Марина Дяченко - Слово Оберона
А когда проснулась – за узенькими окошками уже был день, в отдалении что-то грохотало и стены замка сотрясались.
Сражение!
Я нащупала посох, завернутый в остатки портьеры. Надо было, по крайней мере, увидеть, что там происходит, кто побеждает и жив ли еще Уйма. А еще неплохо бы появиться на поле боя, ударить в небо зеленой молнией, и пусть они признают во мне могучего боевого мага, а не мальчишку на побегушках…
Я подошла к очагу посмотреть, не осталось ли в котле еще каши, и в этот момент в трубе зашуршало. Шлеп! – в остывший очаг вывалился человек; я вскинула посох наизготовку.
Он был небольшой. С меня ростом. Мальчик, одетый в черное, с наполовину черным от сажи лицом, с очень белыми, но перепачканными волосами. А глаза у него были чернющие, так что даже зрачков почти не разглядеть.
Он уставился на меня вот этими черными глазами, и у меня вдруг от страха поджилки затряслись. Хотя он вовсе не выглядел сильным – тощий, будто его год не кормили. Узкие плечи. Острый нос.
– Привет, – сказал он как ни в чем не бывало. – А я что-то про тебя знаю.
– Привет, – отозвалась я, стараясь выглядеть насмешливо. – Я тоже про тебя что-то знаю. Ты трубочист.
– Я такой же трубочист, как ты – слуга этого волосатого, – он ухмыльнулся.
– А кто я? – мне очень хотелось, чтобы голос звучал потверже.
– Ты маг, – он перестал скалиться.
Это было так неожиданно, что я опустила посох.
– С чего ты взял?
– Но и это не главное. – Он выбрался из очага, заглянул в котел, поморщился, рассеянно оглядел кухню, словно решая, чем тут можно поживиться. – Главное – ты оттуда. Из-за Печати.
– Нет, – сказала я поспешно.
– Да, – он зажмурился, как кот на солнцепеке. – Здесь где-то были яблоки в сахаре. Ты не знаешь?
– Не знаю, – я едва удержалась, чтобы не проверить в кармане восковой ключ.
– Жаль, – он потянул носом воздух. – По-моему, первая атака отбита. Ты как считаешь?
– Я не знаю, – повторила я хмуро. – Ты сам кто такой?
Он остановился передо мной. Ему было лет двенадцать, и богатырским сложением он, как и я, не отличался.
– Я? – он улыбнулся, на запачканном сажей белом лице проступили милые ямочки. – Я тебе расскажу. Но сперва давай посмотрим, как там дела на поле боя?
* * *Ну кто там обычно лазает по трубе, кроме трубочистов? Санта-Клаус с большим мешком? То-то я ему не завидую…
Мальчишка поднимался первым, я видела его башмаки, ловко переступающие с одной железной скобы на другую. Скобы отстояли далеко друг от друга, в расчете на взрослого человека, и оказались они такими грязными, что противно было прикоснуться. Отовсюду летела сажа. Когда мы наконец выбрались из трубы на крышу, я вовсю чихала, кашляла и была чумазая, как мой спутник.
Из рваных туч проглянуло солнце. Я огляделась, и у меня захватило дух: мы сидели на крыше башенки, возвышающейся над остальными, как бледная поганка над скопищем ложных опят. В отдалении дымились развалины соседнего замка, а наш собственный был виден как на ладони. Прямо под нами суетились люди на зубчатой стене, подносили камни, заряжали катапульты и выстреливали, не целясь, только воздух вокруг свистел.
Замирая от страха, я подобралась к самому краю крыши (стараясь не забывать о мальчишке, – мало ли что ему в голову взбредет!). Отсюда стали видны враги – большое разноцветное войско, в этот момент как раз отступающее от стен. Врагов по пятам преследовали защитники замка, и когда я их разглядела, то чуть с крыши не свалилась!
С флангов сражались обыкновенные люди, кто в доспехах, кто без, а Уйма (я и его смогла разглядеть) – вообще голый до пояса. Но в центре, в передних рядах, стояли большеголовые, в полтора человеческих роста, страшилища!
– Что это?
– Куклы, – пренебрежительно сказал мой спутник. – Боевые игрушки Мастера. Безнадежное дело, замок не взять. Принц-деспот может прямо сейчас поворачивать и уходить.
– Кто?
– Принц-деспот, – мальчишка стрельнул на меня черными глазами. – Только пришельцы из-за Печати могут быть такими незнайками.
Он помолчал и добавил высокомерно:
– Особенно если они девчонки.
Вот как. А я-то думала, что в мужской одежде похожа на мальчишку.
– Кто тебе сказал, что я из-за Печати? – я сделала вид, что не заметила насмешки.
– Сам догадался. Я тоже маг. И поумнее тебя.
– Хвастался бы меньше, – сказала я, отползая от края крыши и подтягивая к себе посох.
