм. Такие дела.
Генка даже не нашелся, что ответить.
– Жмуркин побежал его освобождать. Так что нам надо отсюда сваливать. И чем скорее, тем лучше.
– Погоди, – сказал Генка. – Остался еще сюрпризец.
– Какой еще?
– Давай на минутку в зал вернемся.
Генка потащил Витьку обратно.
Карнавал закончился. Гости собирали свои костюмы, светомузыка больше не вертелась, диджей катал микс из «Песенки про пять минут» и «Собачьего вальса». Директор о чем-то шептался с завучем. Она перестала быть Снегурочкой, улыбалась на директорские шутки, не забывая при этом следить за порядком в зале. На краю сцены сидел физрук.
