Эдуард Скобелев - Приключения Арбузика и Бебешки. В Стране Голубых Туманов
На этот вопрос Эпельсинов ответил: «Пушка среднего калибра – одна. Предположительно два охотничьих ружья».
Бебешка печально улыбнулся: на корабле не было ни одного ружья. Что же касается пушки, то снарядами ей служили… старые ботинки. Шутка, а не пушка…
Впрочем, артиллеристы не разглашали своего секрета, и это в дальнейшем сослужило экипажу корабля добрую службу…
Шторм
Ребята почти безупречно владели парусами. Как обезьяны, они быстро взбирались по вантам на мачты и при любой погоде ставили или убирали паруса.
Корабль шёл ходко, и Бебешка, прикинув пройденное расстояние, определил, что до бывшей страны Дуляриса остаётся не больше двух-трёх дней пути.
Итак, нужно было быть особенно внимательным, особенно осторожным.
И тут совсем некстати поднялся шторм. Сначала подул сильный ветер, потом разгулялись огромные, как горы, волны. Любая волна, обрушившись на корабль, без сомнения, поломала и потопила бы его. Но корабль легко вскакивал с волны на волну – до тех пор, пока они были пологими. Когда же волны разрослись и вспучились, опасность гибели корабля возросла во много раз.
Одни в безбрежном океане – это было страшно. Но ребята не думали о коварстве стихии.
Как бывалые моряки, они не поддавались страху и на совесть делали своё дело.
На обеих мачтах были «взяты рифы», то есть уменьшена площадь парусов. Сам Бебешка крутил штурвал, стараясь держать корабль так, чтобы волна не перевернула его, ударив о борт.
Проходил час за часом, а ветер не ослабевал, и грохот волн и вой ураганного ветра слились в оглушительную канонаду. Когда над разбушевавшимся океаном опустилась ночь, положение стало совсем плачевным. Почти треть экипажа испытывала от беспрерывной качки приступ морской болезни.
В непроглядной темноте казалось, что погибели уже не избежать.
Чтобы ребят не сдуло или не смыло за борт, Бебешка приказал всем, кто работал на палубе, привязаться верёвками к мачте. Приказ был отдан вовремя: только верёвка спасла вахтенного, сброшенного волной в море. С большим трудом мальчика подняли на палубу – лицо рассечено, рука поломана, он нахлебался солёной воды и едва дышал. Его отнесли в лазарет, где уже было много больных. Возле них хлопотали бесстрашная Наташа и весёлая Лялька Дудкина. Они подбадривали ребят, хотя сами еле держались на ногах.
Хуже всех выглядел Эпельсинов. Бебешка не предполагал, что шпион так перетрусит. Эпельсинов решил, что настал конец света. Он отвратительно ругался, проклиная себя за то, что согласился плыть на корабле.
Каждый раз, когда корабль поднимался на волну и вслед за тем стремительно падал вниз и вся обшивка корабля трещала, готовая развалиться на части, Эпельсинов блеял от страха, как коза.
– За-за-за-чем я связался с молокососами! – причитал он. – О, я несчастный! За-за-за-чем я дал впутать себя в эту историю! Всё, всё теперь по-по-по-гибло!..
Мощной волной смыло обе спасательные шлюпки и снесло штурманскую рубку. Только по счастливой случайности Мухоморчик избежал гибели.
Вскоре тяжёлая волна проломила палубу – в трюм хлынула вода.
– К помпе! – скомандовал Бебешка.
Все поняли, что наступила роковая минута.
Несколько ребят принялись в темноте откачивать воду. Отяжелевшее судно уже не могло легко подниматься на волну и вот-вот должно было стать добычей ураганного ветра и гигантских волн.
Положение спас Пантелеймон. Включив электрический фонарь, он достал припасённые дядей Ваней доски и кое-как забил образовавшийся пролом, а сверху закрыл его куском брезента.
Команда совершенно выбилась из сил, и даже Бебешка с тоской подумал, что не может больше управлять кораблём. «Не сдаваться, не сдаваться! – подбадривал он себя. – Самый большой позор – если смерть приходит к человеку, которому уже всё безразлично!»
Нужно было поскорее облегчить корабль. «Мачту, срубить мачту!» – догадался Бебешка. Он знал, что так поступали в крайних случаях капитаны и некоторые при этом спасали корабль. Рискуя упасть за борт, Бебешка добрался до фок-мачты – передней мачты корабля – и позвал ребят на помощь. К нему подбежал Пантелеймон.
– Тащи топор, будем рубить мачту!
– Топором не выйдет, капитан!
– Топор!
Было очень трудно обрубить ванты – просмолённые канаты, которые удерживают мачту. Но Бебешке это удалось, хотя его несколько раз накрывало волной.
За мачту взялся Пантелеймон. Но при ужасной качке срубить её было явно не под силу.