Мальчишка прищурился:
– Хочешь, сыграем в интересную игру?
– Не хочу. Мне сейчас не до игр.
– Это особая игра. Называется «вопрос – ответ». Ты ведь хочешь меня расспросить?
Он попал в точку.
– Вот-вот, – он глянул на горизонт, прикрыв глаза ладонью, потом снова на меня. – Я тоже кое-что хочу знать. Честный ответ в обмен на другой честный ответ. Идет?
Атаковавшие замок враги отступали. Чудища, в самом деле похожие на неумело сшитых кукол, в какой-то момент замерли, как по команде, потом одновременно повернули обратно.
– Как они… они живые или мертвые? Это Мастер-Генерал ими командует?
Он прищурился:
– Как много вопросов… И все бесплатно.
– Жалко тебе ответить?
– Не жалко. Будем играть?
– А если ты соврешь?
– Есть средство, – мальчишка посерьезнел. – Чтобы и мне не врать, и тебе не врать. Ну? Давай?
* * *Лезть обратно в трубу мне, к счастью, не пришлось. Мальчишка знал тут все входы и выходы – по узенькой лестнице (Уйме бы не протиснуться) новый знакомый привел меня в маленькую круглую комнату, где и пол и стены были увешаны и устланы старыми, ветхими полотнищами. Узкая дверь, едва закрывшись, спряталась под парчовыми и бархатными, цветными и черными тканями.
Сквозь высокое окошко едва проникал солнечный свет. Я присмотрелась: на обгоревших, продырявленных, изорванных тряпках кое-где сохранилась золотая и серебряная вышивка. Летящие орлы, скачущие кони, скрещенные мечи…
– Это знамена?
– Это вопрос?
– Нет, – не дожидаясь приглашения, я уселась на низкую табуретку. – Это я так. Сама с собой разговариваю.
Мальчишка снова ухмыльнулся. При том, что он вел себя просто по-свински, при том, что от его взгляда у меня мороз пробегал по коже, проскальзывало в нем что-то симпатичное. Может быть, потому, что в этот момент у меня появилась надежда?
– Ну вот, – мальчишка открыл дверцу в стене, вытащил что-то, моментально закрыл, и я так и не поняла, как его тайник работает. – У меня тут осталось немного.
И он высыпал на деревянный темный стол горсть кругляшков. Не то горошины, не то конфеты – желтые, зеленые и серые.
– Это семечки правды. Ты берешь одно, я – другое. Глотаем на счет «три».
Я насторожилась:
– Ты даже не сказал, что это такое!
– Я сказал – это семечки правды. Я глотаю – ну и ты глотаешь. Все честно.
В нем было что-то завораживающее. У меня никогда, даже в младенчестве, не было охоты тянуть в рот что ни попадя. А тут я, как загипнотизированная, поднесла к губам желтый кругляшок.
Он тоже взял желтый:
– На счет «три».
Я вдруг подумала: что если я проглочу, а он не проглотит? Если это отрава, и он задумал обмануть меня?
– Давай поменяемся, – сказала я решительно. – Давай свой.
– Осторожная, – он сверкнул белыми зубами. – Они одинаковые. Но – как хочешь.
Мы поменялись горошинами.
– Раз, – очень серьезно сказал мальчишка, – два… Три!
Я все-таки дождалась, пока он проглотит, и тогда только – так уж и быть! – проглотила и свою горошину. Хотя безопаснее, наверное, было бы спрятать ее за щекой.
– Ты хотела жульничать, – сказал мальчишка.
– Нет. Просто…
– Хватит. Теперь решаем, кто первый спрашивает. «Камень-ножницы-бумага».
В эту игру я играла с мальчишками еще в детском садике, но никогда бы не подумала, что она в ходу здесь, в бывшем загробном царстве.
– Раз-два-три, – снова сказал мальчишка.
Надо отдать ему должное – он не жульничал ни капельки. Мы одновременно выбросили руки – у него был кулак, то есть «камень». У меня открытая ладонь, то есть «бумага». Бумага накрывает камень, а значит, первой выпало спрашивать мне.
– Давай, – мальчишка сдвинул брови. – Быстрее.
Его бледное лицо еще больше побледнело под сажей.
– Как тебя зовут? – выпалила я.
Он вздохнул с облегчением. Прямо-таки обмяк:
– Максимилиан. Ничего глупее ты спросить не могла?
– Ты правда маг?
– Это второй вопрос. А теперь моя очередь… Смотри только, не соври. А то знаешь что будет…
– Не знаю, – мне вдруг стало неуютно.
Он поднял белесые брови:
– Плохо, если не знаешь. Соврать с семечком правды в животе… М-да. Слушай мой вопрос. Ты можешь уйти назад, за Печать?
Я облизнула губы. Все это было как-то… будто понарошку. Будто не со мной. Эта комната, увешанная флагами поверженных армий. Этот мальчишка с нехорошими глазами. Это «семечко правды» у меня в животе…
