Иван Евлогиев - Сокровище магов
— Это ты, Хромоногий? Кому это ты телеграфируешь? Что тебе нужно в этом доме науки? Помни, что ты не избежишь возмездия!..
Голос умолк, и образ на экране исчез.
Павлик поспешил уйти. Он задёрнул завесу, вышел в коридор и опустился вниз по лестничке, прошёл через холл и выбежал во двор. Только тогда он о чём-то задумался. Поколебавшись минуту, он вернулся в дом, вырвал листок бумаги из записной книжки и крупными буквами написал:
«Хромоногого здесь не было. Всё произошло совершенно случайно. Простите. Уважающий вас
Павлик»
Вдали послышался гул самолёта. Павлик бросил записку на стол с экспонатами и выскочил наружу.
Вертолёта ещё не было видно.
— Скорей бери свой ранец и бежим в подземелье! — крикнул Павлик изумлённому Белобрысику, который, вытянувшись от напряжения в струнку, покорно ожидал его прихода у дверей ангара.
Они пригнулись в пыли за каменной стеной оружейного склада старинной крепости и с бьющимся сердцем стали ждать приземления вертолёта и возвращения его пассажиров.
— Не лучше ли нам выбраться отсюда и где-нибудь спрятаться, а потом вернуться? — предложил Павлик.
— Нет. Там сразу же за ангаром какая-то девушка, декламирует стихи и греется на солнце. Она может нас заметить. А что там в доме? — горя от любопытства, спросил Сашок.
— Чудесно! Это настоящий дом чудес. Мне кажется, что это какая-то научная экспедиция.
— Ах, как хорошо! — радостно воскликнул Белобрысик.
Теперь уже было ясно слышно приближение вертолёта.
Подземелье укрыло их в своём мраке, но две пары горящих юных глаз выглядывали оттуда на свет.
ГЛАВА ВТОРАЯ
10
И все-таки я его найду!
Родопы — настоящая сокровищница. Их бесконечные леса и живописные пастбища, равных которым не сыщешь на всём Балканском полуострове, хранят много тайн. В древности Родопы были обиталищем нежных фракийских муз. Это родина Орфея, Спартака, Момчила.
И теперь ещё название этих гор окружено легендами. И теперь ещё они являются источником достойного лиры Орфея поэтического вдохновения, а в недрах их кроются материальные богатства, которые суждено открыть современному человеку. И человек этот всё настойчивее и глубже проникает в глубину гор и в их тайны.
В то время, к которому относится этот рассказ, в Родопах находилась экспедиция Академии наук — передовой отряд, стуком своих геологических молотков и шумом буров пробудивший старые горы от вековечного сна. Теперь, когда прошло много лет, десятки таких научных и технических отрядов бродят по осыпям родопских скал, но первые шаги геологов в этом краю были трудными, и работа их лишь медленно подвигалась вперёд.
В этот день начальник экспедиции, профессор Мартинов, нервничал и сердился. Он не находил себе места. Работа экспедиции была сложной и обширной. Она охватывала несколько разбросанных в горах участков и её результаты ежедневно анализировались и обобщались. Но, помимо этого, профессор взялся за выполнение ещё одной задачи, которая в последние дни причиняла ему много забот и неприятностей.
На участке вершины Орлиного Гнезда, где находилась центральная станция, профессор сделал несколько интересных наблюдений. С одной стороны, в этой местности было обнаружено множество заброшенных рудничных шахт, горных выработок, штолен, металлургического шлака, с другой же стороны, рудоскоп, который был ему передан для испытания одним из болгарских заводов, показывал необъяснимые отклонения. На других участках этот самый прибор давал закономерные, ясные показания. На Орлином же Гнезде данные его были противоречивы, а иногда он и вовсе отказывался служить. Это непонятное явление ставило старого профессора в тупик. Геологическая картина местности была ему ясна и понятна. Он был убеждён, что, постепенно суживая круг буровых работ, он в скором времени обнаружит богатые месторождения свинцового блеска. Но в последние дни диаметр разведуемого участка настолько сократился, что у него начали возникать сомнения в конечных результатах работы экспедиции. Он опасался, что его экспедиция пройдет мимо рудных месторождений, не обнаружив их. В последнее время он все чаше и чаше говорил своему коллеге профессору Иванову, естественнику и страстному охотнику:
— Наша облава, кажется, ни к чему не приведёт. Боюсь, что дичь ускользнёт из-под самых наших ног.