Вдруг Пантелеймон бросился прочь и скрылся в трюме. «Куда же он? – разозлился Бебешка. – Неужели и Пантелеймон испугался?» Но Пантелеймон вскоре возвратился, неся бензопилу.
«Молодец! Как же я забыл о том, что у нас есть бензопила? Арбузик не хотел её брать, но дядя Ваня настоял…»
Взревел мотор. Стоя на коленях, Пантелеймон принялся пилить мачту. Пила дошла едва до середины, когда мачта треснула, сломанная ветром, и свалилась в воду…
Шторм ослабел лишь к утру.
Экзамен выдержали
Шторм был суровым экзаменом, но экипаж «Освободителя» выдержал его с честью. И хотя не у всех хватало сил, все держались молодцами.
За дни плавания ребята привыкли к своему кораблю. Корабль стал для них частицей родины. Они знали, что делают справедливое и нужное дело, и потому не струсили, даже когда были на волосок от гибели.
Едва прекратилась буря, экипаж принялся поправлять такелаж и ремонтировать палубные надстройки.
С утра до вечера велись восстановительные работы. Конечно, нечего было и думать о том, чтобы поставить новую мачту, но можно было плыть и с одной мачтой. Осмотрев корабль, Бебешка остался доволен. «Случись новый шторм, мы перенесли бы теперь и его!» – сказал он.
Теперь Эпельсинов повёл себя так, будто шторм был обычным случаем в его жизни. Он ходил по палубе, посмеиваясь и насвистывая.
– Не правда ли, нас немного покачало? – спросил его Бебешка.
– Пустяки, капитан, – ответил Эпельсинов. – Вот однажды я проходил Гибралтар – там нас действительно покачало. А это были качели для первоклашек!
Бебешка не ответил бахвалу. Известно ведь: чем трусливей человек, тем больше хочет он показать свою смелость.
Просторы моря были совершенно пустынны. Но по стаям пролетевших птиц Бебешка определил, что земля уже недалеко…
Западня
Глядя на Эпельсинова, который всё чаще ухмылялся и потирал руки, Бебешка догадывался, что коварные враги давно придумали, как погубить корабль и его команду.
Он вчитывался в расшифрованные радиограммы, которые посылал и получал Эпельсинов, но не понимал замысла врагов. Беспокойство росло: чтобы сохранить в секрете свои планы, враги могли в решающий момент вообще сменить шифр…
Однажды утром вперёдсмотрящий, сидевший на верхушке мачты, закричал: «Земля! Земля!» Все выбежали на палубу, глядя в ту сторону, куда показывал вперёдсмотрящий, но, понятное дело, ничего не заметили, потому что Земля круглая и дальше видит тот, кто смотрит с высоты.
И хотя ребята не увидели берега, по которому истосковались за долгие дни плавания, всё же они обрадовались и, взявшись за руки, пустились в пляс вокруг единственной мачты.
Видя такую радость своих друзей, Бебешка распорядился приготовить праздничный обед с компотом и мороженым.
В полдень, когда на горизонте чуть проступила тёмная полоска земли, Картошкин принёс Бебешке ленту с цифрами – перехваченную радиограмму.
Вот что было написано в ней:
80.10.30.18.16.10.14.100.16.19.70.
90.12.30.15.16.14.11.90.30.60.18.16.
60.12.28.100.14.16.10.20.11.28.12.90[1].
Едва пробежав глазами цифры, Бебешка побледнел и стал лихорадочно соображать, каким образом избежать приготовленной западни.
Между тем берег приближался с каждой минутой.
Вот уже стали хорошо видны высокие горы и довольно узкий пролив между ними – лучшего места для окружения и уничтожения беззащитного корабля было не придумать.
– Что-то я не припомню таких гор на бывшем острове Дуляриса, – удивлённо сказал Мухоморчик.
– Где тебе, глупому, припомнить? – усмехнулся Эпельсинов, покручивая штурвал.
– И я не узнаю берега, – сказал Пантелеймон.
– Я держал всё время строго по курсу, указанному капитаном, – ответил Эпельсинов. – Но какая бы это земля ни была, всё-таки это земля, а не море. Бросим якорь, осмотримся, отдохнём, а потом решим, что нам делать дальше… Всё нужно делать разумно, не правда ли, боцман?
– Правда, – согласился Пантелеймон.
Бебешка слышал все эти разговоры. Голова его разрывалась на части: что делать? что делать? Он твёрдо знал одно: в пролив входить нельзя ни при каких обстоятельствах.
– Внимание, штурман! Приставать здесь к берегу не будем, обогнём остров справа! Измените курс корабля!
– Капитан! – воскликнул Эпельсинов, покраснев от злости. – Неужели ты не видишь, какой прекрасный залив перед нами? Команда устала, ребята хотят сойти на берег и размять ноги! Уж сколько дней под нами качается палуба! Неужели ты, капитан, так безжалостно отнесёшься к экипажу корабля?