В довершение ко всему, руководитель участка, старший геолог Петров не разделял мнения профессора, что в поисках месторождения, — а оно, судя по всем данным, должно было находиться в этом месте, — следует стеснять концентрические круги бурения вокруг Орлиного Гнезда. Петров считал, что если рудный пласт не был обнаружен в старых проходках, в этих «полых пространствах», то он вообще едва ли здесь существует. Разведка старых выработок представлялась ему ненужной архивной работой. Не подкрепляя занятую им позицию вескими соображениями, он предлагал вести разведку иным путем, по другому графику. Он находил, что надо отказаться от продолжения работ на Орлином Гнезде, в особенности же от выработок около осыпей в районе Чёртовых Берлог.
Сегодня профессор должен был посетить группу Петрова и присутствовать на кратком производственном совещании. Такие совещания проводились ежедневно с различными группами. Профессору хотелось привести перед собранием убедительные доводы в пользу своей точки зрения, но он всё ещё не располагал данными, подтверждающими её. Работа с рудоскопом, на которую он возлагал такие большие надежды, тоже не дала ожидаемых результатов. Больше того, она навела его на новые сомнения. Терзаясь этой неопределённостью, профессор ходил по своему кабинету из угла в угол, без всякой надобности спускался в лабораторию, брал разные пробы руды и, не видя их, держал перед глазами. Мысли его терялись в догадках. Он перебирал в уме разные варианты работы. В конце концов он махнул рукой, опустился в кресло и стал смотреть в окно на расстилающееся перед ним зелёное море елового леса. Его губы что-то шептали. Вдруг он вскочил с места.
— И всё-таки я его найду! Я его найду!
Хотя за окном светило радостное июльское солнце и лес шумел весело и бодро, он нервно опустил штору. Ему казалось, что заливавший комнату свет мешает работать. Он сел за письменный стол. Лёгкий ветерок парусом надувал занавеску, трепал его волосы.
На столе перед ним была развёрнута большая специальная карта. На ней он набросал красные, жёлтые и синие кружки и линии, отдельные участки, пункты бурения, полученные результаты, открытые рудные жилы. Он стал рассматривать карту, по привычке разговаривая сам с собою вслух:
— Аномалии не случайность. Что-то должно находиться в пластах под этими голыми скалами! Но что это? Чем объяснить эти непонятные отклонения?
Профессор заворочался в кресле, утёр платком потный лоб.
— Почему не даёт показаний рудоскоп? Почему проваливаются в кусты буры? Куда они там деваются в этих ямах, в этом беспросветном подземном царстве? И как в него заглянуть? Может быть, удовольствоваться результатами работы на периферии разведываемой области и направить туда металлургов? Нет, это привело бы к ещё большей путанице! Неужели под верхним слоем нет скальной породы? А может быть, это какой-то гигантский катаклизм… и мы висим над бездной?.. Но ведь рудная жила — реальность. Она теряется, но всё же существует.
Профессор встал из-за стола, подошёл к окну и поднял штору. Перед его глазами снова открылась вся область разведки, утопающая в зелени. Стройные ели покрывали горные склоны, колыхалась сочная трава лугов, порхали бабочки, пели жаворонки, верещали кузнечики. Профессор провёл ладонью по разгорячённой голове и глубоко вздохнул.
«Молчишь, молчишь, старая Родопа! Ничего не хочешь раскрыть перед нами. А по тебе прошли миллионы поколений, над тобой пронеслись миллионы событий, произошли миллионы изменений. Твои вершины отражались в водах Тетиса, называемого теперь Средиземным морем, чтобы потом погрузиться в них в конце эоцена. Тебя заливала риолитная вулканическая лава. Миоцен потрясал твою каменную грудь — чередовались катаклизмы, разрушения, провалы, восход! Ты многолика, Родопа, а потому ты такая молчаливая. Но ты должна заговорить и… конечно, заговоришь!..
Заложив руки за спину, он снова вернулся к столу. Из-под насупленных бровей обвёл взглядом окружающую его обстановку, как бы отыскивая притаившуюся беду, чтобы взглянуть ей прямо в лицо. Потом он сбросил пиджак на спинку кресла, вышел на лестничку, взял стоявший там на ступеньке деревянный ящик с рудоскопом, сунул в карман блокнот и быстро вышел наружу…
